Злые чудеса (сборник) - Бушков Александр Александрович - Страница 35

– Исключено. Не мог, как я и рассчитывал. – Джек Райлер, писатель-фантаст и с недавнего времени специальный советник концерна, сидел на подоконнике и безмятежно болтал ногами. – Во-первых, многие в глубине души продолжают верить в злокозненность электронных мозгов, даже те, кто их разрабатывает и совершенствует, и я лишь подлил масла в огонь, подвел базу под его подсознательные страхи. Во-вторых, только человек без врагов не испугался бы, а разве он был человеком без врагов? Извините, шеф, но на его месте вы вели бы себя, очень возможно, точно так же. Вас ведь тоже никак нельзя назвать человеком без врагов…

– Послушай, Джек, – глухо сказал президент. – Все это, конечно, фантастика, но… Как ты думаешь, может найтись, не в твоем романе, идею которого и все права мы купили, а в жизни гений-кибернетик, способный превратить дом в убийцу? Так, как ты говорил Мэрфи?

Райлер молчал. Смотрел в окно на бесконечный поток автомобилей, которыми управляли компьютеры размером с пачку сигарет. Постом сказал, не оборачиваясь:

– Занятные дела, шеф. Я по дороге к вам заходил к ребятам из отдела безопасности, посмотрел сводки. В одном спортивном магазинчике недавно раскупили все велосипеды и сделали срочный заказ на большую партию. А магазинчик этот рядом с нашим заклятым другом, «Ист Электроникал». Буквально через дорогу, знаете ли…

Он спрыгнул с подоконника, подошел к столу и взял чашку кофе, только что сваренного киберповаром. Глядя ему в глаза, президент медленно-медленно отодвигал свою и думал, как это глупо, ее отодвигать, потому что все равно придется ехать домой на машине, а дом насыщен электроникой, кроме разве что зубочисток и авторучек, что и замок на двери его кабинета управляется компьютером, и входная дверь здания. И каждый день ему необходимы кибермассжист и киберврач. И любая безобидная домашняя мелочь…

Кофе из опрокинувшейся чашки залил бумаги на столе, но уголок газеты с сенсацией дня остался сухим.

1982

О Дальних Звездах, Любви и Снежной Ели

Галактическая новогодняя сказка в подражание С. Лему

Так уж исстари повелось – как появится у короля дочка на выданье и съедется ко двору изрядное количество женихов-соискателей, отправляет король сих соискателей подвиги совершать. А уж по результатам и честь. Немного, правда, на лотерею похоже (ибо Фортуна капризна), да уж коли прапрапрадедами заведено… Привыкли, в общем. И невесты, и соискатели.

Но когда король Арктур Третий, чьи владения из семи созвездий состояли, собрал кандидатов в зятья и провозгласил свою волю, обсуждению подлежащую, охнули кандидаты и крепко призадумались. Ибо пообещал король прекрасную Веронику тому, кто Снежную Ель добудет и для новогоднего бала во дворец предоставит.

Разное про Снежную Ель рассказывали. Что она – самое прекрасное во всей Галактике дерево, что напоминает радужное кружево, из прозрачного инея сотканное, что приносят ее ветви счастье влюбленным и исцеление увечным. Вот только никто ее не видел, не говоря уж про то, чтобы знать, где растет. Лет пятьсот назад, правда, привез кто-то из капитанов веточку. Да был он из той отчаянной братии, чьи звездолеты теоретически и летать-то не могут – сквозь щели вакуум в трюм сочится, корпус едва ли не проволокой стянут, а бортовые компьютеры от старости заговариваются. Однако же летают лихачи и частенько гибнут так, что ни слуху ни духу. Так и тот капитан, рисковая головушка, нырнул на дно Магелланова облака, да назад не вернулся. Про карты и речи нет: эта братия со времен первых звездоплавателей без карт и компасов Вселенную бороздила.

Призадумались кандидаты. Народ вообще-то хваткий был, привыкший и с космическими чудищами биться, и клады добывать, в глубине голубых гигантов укрытые. Однако здесь – поди туда, не знаю куда… Половина сразу отступилась – разъехались по созвездиям-королевствам, где условия полегче. А остальные сдаваться не собирались. Взмыли с королевского космодрома звездолеты, фамильными гербами украшенные, и помчались кто куда, кометы распугивая.

И каждому выпала судьба особая. Маркиз де Бетельгейз, путешественник опытный, вначале стойко выдерживал курс на звезду Джанетту, где на семи планетах редкие деревья произрастают. Но встретил он стаю звездных драконов, увлекся, клинок лазерный выхватил и упоенно охотой занялся.

Графу Орионскому какой-то нищий бродяга, на половинке ракеты по космосу ковылявший, посулил указать верный путь к Снежной Ели. Да обманул: оказался лиходей пособником пиратов, засевших в Крабовидной туманности, где мрак непроглядный, как нельзя более для разбойников подходящий. И угодил граф в темницу, где печально стал ждать, когда его родня выкупит.

Барону Альтаирскому вовсе не повезло: наткнулся он на хищную звезду-живоглотку, в засаде притаившуюся. Храбро сражался барон, да силы неравны оказались. Проглотила его звезда с космолетом вместе, только реактор ядерный выплюнула, чтобы желудок радиацией не расстроить.

Так один за другим претенденты из игры и выбывали. Один гигантский золотой астероид загарпунил и в алчном восторге домой умчался. Космолет другого, в Млечном Пути плывя, на риф натолкнулся, затонул, и бедняга едва сумел вплавь до необитаемой планеты добраться – хорошо еще, близко она оказалась. А там и остальные, веру в победу утратив, махнули рукой и звездолеты восвояси погнали.

И остался один-единственный, принц Ганимедский. Пролегла перед ним бездна черная, необъятная, редкими звездами иногда освещаемая. Но продолжал он гнать звездолет в полумраке, потому что любил принцессу. В отличие от прочих, либо на приданое из трех с половиной созвездий зарившихся, либо из спортивного интереса на конкурс записавшихся.

Долго звездолет погружался в бездну, где морозы в тысячу градусов ниже нуля, а те звезды, что еще не замерзли, светят так тускло, что и трубку от них не раскурить. Любовь ум обостряет и волю к борьбе, и догадался принц: Снежная Ель растет там, где холода вовсе уж немыслимые. Не зря она Снежной названа.

Хватало препятствий: бросались на звездолет ледяные драконы, антенны откусили и дюзы изгрызли, крошился металл от лютого холода, и даже верный лазерный меч в ледышку превратился, и пользы от него не стало. Понемногу замерзали приборы и из строя выходили, но шел и шел звездолет вниз: сердце смелое и любящее не замерзает…

…Стража на королевском космодроме сперва решила, что какой-то нищеброд милостыню просить прилетел, и уж было взашей гнать собралась. Потому что звездолет, на посадку шедший, и кораблем-то назвать не рискнули: так, лохмотья железа, бог знает каким чудом не развалившиеся, а реактор – тот и вовсе к корпусу перевязью от меча приторочен. И бросилась было недремлющая стража вытолкать нахала, но вышел из корабля, шатаясь, человек в клочьях скафандра некогда богатого. И мириадами крохотных радуг отразились лучи прожекторов космодромных в прозрачных, как хрусталь, ветвях дерева, что человек в руке нес. В ветвях Снежной Ели.

Ну а потом? Да традиционно. Был новогодний бал в тронном зале, посреди коего Снежная Ель невыразимо прекрасно сверкала. И король от радости пыжился, предвкушая, как ему теперь короли соседние завидовать станут: ведь ни у кого больше такого нет! И свадьба была. Вот только надул король зятя – вместо трех с половиной созвездий, что обещал, подсунул одно, да и то самое маленькое, из пяти звезд вроде тех, что на иных гербах. Но какое это имеет значение, если любишь? Да и короли свои обещания только в сказках честно выполнили, а наша история, если астрономам верить, в самом деле произошла то ли далеко-далече, то ли поближе, то ли давным-давно, то ли вчера. А может, только еще случится: в новогоднюю ночь ведь все возможно. А если любишь, тем более.

Впервые опубликовано 31 декабря 1982 года

Он же – неизвестный гений

– Вот, пожалуйста, – сказал он и протянул мне папку – картонную, потрепанную, с оторванными завязками. – Только вот почерк у меня, да и написано сорок лет назад…