Доброволец - Марчук Николай Петрович - Страница 33

– Взводный, глянь, чего это там? – спросил Расул.

Расулу семнадцать лет, он родом из глухого аула где-то в горах Дагестана. Его односельчане все умерли от обезьяньего гриппа, выжил только Расул. Видимо, в голове у паренька при этом что-то сдвинулось, потому что вместо того чтобы радоваться тому, что остался жив, он решил, что теперь те, кто распространил эту заразу, его кровники. Вот так просто и незамысловато! Узнав, что вирус распространялся искусственно и шел он от наших заклятых «друзей» с Запада, Расул собрал вещички и на перекладных двинулся на запад – мстить. Его взяли в батальон из жалости, чтобы хоть как-то удержать от безумной попытки добраться до своих кровников. Из-за того что ему не было еще восемнадцати лет и не было службы в армии за плечами, Расулу не выдали оружие. Он выпросил у меня «тигр» и с двухсот метров сбил спичечный коробок. Правда, оружия ему все равно не выдали, но я подарил ему свой «тигр», оставив себе СКС и «Сайгу» под 5,45. В общем, теперь он таскался везде за мной, уговаривая вместе двинуть на Запад, чтобы свершить кровную месть.

В придорожной канаве лежал закутанный в тулуп человек. Он был живой, но сильно обморожен – тулуп был накинут на голое тело. Оказалось, что мужик родом из Старой Хворостани, ее вчера вечером вместе с мостом через Дон захватили передовые отряды вражеских войск. Мужик успел убежать, но был сильно пьян, поэтому и заблудился, но сейчас, приняв на грудь для сугреву сто граммов разведенного спирта, опознал свое местоположение и указал рукой направление, через лес, как можно срезать угол и сразу выйти на окраины его родного села.

Взводный отправил навстречу нашему батальону вестового с донесением, а сам принял решение произвести разведку у захваченного села. Обмороженного два бойца подхватили под руки и потащили в тыл.

– Сидоров, Иванов, остаетесь здесь, встретите батальон, – приказал взводный, – остальные – за мной. Сидоров, скажешь комбату, что мы выйдем на окраину Хворостани и разведаем, что там да как. Понял?

Взводный двинул напрямик через лес, ориентируясь по карте и едва заметной тропинке. К окраине Хворостани вышли через двадцать минут. Всего нас было восемь человек. Из оружия: автоматы, один пулемет и шесть гранатометов – два РШГ-2, три «Аглени» и один РПГ-7 с двумя запасными зарядами.

Окраина села была обозначена запорошенными снегом огородами, дальше шли скособоченные изгороди, а потом уже и жилые постройки. С виду село было небольшое, в центре, ближе к реке, маячил купол церкви. Метрах в пятистах от того места, где мы прятались среди заснеженных кустов, образовалось скопище военной техники: десяток БТРов, пара БПМ и дюжина больших грузовых автомобилей. Вокруг всей этой техники толпились вояки – судя по численности, не меньше двух рот. Дымились полевая кухня и пара костров, где на треногах висели ведра.

Настроение у вояк было жизнерадостное, было слышно, как они весело смеются, о чем-то перешучиваясь друг с другом. В глаза бросалось то, что вражеские вояки были явно разделены на две части, держались двумя группами на некотором расстоянии друг от друга. Одни кучковались около полевой кухни, другие – возле костров, на которых разогревалась еда. Приглядевшись к флагам, реющим над бронетехникой, догадался что перед нами сводный отряд из двух рот: одна – польская, другая – украинская. Вот так захватчики! Братушки-славяне!!! Мерзавцы! Вспомнились военные трофейные хроники советских лет, там тоже показывали довольные морды фашистов в первые дни войны. Тогда фрицы смеялись и радовались войне, прямо как эти сейчас!

Взводный пошушукался со своим замом, невысоким полноватым дядькой лет шестидесяти, который, судя по слухам, воевал еще в Афгане, и выдал свой вердикт:

– Надо по ним сейчас ударить. У нас шесть гранатометов. Одним залпом накроем всю эту свору, отстреляемся из леса и отойдем к дороге. Нельзя ждать, пока они поедят и, погрузившись на броню, покатят дальше. Все согласны?

Я и остальные промолчали. Глядя на лица своих сослуживцев, понял, что они боятся. Но никто не возражал против атаки на врага.

– Даг и Историк, вы с оптикой занимайте позицию здесь, – приказал нам с Расулом взводный, – а остальные – за мной. Парни, ваша цель – радисты, командиры и водители машин. Начинаете, как только мы дадим залп из гранатометов. Поняли?

Мы синхронно с Расулом кивнули, и как только остальные разведчики скрылись среди деревьев, принялись обустраивать свои позиции. Я разместился за широким, раздвоенным у самой земли стволом сосны. Утоптал снег, расстелил сверху коврик-пенку и улегся на него. Ствол опер на расщелину ствола и, глядя в оптический прицел, принялся выискивать тех самых командиров, радистов и прочих мехводов. Расул свою позицию устроил среди веток, взобравшись по стволу метров на шесть. Там тоже ствол раздваивался, и он, привязав себя к толстой ветке, устроился, как орел на помосте.

Скажу честно, в этот момент я нисколечко не боялся, вот ни капельки. Наоборот, тело охватили охотничий азарт и предбоевой мандраж. В оптику прицела я разглядел нескольких командиров, которые, стоя в сторонке, пили что-то из термоса. Судя по их довольным рожам и по тому, что они закусывали, распивали они явно не чай.

Время текло необоснованно медленно, я никак не мог дождаться начала атаки, сколько ни прислушивался, а выстрелы прозвучали все равно неожиданно. Хлопнули один за другим шесть выстрелов, стремительные росчерки ракет ударили в скопище техники и людей. Самый большой урон нанесли ракеты из гранатометов РШГ-2.

Реактивная штурмовая граната РШГ-2 представляет собой реактивный снаряд с термобарической боевой частью калибром 72,5 мм, иначе называемой «боеприпас объемного взрыва». Мощность взрыва такого боеприпаса равняется мощности трех килограммов тротила.

Взводный с остальными бойцами подобрались метров на триста, и все шесть ракет ударили точно в цель. Противотанковые, кумулятивные гранаты ударили по бронетехнике, подбив два БТРа и две БМП, а штурмовые гранаты взорвались среди живой силы противника.

В суматохе взрывов я потерял из виду примеченную группу командиров, распивающих спиртное из термоса, да и радистов с механиками-водителями, к своему стыду, особо не рассмотрел. Чтобы не тратить время зря, принялся стрелять в копошащийся человеческий муравейник. За десять минут я расстрелял все двенадцать обойм, которые у меня были снаряжены. Сколько поразил при этом солдат противника, и не сосчитать. Бил, особо не выцеливая, стараясь стрелять по группам вражеских бойцов.

После того как остальные отстрелялись из гранатометов, они открыли огонь по врагу из пулемета и автоматов. Поскольку их было больше, и они располагались значительно ближе к врагу, чем мы с Расулом, то нас враг не замечал.

Я расстрелял несколько групп вражеских солдат, которые грузились в машину, они толпились перед задним бортом, толкались и мешали друг другу. Только после того как замертво упал их пятый побратим, они сообразили, что находятся не в самом безопасном месте, и разбежались в разные стороны. Потом я всадил обойму в расчет крупнокалиберного пулемета, сразив пулеметчиков четырьмя выстрелами, остальные патроны добил в корпус самого пулемета. А дальше бил, не разбирая кто есть кто, просто ловил очередную цель в перекрестие прицела и нажимал на спуск, в случае промаха вносил корректировку и вновь давил на спуск.

Безнаказанная стрельба с нашей стороны продолжалась недолго, минут десять, потом вражины разбежались по безопасным нычкам и начали активно отстреливаться. Последним выстрелом из РПГ-7 с нашей стороны удалось поджечь «наливник» – автоцистерну на базе трехосного КамАЗа. Полыхнуло будь здоров, как будто изверглось жерло вулкана, раскаленное море огня плеснуло в разные стороны, затопив площадку, на которой разместилась бронетехника.

– Дядя Леша, у тебя патроны еще есть? – раздался сверху крик Расула.

– А ты что, все истратил? – удивился я.

– Ага, все в дело ушло. Видел, как шайтаны бегали? – довольно оскалился подросток.