Времена не выбирают (СИ) - Горелик Елена Валериевна - Страница 81

Польша «стремительным домкратом» летела в тартарары. Какие-то остатки её фактической государственности сохранялись в Сандомире, где собралась просаксонская конфедерация. Территории же, подвластные Варшаве, находились под прямой шведской оккупацией, с полной утратой суверенитета. Тамошние поляки были настолько «рады» этому обстоятельству, что при случае разбегались, кто куда мог. Вести торговлю стало совершенно невозможно: шведы перекрыли кордонами все дороги, кроме одной, ведшей в подконтрольную им Палангу, а там чиновники Карла уже обдирали с купцов по семь шкур. Волком выли данцигские торговцы, оставшиеся без транзита польского зерна и шедшего на строительство кораблей дуба. Ну, там, как подозревала Катя, сейчас шведские конфиденты вовсю качают тему «а давайте присягнём Карлу, тогда товары снова через наш город пойдут». Грубо, но действенно. Насчёт показавшей дно шведской казны она, как выяснилось, не ошибалась: риксдаг не знал, где взять денег на кампанию будущего года, чтобы экономика скандинавской страны не протянула ноги. Карл не скупился на армию, считая, что цивильные шведы уж как-нибудь себя прокормят без посторонней помощи. Но так не думал граф Пипер — его первый министр. Потому так жестоко сейчас грабили Польшу и делали активные попытки ограбить северогерманские герцогства и город Данциг. И потому сейчас «хувудармен» Карла топает по дорогам Белой Руси. Экономика — это базис, а политика — надстройка. Без первого не будет второго. Король Швеции такие сложности не принимал во внимание. Он просто хотел наградить своих солдат из польской добычи, «наказать московита» и получить новую порцию адреналина.

Вообще, Катя крепко подозревала, что Карл и вправду адреналиновый наркоман. Плохо, когда такой человек оказывается у руля большой и сильной страны, какой было тогдашнее Шведское королевство. Карл был весел и настроен оптимистично. Его армия отъелась на польских харчах и выступила в поход в приподнятом настроении, несмотря на декабрь. Но самые умные уже видели, что в белорусских землях пополнять обоз нечем. Крестьяне прятали или, скрепя сердце, уничтожали свои припасы, а сами традиционно бежали в лес. Голод шведам пока не грозил, но признак был нехороший.

Австрией, она же Священная Римская империя германской нации, уже несколько месяцев правил сын скончавшегося в мае 1705 года Леопольда Первого — Иосиф, тоже Первый. Пока не проявил какого-либо явного негатива. Войну за испанское наследство продолжал, как и прочую политику папеньки, включая снисходительно-доброжелательное отношение к России. Словом, с этой стороны изменений никаких.

Луи Четырнадцатый. Человек, который даже не осознаёт, что он смертен, как все. Иногда король Франции ведёт себя так, словно собирается жить вечно, а ведь ему уже, если Катя не ошиблась в подсчёте, шестьдесят семь лет. По нынешним временам почти мафусаиловы годы. Это при его-то букете заболеваний и тех ужасающих способах лечения, которые к нему применялись. Коптить небо будет ещё девять с хвостиком лет, если, конечно, местные эскулапы не ушатают раньше. Ну, или оспа какая не нагрянет. Ведь сына, внука и старшего правнука Луи лишился именно из-за неё, родимой. У пришельцев из будущего был иммунитет, прививки. А здесь даже слова такого не знают. Так вот, этот «клёвый дед», как его назвали оппоненты, с вероятностью в девяносто девять целых девять десятых процентов был не только в курсе разных …интересностей, связанных с гостями, но и активно участвовал в деле. Это наверняка он и направил «диких гусей» к Карлу в качестве подспорья и военной помощи. Не исключено, что как консультантов.

Ну, эти наконсультируют, мало не покажется.

Судя по тому, что в России даже смутного слуха об успехах и прорывах зарубежного военпрома не гуляло — а Пётр Алексеич бы точно дознался, он был в этом смысле дотошный — гости с «той стороны» в техническом развитии Европы не участвовали вообще. Отдыхали себе на лесных курортах французской Луизианы[2], били бобра на мех, воевали с индейцами. А если судить по их репликам в том трактире, то в истории они разбирались примерно так же, как сама Катя в хиромантии. То есть слышали, что такая есть, и только. И вот это обстоятельство она считала диким, невероятным везением. Оппоненты, получается, находятся в равных условиях не с «Немезидой», а с местными. Образно говоря, сидят к будущему спиной. И здесь как никогда ярко проявилась огромная разница в подготовке бойца с «той стороны», и с «этой». Да, узкие спецы, конечно, могут достигать впечатляющих успехов в своём деле. Но во всём остальном они будут ниже среднего для обывателей уровня, так как при узкой подготовке не остаётся времени даже на изучение элементарных вещей, известных всем.

Помните, великий сыщик Шерлок Холмс удивлялся, когда доктор Ватсон говорил ему о вращении Земли вокруг Солнца? Вот это оно и есть, наглядно.

Конечно, не стоит делать далеко идущие выводы. Может, среди них тоже есть умники различных направлений, кто знает. Но пока факты говорят об обратном: на европейский ТВД препожаловали отборные вояки, ни в чём не уступающие «немезидовцам» в части боевой подготовки, но значительно «проседающие» в плане общих знаний. Пока стоит исходить из этого.

Что получит Карл, кроме головной боли? Отменную «спецуру» с хорошо развитым самолюбием и крайне примитивными знаниями во многих иных сферах. Кем они будут при нём? Скорее всего, тем же, чем стала «Немезида» для Петра поначалу — спецназом, инструкторами в боевой подготовке гвардии. Шведские драбанты с каролинерами и сами драться неплохо умеют, но если их прокачают ещё и эти ребята, то под условной Полтавой русской армии придётся несладко.

Словом, пока четверо всадников, пользуясь улучшением погоды — лёгкий морозец прихватил дорожную грязь, сделав езду чуть более комфортной — двигались в сторону, где предполагалась встреча с Карлом, события в мире шли своим чередом. Где-то по-старому, где-то по-новому. Но все они без исключения были так или иначе связаны друг с другом. И наши всадники были далеко не последним звеном в той цепи, что зовётся историей.

4

— Теперь быстро доедем, — с едва заметным оттенком радости сказал отец Адам, когда они сменили лошадей в правобережной деревне, уже в землях Речи Посполитой, куда поспешили выехать как можно скорее. — Хорошая дорога, хорошая погода.

— И хорошие новости, — отметил Владислав, не без иронии глядя на святого отца. — Я прав?

— Вы наблюдательны, сын мой, далеко пойдёте, — улыбнулся иезуит. — Да, мне передали послание. Его величество назначает нам встречу.

— Слава Богу, это безумие скоро закончится. Но давайте поспешим, святой отче. В этих местах стоит опасаться русских разъездов…

Последних в этих местах действительно стало многовато, приходилось выдавать себя за посланцев из Сандомира, которые искали поддержки в том числе и у Петра. Русские драгуны указывали, что если господа конфедераты желают встречи с его царским величеством, то пусть направляются в сторону Смоленска. Ксёндз сердечно благодарил за сведения.

— Наверняка московит готовится к осаде, — предположил он, когда посторонние уже не могли их слышать. — Но в Смоленск мы не поедем… Сын мой, — он обратился к Запольскому, словно экзаменуя его. — Как вы полагаете, где его величество Карл Двенадцатый ждёт нас?

— Раз не свернули с дороги, ведущей на север, святой отче, то с большой долей вероятности мы держим путь либо в Могилёв, либо в окрестности этого города, где схизматики ждут свой черёд получить батогов от его величества, — весело, даже немного беспечно ответил юноша, слегка поправляя шляпу. — При всех своих несомненных талантах король вряд ли мог успеть дойти до Гомеля — чему я был бы несказанно рад, если честно.

— У вас будут самые лучшие рекомендации от меня, сын мой.

Умный, цепкий, опасный молодой человек подавал большие надежды. Он не проявлял никакого рвения в части служения церкви, что сразу ставило крест на его возможной карьере в ордене Иисуса, но делу — их общему делу — был предан безусловно. Да, ему придётся много платить, ибо привык жить на широкую ногу. Однако если юноша обратит на себя внимание не только маркиза де Торси, но и шведского короля, то блестящая карьера ему обеспечена. Лет через двадцать на политическом горизонте Европы может взойти новое светило.