Эликсиры Эллисона. От глупости и смерти (сборник) - Эллисон Харлан - Страница 90

В итоге мы решили, что Квинтано – самый надежный вариант: мне его порекомендовал еще один человек, и человек проверенный. Так что мы решили, что поедем в тот день, на который Дженни договорилась при первом звонке.

Подразумевалось, что повезем ее мы с Руни – страшно было даже представить, что сделали бы ее родители, если б узнали. Дженни не особо распространялась на эту тему, но, когда я намекнул, что, возможно, родители войдут в ее положение, она сказала: «Раньше отец меня не бил, но орать он здоров, и ремень у него имеется. А мать плакать будет».

Так что мы эту тему оставили и провели неделю между телефонным звонком и назначенным нам четвергом в сборах. У меня «MG-магнет» – дешевая с претензиями копия седана «ягуар». Вообще машина вполне ничего: четырехдверная, кожаные сиденья, двухкамерный карбюратор, съемная приборная панель орехового дерева и классический, красного цвета, мотор MG. Перед дорогой я всё проверил и сменил масло. Руни, понятное дело, работала, так что к путешествию готовилась исключительно морально. Что касается душевного состояния Дженни и насколько она была способна вынести тот кошмар, в который превратился девятнадцатый год ее жизни, я знаю только, что она больше не плакала и самокопанием вслух не занималась.

Когда я спросил, что она сказала доктору по телефону, она ответила:

– Трубку взяла женщина, сказала: «Bueno». Я сказала, что мой друг из Фресно порекомендовал мне обратиться к доктору Квинтано за консультацией. Она перевела звонок; доктору я сказала то же самое, и он спросил, какая именно консультация мне нужна, и я сказала, что у меня проблемы с менструальным циклом – твой друг мне велел так сказать, – и он попросил меня подождать минутку. Очень быстро, как будто не хотел больше говорить. Потом трубку опять взяла женщина и спросила, когда я хочу приехать, и я сказала, что в четверг. Она попросила позвонить ей, когда мы доберемся до Сан-Диего.

У меня было такое чувство, что Дженни будет в полном порядке. Она умнела прямо на глазах – иногда невинность детства и юности исчезает мгновенно, словно утренний туман, рассеянный лучами паршивого опыта.

Позвольте представиться: Маркэм, философ. Вы легко найдете полное собрание моих размышлений вон в том фолианте с пурпурной обложкой.

Далее помощница Квинтано (ее звали Нэнси, и она говорила по-английски с легким испанским акцентом) перешла к вопросу оплаты.

– Вы в курсе наших расценок? – спросила она.

Дженни сказала, что да, триста долларов. Оказалось, что это прошлогодняя цена, и, поскольку стоимость того и сего существенно выросла, сейчас это стоит четыреста долларов.

Дженни, сказав «хорошо», назвала цену мне и Роджеру Гору, к которому обратилась за деньгами.

Она сказала «хорошо», но Роджер платить отказался.

Он также сообщил Дженни, что она шлюха, воровка, шантажистка, попрошайка, которая спит на улице с бродячими собаками; если бы всё, что в нее запихивали, торчало наружу, она была бы похожа на дикобраза. Он завершил эту высокопарную речь советом заработать нужную сумму, торгуя своей задницей на углу Первой и Мейн, добавив на прощание: «Много за тебя никто не даст, но не волнуйся: тебе придется переспать всего с парой сотен парней».

Когда Дженни пересказала мне этот диалог, у меня свело челюсти, и я так скрежетал зубами, что, наверно, с десяток слоев эмали стер. Пришибить его хотел, честно, но сказал только, что поговорю с ним.

Я покатался по городу, остановился на заправке; там была телефонная будка, и пока мне заливали качественного бензина на пару баксов, я позвонил Роджеру.

– Роджер дома?

– Кто это?

– Кен Маркэм.

– Нет его.

– Тебя точно скоро не будет, Гор, если не начнешь вести себя как мужик.

– Как вернется, я ему передам.

– Возьмись на ум, Гор. У девочки неприятности, и тебе придется за это отвечать.

– Пошел на хрен.

Он повесил трубку.

Я вернулся к машине.

– Вы копите купоны «Блю Чип»?[39] – спросил рабочий с заправки.

– Ага, коплю.

– Правда? А на что копите? – Парень работал как по учебнику: улыбайся, поддерживай разговор, нарабатывай клиентуру.

– На водородную бомбу.

Он все еще таращился на меня, когда я выруливал с заправки.

Как я и думал, Роджер решил дать деру. Я подъехал к его дому, как раз когда он выезжал. Он резко затормозил, и его «импала» заглохла; я развернул «магнет» поперек дороги, поднял ручной тормоз, выскочил из машины, не выключая мотор, и рванул к Гору, прежде чем он сообразил, что делать. Он начал поднимать окна и блокировать дверцы, но я успел открыть заднюю дверь со стороны пассажирского сиденья. У «импалы» четыре окна и четыре двери – ему было никак не успеть все это закрыть. Железная логика!

Роджер не успел повернуться, как я заскочил внутрь, обхватил его за шею и наполовину вытащил с водительского сиденья, открыв переднюю пасажирскую дверцу. Удерживая его в этом положении, я вылез, дотянулся до сукиного сына снаружи, схватил его за куртку и дернул. Он вылетел из машины на дорогу, и я тут же схватил его.

– Пойдем, покажешь свой дом, – с нажимом сказал я.

Я вытащил ключи из машины и, применив захват, которому научился в Форт-Беннинге[40], когда служил Дяде Сэму положенные два года, рысью поволок Гора к дому. Открыл дверь, подтолкнул его вперед и пнул под зад со всей силы, так что наш Красавчик Браммелл[41] пролетел через всю комнату и приземлился на бар-тележку из искусственного красного дерева. Стаканы полетели во все стороны, декоративный шейкер врезался в стену, а сам бар рухнул на бок. Я захлопнул входную дверь и направился к Роджеру, который все еще лежал на полу в самой нелепой позе. Глаза у него горели, как противотуманные фары.

– Гони четыре сотни, – нежно сказал я, ухватив его за грудки и модную стрижку от Джея Себринга[42] за двенадцать долларов.

– Нет, погоди, – начал он.

– Curettage, – процитировал я недавно вычитанное слово. – Это «выскабливание» по-французски. Простейшая процедура, заключающаяся в выскабливании слизистой оболочки матки. – По-прежнему держа Роджера за волосы, я выпустил его куртку и сжал кулак.

– Процедура выполняется под легким общим наркозом. – Я как следует врезал Роджеру в глаз. – Нормальная матка представляет собой грушевидный гладкомышечный орган около трех дюймов длиной, двух дюймов шириной и дюйма толщиной, расположенный в средней части полости малого таза. – Он повалился на бок; его лицо сначала покраснело, потом посинело, потом посерело, из небольшой ссадины пошла кровь, глаза затуманились.

– У матки, – продолжил я, отвешивая ему оплеухи, чтобы привести в чувство, – имеется три оболочки: тонкая внешняя (облегающая), плотная мышечная и слизистая оболочка полости матки, расположенной в центре органа. – Роджер вернулся из страны грез и с испугом глядел на избивающего его посланца эриний[43]. После очередной оплеухи он прикусил язык и заверещал что-то нечленораздельное. Я двинул его в правое ухо, потом в левое; его голова колыхалась, как подтаявший верхний шарик мороженого в вафельном рожке.

– Говоря простым языком, функция матки заключается в том, чтобы принять оплодотворенную яйцеклетку (которая перемещается в нее из яичника по фаллопиевым трубам), сохранять и питать эту яйцеклетку на протяжении беременности и – тут я что есть силы дал ему в зубы, – вытолкнуть полностью сформировавшийся эмбрион. С тебя четыре сотни, Роджер. – Я разбил Гору верхнюю губу; нижнюю он прокусил сам и начал снова впадать в забытье.

– Гони деньги, Роджер, детка, – тихо сказал я. Он опять завалился на бок и лежал так, трясясь от страха.

Я пошел на кухню и налил себе стакан холодной воды. С порядком в доме у него было так себе, мне пришлось вымыть свой стакан. Я обработал Роджера не очень аккуратно – не профессионал все-таки. Тем не менее у меня открылись глаза на то, сколько во мне, оказывается, ненависти, жестокости и прямо-таки образцового бешенства. Я сидел рядом с Роджером, пока он промокал лицо влажным полотенцем, и от его вида у меня колени тряслись. Его лицо выглядело так, как будто кто-то принял его за десятифунтовый кусок филе и решил поджарить: левый глаз заплыл и превратился в поблескивающую красно-синюю массу, рот разбит, нижняя губа прокушена насквозь, всё остальное покрыто синяками и ссадинами. Да, немало времени пройдет, прежде чем ему снова начнут подмигивать гардеробщицы из клуба «Пи-Джейс». Я протянул Роджеру телефон. Он посмотрел на него, потом на меня. Синева вокруг подбитого глаза начинала расползаться у него по щеке.