Мангазейский подьячий (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 26

А Фокса здесь не было.

Я растерянно огляделся, как будто Джозеф был любовницей, а я — ревнивой женой и Александр мог спрятать его в шкаф. Которого здесь, кстати, и не было. И не только в комнате, а вообще на Руси. Не вошли еще в моду.

— С тобой все в порядке? — растерялся парнишка, увидев, что я на полном серьезе заглядываю в места, в которых мог спрятаться человек. Я просто подумал, что Фокс мог навешать Александру на уши лапшу — тоже, кстати, здесь не существующую — и уговорить спрятать его от меня.

Нет, Фокса здесь не было.

— Варфоломей…

Кто…? А, да. Это я — Варфоломей. Что-то я как-то не в себе… Ну, наверное, я просто убедил себя в том, что Джозеф Фокс — главгад, стоящий за исчезновениями родственников Александра, поэтому разочарование в собственных построениях несколько выбило меня из колеи.

А, хотя… Кто сказал, что Джозеф — не виноват? Я мог его просто-напросто опередить. Это в фильмах герой всегда врывается в последний момент, а я-то не в фильме.

— Варфо…

— Так. Александр. Собирай свое зеркало, чашечки, баночки, соленья, варенья — и поехали ко мне.

— Зачем?

— Жить со мной будешь… в смысле, у меня, — поправился я, увидев, что Александр сделал от меня шаг назад.

— Зачем?

— Со мной живут пять девушек… в смысле, у меня, — снова исправился я, в этот раз увидев неприкрытую зависть, — И кроме меня, больше никого нет. Они будут помогать тебе в исследованиях.

Давай, соображай быстрее. Александр, конечно, двинутый на своей идее ботан, но еще он — молодой парень. А я не знаю ни одного восемнадцатилетнего парня, который отказался бы жить в окружении пятерки девушек. А за своих девчонок я уверен, они на него не клюнут…

— Я согласен!

Кто молодец? Я молодец.

Ведь не клюнут же?

— Почти пришли, — указал я на дом напротив, — Только улицу перейти.

Блин, до чего же неудобно это зеркало тащить. Я думал, что все баночки будут неудобнее, поэтому благородно спихнул их на Александра, а коварный тот просто сложил их в специальный сундучок и нес его, перекидывая с руки в руку. А зеркало, завернутое в сукно, и так тащишь двумя руками!

Александр мечтательно посмотрел на резные ворота… из которых в этот же момент вышли три здоровенных бородатых мужика, в меховых кафтанах, с бородами лопатой и меховых же колпаках. Мужики с интересом уставились на нас.

На обиженном лице мальчишки прямо-таки было написано: «Ладно… С тем, что кроме девушек никого не будет, уже обманули… Но хоть девушки-то будут?».

— Это не мой дом, — хмыкнул я, — Мой левее.

Мужики — печники, судя по всему — двинулись по улице, больше не обращая на нас внимания.

— Шевелись, Плотва, — буркнул я, толкая Александра локтем. Это зеркало меня достало.

Зато встреча в моем доме его не разочаровала. Судя по буквально светящемуся лицу, мальчишка не часто общался с девушками вообще, а тут — сразу четыре, плюс моя тетя, тоже очень даже ничего себе, и всем он интересен, и все с ним хотят пообщаться.

Интереснее всего им, конечно, было узнать, зачем я припер к нам домой Александра, но прямо при нем спрашивать это было бы невежливо. Зато потом, когда Настя с тетей повела его в его комнату, показывать, где можно разместиться для проведения экспериментов, Дита и Аглашка приперли меня к стенке.

— Зачем? — в прозвучавших в унисон голосах не было возмущения, только искреннее любопытство. Клава за их спинами молчала, но в ее больших глазах горел тот же интерес.

Зачем, зачем… если б я знал. Жалко как-то его стало. Да и зеркало его может быть полезно… если он его, конечно, сделает…

— Ну… — начал я, — Слышали сказку про серебряное блюдечко и наливное яблочко?

Выслушав мой рассказ, девчонки восхитились моей предприимчивостью, тут же, впрочем, раскритиковав мою идею сделать на основе зеркал нечто вроде телефонной сети. Мол, такую вещь нужно прятать от всех и никому не показывать! Только внутри рода пользоваться! Это ж какое преимущество в сравнении со всеми остальными!

Вот, что значит — стратегическое мышление. Я-то привык, что я — сам по себе и никому особо неинтересен. А ведь девчонки правы — когда у меня будет свой боярский род, возможность быстрого получения информации из самых дальних краев может стать весомым козырем в противостоянии с другими родами. А оно будет — к бабке не ходи.

— А Александру, — деловито произнесла Клава, — нужно предложить холопом стать. Чтобы тайна никому другому не ушла.

Блин. Все ж таки, хотя я здесь и больше года — все равно еще не привык к здешним реалиям. Для меня нормально — это предложить человеку хорошую зарплату. А для местных — похолопить его, да и все тут. И даже не знаешь, что лучше — не лезть в чужой монастырь со своим уставом или же принести сюда прогресс и права человека…

Скрипнула входная дверь.

Продолжая обдумывать мысль насчет необходимости — и разумности — прогрессорства, я повернулся к входу.

— Добрый день, Барти, — сказал Фокс, и в мое лицо полетела печать.

Судя по всему — такая же парализующая, как и моя печать Разбойного Приказа. Медная, в центре — многолучевая звезда, а по кругу — надпись: «Camera Stella…».

А дальше я дочитать не успел.

Глава 22

Нет, вырубить меня печатью Фокс не смог. Она не достала до моего лица буквально пару сантиметров. Вот только, отшатнувшись, я споткнулся о сапоги, брошенные посреди комнаты — выпорю, когда узнаю, чьи! — и плашмя рухнул на пол.

Нет, напрасно я на русские колпаки гнал. Будь у меня на голове английская широкополая шляпа — отбил бы затылок, к бабке не ходи. А так — меховая опушка смягчила удар и голова не пострадала. Правда, пострадал весь я — я грянулся об пол так сильно, что дух вышибло напрочь, несколько секунд не то, что пошевелиться, вздохнуть не мог.

Джозеф, не обращая на меня больше внимания — то ли решил, что я парализован печатью, то ли изначально не видя во мне серьезного противника — шагнул вперед…

Рядом со мной упала на пол оцепеневшая Аглашка — смелая девчонка прыгнула на англичанина, но в отличие от меня, от печати не убереглась.

Ох-хо-хо…

Кривясь от боли в спине и стараясь не стонать, я медленно поднялся на ноги за спиной Фокса. Дита, прищурившись, глядела на него, что-то прикидывая, Клава подняла руки в оборонительном жесте, но, судя по растерянному лицу, понимала, что бить в помещении Огненным Словом — опасно, а других атакующих заклинаний она не знала.

И пистолет я так и не купил!

Достав нож — как и любой русский, я без ножа на улице не появлялся — я бесшумно шагнул за спину Джозефа…

— Где Александр Давыдов, девушки? — весело спросил он.

— Замри, — сказал я, приставив к горлу Фокса нож. Я, правда, не знаю, что буду делать, если он не послушается. Не резать же ему глотку, в самом-то деле. Не, дело не в гуманизме, просто он мне живым нужен…

Хэк!

Фокс не послушался.

Я даже не понял, как он это сделал, вроде бы только что стоял, с моим ножом у горла — и вот его уже передо мной нет, а я лечу, подхваченный за одежду и с каким-то хрустом врезаюсь в стену. Спиной и головой. А колпак еще в прошлый раз упал…

Джозеф выкрикивает Воздушное Слово, мне слышен звук падений. Похоже, его кунг-фу, в смысле — Слово, сильнее моего и раскидало девчонок, как кегли.

Господи, как же больно-то…

Я шевельнул руками, чувствуя себе тараканом, которого шлепнули тапкой — только и можешь, что лежать и шевелить лапками. Нет, на активные действия я в ближайшие минуты не способен. А лежать и отдыхать некогда — нужно защищать девчонок и парнишку-зеркальщика. Хорошо, что мы — на Руси и здесь есть Слова, которые можно произнести, не вставая…

Плохо, что у Джозефа тоже есть Слова.

Помните, я как-то говорил, что местные неспособны увидеть элементарный выход из ситуации из-за инерции мышления? Не помню, правда, по какому поводу я это говорил — вот вас бы так об стенку! — но, так уж получилось, что теперь я сам пострадал из-за этой инерции. Вместе с девчонками.