Я хочу твоего мужа (СИ) - Дюжева Маргарита - Страница 26

Я бы с радостью свалила из города на неопределенный срок, но на мне кафе, которое надо поднимать из пепла. И для этого мне нужна связь с внешним миром. Поэтому достаю из сумочки телефон и несколько минут просто задумчиво кручу его в руках. Включать? Не включать?

— Детский сад, блин, — морщусь и жму на кнопку «вкл». Не сажать же себя в вакуум из-за предателя!

Стоит только мобильнику прогрузиться, и начинается: градом сыплются уведомления о пропущенных звонках и сообщениях. Муж вчера бомбил во всех направления: звонил, присылал смски, писал во всех мессенджерах, в каких только можно, в соцсетях тоже отметился.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ Его бы упорство, да в мирное русло.

Я не читаю ни одно из его посланий. Просто удаляю, безжалостно вычищая из памяти. Лишь на последнем случайно цепляю обрывок фразы «Кира, перезвони, умоляю…»

Надо же. Умоляет. Месяц нервы мне трепал, обманывал, унижал, а теперь до мольбы опустился? Да пошел он.

Стоит мне только покончить с посланиями, как идет входящий звонок. От него.

Не отвечаю. Снова звонок. И снова.

Я откидываюсь на спинку и закрываю глаза. Тошно. Нам все равно придется разговаривать, но сейчас я этого не хочу. Чтобы нормально отработать день, мне нужна холодная голова и трезвый мозг, поэтому Леша идет на фиг до вечера. Он больше не в приоритете.

Я сама звоню дизайнеру и договариваюсь о встрече не у меня в кафе, а совсем в другом месте. Делаю все, чтобы не столкнуться с муженьком, если тот все-таки решит проявить настойчивость и добраться до меня.

Весь день он обрывает мне трубку. В итоге я отправляю его в черный список, и сразу становится так тихо, что даже жутко.

Мне удается продержаться до вечера. Я не тороплюсь. Часть дороги проезжаю на общественном транспорте, часть прохожу пешком. Забираю машину с парковки, заезжаю на мойку, пью кофе на заправке. Делаю все, чтобы оттянуть момент возвращения домой, но в итоге все равно оказываюсь в родном дворе. Лешиной машины перед подъездом нет, но в наших окнах горит свет.

Он ждет меня. Я знаю. И испытываю практически непреодолимое желание уйти.

Дальше начинается самый долгий подъем в моей жизни. Я игнорирую лифт и упрямо шагаю по лестнице, будто те три минуты, которые выиграю таким образом, что-то да значат.

Рука тянется к звонку, но останавливается в миллиметре, потому что все внутри противится. Я не хочу видеть его. Просто не хочу и все. До тошноты. До заворота кишок и сердечного приступа. Но смысла прятаться нет. Головой это понимаю, а душа бастует, мучается, просит передышки.

— Потерпи, – обращаюсь к себе, — просто потерпи. Потом станет легче.

Я достаю ключи из сумочки, отпираю дверь и бесшумно шагаю в прихожую. Почему-то мне кажется, что я и сейчас застукаю Березина с Мариной. Знаю, что не настолько он оскотинился, чтобы тащить свою девку к нам в дом, но с доверием совсем беда. Теперь, в своем некогда любимом муже, я вижу исключительно предателя, который готов изменять на каждом шагу.

Меня подводят трясущиеся руки. Пытаюсь повесить сумку на крючок, но она выскальзывает из пальцев и с грохотом падает на пол.

— Да чтоб тебя, — подхватываю ее, но уже поздно.

Леша выскакивает из большой комнаты. На нем лица нет. Глаза огромные и в них явное облегчение:

— Пришла, наконец, — выдыхает.

У меня спазм внутренностей. Просто сводит все в судорогах. Не могу слышать его голос. Больно.

Скотина ты, Березин! Самая скотинистая скотина на свете! Как ты мог допустить все это? Неужели левая баба стоила моего разбитого сердца?

Я ничего не отвечаю на его слова. Молча разуваюсь, раздеваюсь и ухожу в ванную. Намываю руки так долго, будто готовлюсь к операции. Потом прохожу в комнату мимо Березина, замершего как истукан посреди коридора. Он неотрывно смотрит на меня, а я смотрю куда угодно, но только не на него. Закрываю дверь перед его носом.

Почему-то жду, что сейчас он ворвется в комнату, но этого не происходит. Слышу, как он мается снаружи, и задыхаюсь. Еще недавно я мечтала о том, что мы вместе состаримся, а теперь между нами пропасть, и от этого хочется удавиться.

Переодеваюсь и выхожу из комнаты.

Меня снова встречает измученный взгляд побитой собаки, и снова я прохожу мимо. Бреду на кухню, ставлю чайник. Аппетита нет совсем, но чертовски хочется чай с бергамотом, поэтому достаю кружку и одноразовый заварочный пакетик.

Пока вода греется отхожу к окну и таращусь на чернильное небо без единой звезды. Когда-то ночь казалась самым романтичным временем суток, теперь она просто черная. Романтика сдохла. Как и вера в хорошее.

— Кир, — его голос раздается неожиданно близко.

Я отвлеклась и пропустила тот момент, когда муж подошел со спины.

Не отвечаю. Я месяц пыталась с ним нормально поговорить, и неизменно наталкивалась на вранье и острые иглы, теперь слова закончились.

— Я тебе звонил.

Безразлично жму плечами. Ну звонил, и звонил. Что теперь? Прослезиться от умиления? Похвалить? Чего он от меня ждет?

— Где ты была все это время?

— Там, где нет тебя.

— Я ждал, — он хрипит, — поговорить…

Засвистевший чайник прерывает его монолог. Я разворачиваюсь и, не взглянув на мужа, протискиваюсь мимо. Случайно задеваю его плечом, и тут же простреливает до самых пяток, и сердце со всего маха налетает на ребра.

Дайте мне сил пережить все это.

Пока я наливаю чай, Березин молчит, но дышит тяжело. Грудная клетка поднимается и опадает при каждом надрывном вдохе, и я физически чувствую, как ему хреново, как его крутит, как шкалят эмоции. Все больше хочется заорать: ты доволен?! Оно того стоило?!

Уже с полной кружкой возвращаюсь обратно к окну. Делаю маленький глоток, морщусь. Слишком горячо, поэтому дую.

— Ну скажи хоть что-нибудь, — снова подает голос Леша.

— Что-нибудь, — мой голос звучит непривычно глухо и безжизненно, как чужой.

Чувствую, как муж подходит ближе. Встает прямо у меня за спиной. Его дыхание щекочет плечо, рождая миллион мурашек. Но это не те томительно-сладкие мурашки, которые накрывают от удовольствия или предвкушения, это те, которые возникают, когда неприятно.

Мне неприятно его присутствие.

Отодвигаюсь, скривившись так, будто съела тухлое яйцо, и слишком поздно понимаю, что он видит мое отражение в окне.

Мы сталкиваемся взглядами и замираем.

Теперь я уже и чай не хочу. Ставлю кружку на подоконник, и в тот же момент Березин сгребает меня в охапку, прижимает к себе и зарывается лицом в волосы.

— Отпусти, — выдавливаю сквозь зубы, пытаясь освободиться. Но он держит так крепко, что это невозможно. Его запах бьет в ноздри, и я задерживаю дыхание.

— Кир, пожалуйста, давай поговорим, я обещаю, что больше никакого вранья. Пожалуйста.

Судорожно втягиваю воздух, и он падает в легкие обжигающим комком.

— Прости меня. Я дурак. Придурок конченый, — шепчет словно заведённый, — не знаю, что на меня нашло.

Боже, начинается…

— Помутнение какое-то. Мы с тобой поругались, а она пригласила прогуляться. Зайти в гости. Ну я и подумал, а что такого. Почему бы и не сходить.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ — Еще скажи, что не понял, для чего она тебя звала, — все-таки отпихиваю его от себя и разворачиваюсь лицом, чтобы смотреть своей боли в глаза.

— У нас ничего не было, Кир.

— Не успели?

— Ничего не было, — повторяет севшим голосом, — слышишь, Кир. Ничего!

— Просто чайку предложила? Или унитаз попросила починить? Или коллекцию марок собралась показывать? Хочешь, я расскажу, как все было на самом деле? Вы поднялись к ней и едва переступив через порог начали целоваться.

Он дёргается, и я понимаю, что попала в цель.

— Кир…

— Начали стягивать одежду, лапать друг друга.

— Не надо, Кир. Пожалуйста. Я не спал с ней.

— Потому что я помешала, — горько усмехаюсь, — приперлась, обломав вам всю малину.