Я хочу твоего мужа (СИ) - Дюжева Маргарита - Страница 25

— Я бы это…пожрать не отказалась.

— Моя ж ты хорошая, — она треплет меня по щеке, потом лезет в шкаф и достает оттуда домашнюю тунику, — переодевайся. Ты у меня на ночь останешься.

Это не вопрос. Это утверждение, в котором ноль сомнений.

— Не помешаю?

— Глупости не говори, — фыркает она, — я тебя домой не отпущу, пока в себя окончательно не придешь. А то еще убьешь этого козла, а мне потом сухари суши, да передачки таскай.

Из груди вырывается нервный смешок.

— Все. Давай по-быстрому стаскивай сырое, а то простудишься. Я пока ужин разогрею.

Она убегает на кухню, а я, постояв еще пару минут и прислушиваясь к звону в голове, начинаю переодеваться. Напяливаю Алискину яркую тунику, сырое вешаю на батарею и иду следом.

— Ну что? Полегчало, после того как прооралась?

— Полегчало, — я плюхаюсь на стул. Сил нет вообще, — ты прости за такое.

— Все нормально, Кир. Тебе необходимо было выпустить пар. Иногда надо дать слабину, потому что если все держать в себе, то рано или поздно крышу сорвет. А так поистерила, умылась, волосики причесала и все. Красотка.

— Угу. Та еще красотень, — когда шла на кухню, мельком глянула в зеркало в прихожей. Это ж просто жуть жуткая. Морда пятнистая, как у панды, глаза — красные щелочки, губы аж горят. На голове — всклокоченное гнездо вороны.

— Конечно, красотень. Ты у меня вообще сама лучшая. А кто не согласен — может идти на хрен.

— Спасибо.

У меня нет слов, чтобы выразить насколько для меня важна ее поддержка. Без Алиски я бы спряталась где-нибудь под мостом и с горя бы подралась с бомжами за коробку, в которой бы и провела худшую ночь в своей жизни.

Она ставит передо мной большую тарелку с пловом, потом откуда-то из закромов достает Maртини.

— В терапевтических дозах полезно.

Если честно, я не особо различаю вкус еды, но процесс жевания позволяет отвлечься от шальных обрывочных мыслей, скачущих в голове.

У Алисы звонит телефон.

— Твой, — кивает на экран. Там высвечивается скупое «Березин».

— Не отвечай…

Но она отмахивается от меня, принимает звонок и ласково, словно кошка, здоровается с моим предателем:

— Привет.

Я слышу его хриплый голос:

— Привет, Алис. Кира у тебя?

— Эмм, нет, — она так искренне отыгрывает недоумение, что Леша ведется и разочарованно переспрашивает:

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​— Нет?

— Что стряслось?

— Ничего.

— Леш, не пугай меня!

— Я не могу до нее дозвониться.

— Сейчас я ее наберу, — с готовностью откликается она.

— Бесполезно. Телефон выключен.

— Что у вас случилось? Вы поругались?

Он мнется, потом нехотя признается:

— Немного.

Немного, сука…

Самую малость, блин.

— Из-за чего? — Алиса продолжает строить из себя святую невинность.

Если бы она его послала или хотя бы как-то показала свое неодобрение, он бы сайгаком прискакал к ее дому и долбился бы в дверь до посинения. А так мнется, что-то невразумительно мычит и по-быстрому сворачивает разговор:

— Не бери в голову. Разберемся.

— Леш…

— У меня звонок по второй линии. Пока.

Алиса смотрит на погасший экран, досадливо цыкает и откидывает телефон в сторону:

— Все, заметался, хвост подгорает.

Мне плевать что у него там подгорает. Знаю, что если включить телефон, то там будет сотня пропущенных и миллион сообщений от любимого мужа. Я не хочу в этом копаться, не хочу ничего слушать, читать, снова погружаться в то болото, из которого едва вынырнула. Пусть катится к черту.

Сегодня у меня день слабости. Войной займусь завтра.

Такое чувство, что после вчерашней истерики, у меня лицо не только опухло, но и засохло. Не шевелится вообще, кожу щиплет.

— М-да, — тяну, рассматривая свой унылый облик в зеркале. Зачем-то оттягиваю нижнее веко на правом глазу. Чего рассчитываю там увидеть — не понятно. Ничего кроме красного, воспаленного глаза там нет, — м-да…

— Что ты там мычишь, Кирюш? — раздается голос снаружи, — все в порядке?

Я щелкаю замком и открываю дверь, являя себя во всей красе.

— Не в порядке. Я как потрепанная жизнью, старая, портовая прости…

— Хватит, Кир, — она сердито одергивает меня, — прекращай на себя наговаривать. Нормально ты выглядишь, после того, как один козел тебе встряску устроил.

— Буду сегодня людей пугать, — снова возвращаюсь к зеркалу, — сначала встреча с дизайнером. Потом приедет поставщик нового оборудования. А вообще надо сфотографировать свою физиономию, поставить на рекламный плакат и переименовать заведение в «кафе ужасов у Киры».

— Не смешно, — флегматично хмыкает Алиса и уходит. А когда я заканчиваю с утренними гигиеническими процедурами и выползаю на кухню, то там уже был готов импровизированный косметический кабинет, — сейчас мы тебя мигом в порядок приведем.

— Не стоит, Алис, — машу рукой, — только время зря тратить…

— Садись, — подруга царственно указывает на стул кистью для румян.

— Но…

— Молча садись!

Я обреченно закатываю глаза и плюхаюсь на жесткий стул.

— Ну вот она я…

— Молча! — зловеще шипит подруга и начинает колдовать над моим внешним видом.

Праймер, консилер, тональная сыворотка, тени, тушь и еще фиг знает что. Алиса увлеклась не на шутку, а я даже не пыталась понять, что она там творит. Если честно, было все равно.

Вчерашний срыв опустошил меня до самого дна. Убрал боль, эмоции, надрывные сердечные судороги, оставив за собой лишь тягучую невнятную тоску. Меня будто огрели пыльным мешком, и я вся такая тепленькая и пришибленная, пытаюсь шевелиться и что-то делать.

Спустя вечность Алиса отступает на шаг и, наклоняя голову то туда, то сюда, придирчиво осматривает меня со всех сторон:

— Готово, — сует мне в руки зеркало, — смотри.

Смотрю.

Грустная, но свежая девочка Кира. Не осталось никаких следов вчерашнего беспредела: кожа светится, глаза выразительные, щеки румяные.

— Ну как?

— Красиво, — придвигаю зеркало чуть ли не к самому своему носу, — и не скажешь, что полчаса назад была похожа на опухшего динозавра.

— Сейчас по голове тюкну, — и она тюкает. Кисточкой, — еще одно дурное слово в адрес самой себя, и получишь по-настоящему. Поняла?

— Поняла. Спасибо.

— Не за что, Кирюш. Какие у тебя планы?

— На работу пора. Надо приводить кафе в порядок и открываться.

— Если хочешь, можешь у меня ночевать.

Я на миг задумываюсь, ведь соблазн провести еще немного времени вдали от трудностей очень велик, но бегать от проблем глупо. Никто кроме меня их не решит. Надо просто пройти этот путь до конца и поставить точку

— Нет, — обреченно качаю головой, — домой пора.

— К мужу?

— К нему…любимому.

Слова «муж» и «любимый» внезапно теряют всю ценность. Просто слова, в которых нет никакого сакрального смысла. Просто набор букв.

— Не убей его, пожалуйста, — с улыбкой произносит Алиса, но глаза серьезные, ибо в каждой шутке только доля шутки. Но она зря боится, что я начну громить Лешу и все что с ним связано. Не начну. Мне хочется только одного, чтобы он оставил меня в покое.

Я собираюсь. У меня такой хороший макияж, что приходится тщательно укладывать волосы, чтобы не было дисбаланса. Пшыкаюсь Алискиными дорогущими духами — она фанатка люксовой парфюмерии и очень трепетно относится к своей коллекции, и для меня сама подбирает те, что обволакивают теплом и создают ощущение уюта.

— Счастье в мелочах, — произносит назидательно, поймав мой скептический взгляд, а потом добавляет, — а красота – щит, за которым можно спрятаться.

Внизу меня уже ждет такси. Я вчера была не в состоянии рулить и бросила машину на парковке. Это даже к лучшему. Уверена, Алексей наведывался во двор к Алисе, и отсутствие машины помогло убедить его в том, что меня тут нет.

Алексей, Леша… Я не представляю, как теперь смотреть ему в глаза и не морщиться от разочарования.