Тосты Чеширского кота - Бабушкин Евгений - Страница 37

Полковник остался очень доволен. К тому же, он не лез во все дыры, явно торопясь поспеть в часть на угощение и в баню. Пожал руки офицерам, похлопал по плечу прапорщика, показал мне большой палец.

На выходе проверяющий, озабоченно оглянувшись несколько раз, как человек желающий обнаружить нечто знакомое, но стесняющийся спросить, сказал:

– Что тут у вас? Туалет?

Не дожидаясь ответа сообщил:

– Я на минуту.

И открыл дверь.

– Ах, так у вас тут умывальник. Прекрасно, прекрасно! А что же, товарищи, раковина такая? Непорядочек…

Пузырь, Димедрол и Самородко закричали наперебой:

– Товарищ полковник!!! Это не отмывается! Это ржавчина!!!

– Ошибаетесь, товарищи, – добродушно ответил москвич, увлекая всю компанию на выход, – известно, что в Красной Армии отмывается абсолютно все. Я вас научу. Нужно взять большой, хороший кирпич…

Дверь закрылась, и конец откровения я не услышал.

А услышал, наоборот, какое-то хрюканье. …Мой дневальный, гусь Фофан сидел на полу, держась за живот. По его лицу текли слезы. Хрюкал именно он.

– Что с тобой, Фофан? – испугался я не на шутку, и только тогда понял, что Фофан корчится от смеха.

– Бабай! – простонал Фофан, уняв немного истерику и размазав слезы. – Я в порядке. Я просто представил, как во всех военных училищах Советского Союза им по секретной методичке доводят единственный способ чистки ржавчины кирпичом. Такой стране долго не протянуть… Кирпич кончится… Ой, блин, государю скажите, что в Англии ружья кирпичом не чистют!..

И снова закатился, идиот…

– Пожалуй, ты прав, – ответил я, опускаясь рядом с ним на чистый пол, – но наш век этих кирпичей еще хватит.

Я конечно ошибался. Но тогда еще даже не догадывался об этом…

…Итак, Джаггер позвонил, прервав мои кирпичные откровения.

– Нужно поговорить, Бабай.

– Говорим уже.

– Дело есть. Когда подгребешь в чипок?

– Завтра утром, как сменюсь. В девять могу. А что случилось?

– Приходи, – и Джаггер повесил трубку.

Я опоздал на полчаса и застал Панфила, Джаггера и Чучундру за поеданием сгущенки с печеньем.

Одна банка, купленная видимо для меня, дожидалась на столе. Панфил выглядел мрачно. Чучундра нейтрально поинтересовался новостями с Первой Площадки. Джаггер был явно оживлен и наворачивал печенье за двоих, впрочем, как и всегда.

Правила хорошего тона требовали не начинать разговор о деле сразу. Я степенно выкушал полбанки сгущённого молока и только тогда поинтересовался, за каким чертом мне пришлось топать по позёмке в часть.

– Панфил! Скажи ему, – потребовал Джаггер. Панфил промычал что-то невнятное.

– Чего нужно-то? Кончайте ваш марлезонский балет, – разозлился я, – не спамши, не жрамши, с ночи. Чего надо?

– Бабай, Панфилу надо в отпуск, – сказал Чучундра.

– Не препятствую!

– Обойдусь, никуда мне не надо, – запротестовал Панфил.

– Надо, надо, – влез Джаггер, – Бабай, ты в курсе, что чувиха его там мутит, то ждёт – то не ждёт. Ещё предки, папа с мамой, артисты, мля, куролесят – то сходятся, то расходятся. Матушка его вообще в больничку угодила… Фазер запил. Ты посмотри на Панфила! Он совсем плохой. И раньше был дурак, а сейчас тупеет с каждым днём, совсем морда глупая стала. Задумываться начал…

– Иди в жопу, – вяло ответил Панфил.

Дело было плохо. Раньше Панфил непременно вступил бы в перебранку и пикировался бы с Джаггером до победного конца. Нынешняя его реакция пугала. Таким я Панфила еще не видел.

– Ты что, братушка, – сказал я, – надо лететь, разбираться на месте, разрулишь там всё…

– Ротный, сука, ему отпуск не дает. Говорит, только тем положено, кто полных полтора года отслужил. А мы еще все залётчики, сам знаешь, то пьянка, то дебош, встречайте, группа «Странники» – похвастался Джаггер.

– А замполита просил?

– Тот сказал, что без представления ротного не может. Такая же сука…

– И что делать?

– Да ясно, что делать, – сказал Чучундра, – нужно запускать частоту.

29

Так называемый «запуск частоты» являлся рискованной, не частой, но обычно эффективной манипуляцией, ведущей в отпуск или в дисциплинарный батальон. В отпуск после этого попадали, разумеется, намного чаще.

Технология «запуска» была отработана предыдущими лихими призывами. Прежде всего, брался в умелые руки «талмуд», где в каталоге известных частот необходимо было обнаружить достойный промежуток в мегагерцах.

Искомое число записывалось на бумажку и заучивалось наизусть. Далее боец-микрофонщик писал на бланке фальшивую радиограмму, руководствуясь опытом и здравым смыслом. Что-нибудь такое, не до конца якобы расслышанное, но значительное. Типа выхода в эфир обычного разведчика или даже «Авакса». Некоторые наглецы сочиняли радиограмму от имени президентского самолета, но это был уже явный перебор.

Параллельно пеленгаторщик с Первой Площадки в своем бланке боевого дежурства фиксировал именно эту частоту, время выхода в эфир и точный пеленг на несуществующий самолет.

Вся информация передавалась друзьями-радистами коллегам на Кольский полуостров или на Чукотку, где их микрофонщик с пеленгаторщиком фиксировали в своих бланках ту же частоту и время с правдоподобным пеленгом.

В итоге из небытия возникал серьезный самолет НАТО, вышедший в эфир на совершенно новой частоте, запеленгованный, сообщивший что-то маловразумительное и пропавший навсегда.

На контрольной магнитофонной записи прослушивался тяжелый эфирный шум и иногда совершенно невнятные голоса, не поддающиеся идентификации.

Соответственно, голову над всем этим ломали оперативные офицеры, а солдату полагался отпуск. Иногда свежезапущенная частота объявлялась ошибкой наблюдения, и служивый никуда не ехал.

Думается, что оперативники тоже получали какие-то ништяки с «новых» частот и, даже подозревая дезинформацию, не имели ни малейшего желания её доказывать. Ну, вышел борт на неизвестной частоте – и ладно. Чукотка подтвердила и хорошо. Занесут её в электронную память поста «Поиск» в новейшее издание «талмуда» и забудут навсегда. Зато в характеристике будет строчка об активной и интенсивной оперативной работе по обнаружению и поиску…

Очень редко и очень страшно завершался запуск частоты, когда возникала утечка на одном из этапов, и информация попадала к особистам. В отличие от оперативников, которые, не впечатлившись материалом, попросту объявляли его ошибкой, особисты стремились раскрутить дело об умышленной дезинформации.

Рассказывали нам старики, что дело пару раз доходило до дисбата. То есть, всё следовало делать в строгой секретности.

Джаггер, перекопав «талмуд», нашел шикарную частоту в районе девяти тысяч мегагерц в активном сегменте натовского эфира.

Панфил написал зияющую лакунами радиограмму от имени «Авакса» – самолета радиоэлектронный разведки, который, как известно, нечасто выходил в эфир и имел дурную склонность менять частоты.

Я выбрал пеленг в направлении Тихоокеанской зоны, чтобы дружественный, фальшивый пеленг чукотских коллег, сходился с моим под острым углом. Таким образом, зная заранее, что третье направление оперативникам получить просто неоткуда, я расширял возможную область нахождения нашего «Авакса». Чем меньше конкретики, тем труднее нас будет прищучить.

Чучундра договорился с надёжным радистом, чтобы тот передал все данные нашим коллегам на Чукотский полуостров. Мы, в свою очередь, обещали поддержать их запуск частоты, если у чуваков возникнет вдруг желание съездить в отпуск таким оригинальным способом.

Итак, в урочный день, в урочный час серебристый Boeing E-3 Sentry «AWACS», возник в безоблачном ярком небе, примерно в двух тысячах километров к северо-востоку от Филиппин. Вышел в эфир на частоте девять тысяч шестьсот мегагерц. Сообщил свой позывной «yellow jackal». Затем, в условиях плохой слышимости и тяжелых электромагнитных помех, передал насколько разрозненных цифробуквенных групп и через две секунды ровно исчез навсегда.