Мы, Мигель Мартинес (СИ) - Тарханов Влад - Страница 20

«Как нам реорганизовать рабкрин» — достал томик Ленина и стал перечитывать его статью. Хм. а ведь Миша подал хорошую идею, очень хорошую. И фигуры подсказал. Значит, надо поднимать уровень. Наркомат государственного контроля! Вот это правильно будет! Будет о чём завтра с Мехлисом переговорить. «Неподкупный» «преданный сталинист», интересные эпитеты подобрал ему этот журналист Фридлянд. Очень интересные. Может быть, действительно, Лев на «Правде» слишком сосредоточен, пропагандист, а мне нужен, очень нужен контролёр, дотошный и неподкупный. Вот тут он и пригодится. Это верная мысль. И Землячку ему в помощь! Обязательно! Будет та еще парочка! А ведь интересная комбинация может получиться! Прав Миша, бюрократию надо за горло держать, чтобы много власти себе не забрала. И мне необходимо иметь свою собственную, независимую ни от кого систему сбора информации о происходящем в стране. Получается, что ни по партийным каналам, ни по каналам ОГПУ полной картины не получаем, нет объективности. И те, и другие стараются выслужиться, приукрашают действительность. Дают ту картину, которая выгодна им. А если внимательно рассматривать происходящее сейчас, то страна снова находится в состоянии Гражданской войны! Да, мы вынуждены ломать частнособственнические отношения на селе. Иначе не получить той рабочей массы, которая должна наполнить фабрики и заводы, дать рабочие руки на стройки социализма. И любая ломка, такая ломка не обходится без борьбы. Но если Кольцов прав и троцкист Андреев, возглавлявший борьбу с кулачеством, делал ее так, что загонял в кулаки или подкулачники и середняков, разрушая сельское хозяйство, уничтожая ее производительную основу? Вот! Пусть наркомат государственного контроля и займется проверкой раскулачивания! Тогда. Тогда получится более чем правильно, Надю к ним, у неё характер железный, будет серьезно дело вести. И от этой шайки-лейки, Доров-Шморов подальше.

Наутро, Иосиф Виссарионович проснулся на удивление бодрым. Дети уже встали, вся семья собралась за столом, пили чай с печеньем и вкуснющими ватрушками. Он зашел в столовую, поздравил женщин с восьмым марта, Надежда казалась не выспавшейся, около глаз мешки, не видно, чтобы плакала, но чем-то была озабочена. Сталин знал, что учеба дается ей с трудом, тяжелым трудом, даже слишком и держится она на одном упорстве, чего-чего, а этого ей в характере было не занимать.

— Надя, удели мне минуту. — произнёс он, когда все перекусили.

— Конечно.

— Ты читала работу Ленина, «Как нам реорганизовать рабкрин»?

— Да, а к чему ты это?

— Мы. я решил действительно реорганизовать рабкрин, вывести его на новый уровень. Создадим наркомат государственного контроля, с более широкими задачами и более серьезными полномочиями. Я хочу, чтобы его возглавил Мехлис, первым его заместителем будет товарищ Землячка, а вторым — товарищ Надежда Аллилуева. Как ты на это смотришь?

— А как же учеба в Промакадемии? Мне надо будет ее бросить?

— Надя, ты же не боишься трудностей? Закончишь обучение заочно. Будешь почти год учиться и работать. И для тебя будет особое задание: проверить, как прошла кампания с раскулачиванием. Есть сигналы, что было в ней много перегибов, что в кулаки определяли даже обычных середняков, чтобы улучшить свои показатели, отчитаться об успехах. А это судьбы людей. Тех, кто пострадал невинно надо будет реабилитировать. Обязательно. Вот ты этим и займись, заодно выяснишь. Кто наиболее рьяно записывал в кулаки всех подряд, а к то кулаков оставил на месте, а лес валить отправил середняка. Вопрос серьезный. А ты сможешь и разобраться, и обмануть тебя не смогут, и не запугают. Не тот характер. Согласна?

И он увидел, как у жены даже плечи расправились.

-Да, согласна! — и глаза ее загорелись. Хорошо, давно не видел ее такой воодушевлённой.

— Только просьба, своим подругам пока что ни слова. Как только будет постановление, вот тогда можешь рассказать, а пока что ни слова.

— Хорошо.

— Да, мне показалось, что ты хочешь со мной поговорить.

— Да, я хотела сказать об одном товарище, Хрущёве, поговорить. Он.

— Наденька, давай так, он учится в Промакадемии? Так?

— Да.

— Какие у него успехи в учёбе?

— Не очень, он всего себя отдает партийной работе.

— Вот! Партия послала его учиться! Вместо этого он занимается партийными делами, это хорошо, что он о них не забывает, но при этом он игнорирует задание партии — учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал нам великий Ленин! Выучится, тогда и вернемся к разговору о товарище Хрущёве. Хорошо? Обещаю!

Глава одиннадцатая. СССР родина слонов

10 марта 1932 года

Москва. Жургаз.

После визита к Сталину меня засосала могучая трясина работы, которой, как всегда, было невпроворот. Это позволило мне не особенно нервничать по поводу прошедшего разговора. Никаких признаков того, что за мной ходит «хвост», или появилась какое-то незапланированное общество людей, меня как-то опекающих. Ничего этого я не заметил вообще. «Огонёк», «Крокодил», материалы для «Правды», «Чудак», это только те проекты, который Миша Кольцов тащил непосредственно. А еще общение с писателями, переписка с зарубежными коллегами. Вот только от нескольких командировок я решительно отказался, хотя они и были запланированы заранее.

Разговор с вождём получился очень непростым. Я постоянно ходил по краю. Но очень надеюсь, что так и не сорвался в пропасть, хотя и был к этому очень-очень близок. И еще, мне очень не хотелось, чтобы этот разговор был воспринят как какое-то чудачество, подумаешь, новый медиум объявился. В тоже время я знал, что различные медиумы и предсказатели разного уровня ловкости и удачливости добивались какого-то влияния на самые высокие сферы руководства страны, и не только нашей. Их умения активно изучали и даже пытались как-то использовать. Даже иногда получалось.

И еще я абсолютно не верил в бабочку, которую достаточно раздавить в прошлом, чтобы изменилось настоящее, а тем более, будущее. Время очень упругий материал, оно стремиться направлять исторический процесс по самому вероятному руслу событий. И если попадаются сапоги, которые пытаются растоптать ту самую заветную бабочку, как или кто-то отрывает их вместе с ногами, или же появляется вместо оной, например, стрекоза, которая продолжает ее важное дело. Поэтому усилиями одного-единственного человека исторический процесс с места не сдвинуть.

Этот звонок застал меня в редакции «Крокодила», куда новый фельетон принёс Михаил Зощенко. Он жил в это время в Ленинграде, на улице Чайковского, был достаточно популярен, неплохо зарабатывал, но находился в постоянных творческих поисках: форма, содержание, текст. Мне, как и Кольцову, стиль Михаила Михайловича весьма импонировал. Он сидел на стуле и пил кофе, когда я чёркал его очередной опус.

— Миша, вот это просто здорово! не удержался, зачитываю вслух

«Я ехал однажды на велосипеде. У меня довольно хороший велосипед. Английская марка — «БСА». Приличный велосипед, на котором я иногда совершаю прогулки для успокоения нервов и для душевного равновесия. Очень хорошая, славная современная машина. Жалко только — колесья не все. То есть колесья все, но только они сборные. Одно английское — «Три ружья», а другое немецкое — «Дукс». И руль украинский. Но все-таки ехать можно. В сухую погоду.»

У меня даже во рту появилось такое послевкусие от этих строчек, ну просто обалдеть, я даже увидел это чудо с украинским рулём, от которого никак не избавиться, разве что подарить его дому престарелых…

— Это — действительно круто! Тут всё — ёмко и ни к чему не прицепишься, а дальше у тебя два абзаца воды, без грамма юмора! Миша, так нельзя!

— Что, опять своё СИУ черканешь? — спрашивает. Зощенко из дворян. Невысокий, почти как я, худющий, но порода в нём чувствуется, сидит ровно, как будто ему кий бильярдный в позвоночник воткнули, а что? из дворян, орденоносец, и все ордена у него царские еще, боевые, до сих пор отравленные под Сморгонью легкие по кусочкам из себя выплевывает. И при этом чертовски обаятелен. СИУ — это моя личная аббревиатура, все уже про неё знают, если мне какой-то материал не нравиться, кажется затянутым, скучным, маловато юмора или нет сатиры, а она там предполагается, ставлю эти три буквы СИУ, раньше писал «сократить и усилить», теперь экономлю себе время.