Мы, Мигель Мартинес (СИ) - Тарханов Влад - Страница 16

Я сделал небольшую паузу, в горле пересохло. Сталин не перебивал меня, давая выговориться, кивком головы указал на графин с водой, я налил примерно половину стакана и залпом осушил его. После чего продолжил:

— Первый фактор — Лев Бронштейн, он же Троцкий — весьма харизматичная личность, талантливый журналист, превосходный оратор, в этом деле даже лучше Ленина, умеет увлечь людей и обладает серьезными организационными навыками. Умеет полностью менять свою позицию в зависимости от обстановки. Хитер, высокомерен, старается пользоваться слабостями людей. И всё это не настолько уникальные черты характера, уникально опасным его делает близость к серьезным финансовым кругам, воротилам, которые профинансировали и вхождение Троцкого в партию большевиков, да и в деле Октябрьского переворота помогли материально, так как были заинтересованы в развале Российской империи. И ваша роль в том, что удалось сохранить страну, пусть и с потерями, но Россия не распалась на десятки условно независимых образований, каждое из которых именовало бы себя государством. Если бы Троцкий остался у власти, возглавил бы страну — очень скоро мы оказались снова ввязаны в какую-то авантюру, которая могла привести страну к исчезновению.

— Почему ты так решил? — Сталин встаёт, снова начинает набивать трубку, жестом разрешая мне продолжать… И Шахерезада продолжила дозволенные речи…

— Потому что вы, товарищ Сталин, делаете ставку на новую партийную бюрократию, на молодых людей, которые не были связаны со старыми большевиками, ленинской гвардией. Большая часть этой гвардии как раз те самые коминтерновцы, которые грезят мировой революцией. Для построения нового социалистического государства они почти что бесполезны, даже опасны. Вы же вырастили ту большевистскую элиту, которая будет поддерживать именно построение государства, в котором они будут иметь власть. Вы стараетесь перехватить управление Коминтерном, при этом вас не устраивает, что ВКП(б) имеет фактически подчиненное положение перед этим органом.

— Да, надумал ты себе такого Сталина, товарищ Кольцов. Даже интересно, почему ты считаешь, что товарищ Сталин похерил заветы товарища Ленина по поводу этой самой мировой революции? А?

— А кто сказал, что слова товарища Ленина — это догма, истина в последней инстанции? — я опять рисковал, но риск был оправданным.

— Например, в национальном вопросе, я считаю, что позиция товарища Сталина была правильной, позиция же Ленина — ошибочной.

— Вот как, но ведь партия выбрала именно ленинскую программу в национальном вопросе, после чего и был создан Советский Союз. Так в чём Ленин был не прав?

А тут голос вождя выдал заинтересованность. Искреннюю.

— В тактическом плане, на краткосрочную перспективу план Ленина сработал, он оказался прав. Эта позиция дала возможность найти компромисс с национальными элитами, примирить национальные окраины, создать у них видимость независимости в общем строю. Но в далёкой перспективе — это рост националистических тенденций, угроза сепаратизма национальных окраин. И эти группы национальных элит проще будет перекупить нашим врагам, товарищ Сталин. В этой перспективе ваша позиция была верной. Потому что исключала центробежные тенденции в государстве, или делала их намного слабее.

— И потому что товарищ Сталин прав, Троцкого надо убить?

— Потому что троцкисты могут развалить нашу страну, и вы сами видите эту возможность. При этом крайне важно, чтобы эта смерть выглядела естественной. Никаких выстрелов из-за угла или ударов ледорубом по голове. Есть же возможность, ее надо и использовать. И специалисты есть соответствующие.

— На что вы намекаете, товарищ Кольцов?

— На «Специальный кабинет» профессора Казакова при Всесоюзном институте биохимии.

— Вот как, для редактора газеты «Правда» вы слишком хорошо осведомлены, товарищ Кольцов.

— Есть такое, товарищ Сталин. Вот только… совершенно неправильно, что такая серьезная лаборатория находится в ведении института биохимии даже под надзором органов безопасности. Разработки должны вестись под таким строгим контролем, не говоря о выдаче препаратов. В общем, тут даже только на НКВД нельзя полагаться.

— Даже так? Интересная мысль. Я обдумаю её на досуге. И всё-таки, почему Троцкого надо устранить именно таким образом?

— Вопрос идёт о двух вещах: организационном наследстве Троцкого (той же «международной левой оппозиции») и о финансовых потоках, которые идут через него на его организацию и, частично, на Коминтерн. Ведь кто барышню платит, тот её и танцует. Очень важно перехватить управление этими структурами, но для этого сам Лев революции должен сдохнуть от болячки, а не от руки убийцы. И третий аргумент: это имидж СССР, говоря другими словами, та картинка, которую обыватель видит перед глазами, когда говорит или читает «СССР», уже сейчас тем же Троцким, как и всей буржуазной пропагандой создаётся образ жестокого тирана и деспота, ваш образ, товарищ Сталин. Это важный пропагандистский прием: понимаете, мировая буржуазия проиграла пропагандистскую кампанию против первого социалистического государства, особенно благодаря социальным программам, которые мы впервые проводим в жизнь. Но это же удар по их кошельку! Капиталист стоит перед выбором: социальные революции у себя в странах или уступки пролетариату, социальные гарантии, которые выливаются в уменьшение доходов, бьют по их самому дорогому — кошельку! Но если нельзя опорочить систему, надо начинать с того, чтобы опорочить ее вождей. Создать жупел, образ коварного врага. Азиатского тирана.

— Вот как? Но я ведь не еврей, кровь младенцев не употребляю!

Ну что же, это была довольно грубая, но всё-таки шутка, значит, гроза прошла. Меня слушают. И это уже очень много, намного больше, чем я мог бы надеяться!

— Надо будет, они докажут, что вы еврей, товарищ Сталин. Сейчас СССР популярна, идеи коммунизма и социализма тоже популярны, особенно у элит западных стран, это дает нашей разведке уникальные возможности. И не только получение шпионов, но и агентов влияния. А вот очень агрессивные действия, терроризм идут нам в минус. Поэтому каждую такую акцию надо проводить очень аккуратно.

— Хорошо, товарищ Кольцов, по этой фразе мы выяснили твоё мнение. А что ты скажешь по поводу вот этой рукописи? Всей, кроме последней фразы, которую ты бессовестно скатал у Катона!

Глава девятая. Голод и точка

Москва. Кремль

7 марта 1932 года

То, что Иосиф Виссарионович получил образование в семинарии, ни о чём не говорило — это факт. Сталин умел учиться! Это тоже факт! И еще он имел очень цепкую память, позволяющую ему работать с очень большими объемами информации и делать это достаточно энергично. Поэтому его укол по поводу Катона я воспринял как должное. Ну, немного сплагиатил, не без того. Покажите мне писателя, который бы совсем-совсем ничего не позаимствовал, да четверть мировой литературы — это сказка про Золушку, рассказанная на иной лад!

— Товарищ Сталин! Вы знаете, что несколько дней я пребывал без сознания. Так получилось, что я стал получать информацию. Это не было сном. Это были развернутые картинки, что-то похожее на фильмы, вот только этот поток был настолько мощным, что мозг не выдержал! Сначала я решил, что это всё было бредом, инфекция, высокая температура, чёрт его знает что еще… Потом я вроде как вынырнул из этого состояния, но в тот же день эти картинки повторились. На этот раз я очнулся уже в больнице. И у меня было время проанализировать полученные данные. И чем больше я анализировал, тем страшнее мне становилось.

— Что, в медиумы подался, главный редактор советских газет и журналов, в предсказатели переродился или юродивые, так вроде по национальности не положено.

В голосе вождя было столько иронии, что я понял, что мне не поверили ни на миллиграмм. Но отступать уже было некуда. Я-то знал, что НКВД, да и сам Иосиф Виссарионович к мистике если не привержены, то всё-таки их не отрицают. Да, если вы заметили, я н разу не называл его по имени-отчеству. Хорошо знал, что обращаться необходимо именно «товарищ Сталин», называть его Виссарионом Иосифовичем могут т только ограниченное количество близких друзей и соратников, а уж Кобой, партийным псевдонимом — вообще единицы.