Затмевая могущественных - Ралдугин Владимир - Страница 27

– С кавалерией у нас тут не очень, – сказал на прощание майор Фитцсиммонс, вручая мне все необходимые бумаги, – поэтому придется повоевать в пехоте. Уж не обессудьте, мистер Евсеичев. Из кавалерии у нас только местная милиция – те же чертовы черномазые, только наряженные в мундиры и посаженные на коней. И арабы майора Лоуренса.

Мне стоило больших усилий сдержать эмоции при упоминании имени моего старого врага еще по стамбульским приключениям. Неужели и шериф Али тут? Ведь его тело не было найдено среди убитых при Месджеде-Солейман. Он вполне мог вернуться к своему другу и нанимателю. А тот, оказывается, пребывал теперь в Африке.

– По этим документам вы получите билеты на первый же поезд до Питермарицбурга, что в Натале. Дорога дальняя, поэтому советую поторопиться. Возможно, вы еще успеете на вечерний поезд.

Кроме документов мне выдали чек на некоторую сумму подъемных. Мои поиздержавшиеся финансы несколько пополнились. Правда, не стоило забывать, что форму придется оплачивать из жалованья, так как выдана она мне в кредит, равно как и другая амуниция. За билет на поезд тоже придется потом заплатить. Но все это сейчас меня мало интересовало. Мой путь лежал почти через все британские владения в Африке. В Питермарицбург – столицу колонии Наталь. Именно там, по словам майора Фитцсиммонса, формировалась армия для войны с зулусами. К ней мне надо будет временно присоединиться, чтобы понять – или хотя бы начать понимать – что же творится в Южной Африке.

Поезд, идущий до Питермарицбурга, оказался самым настоящим военным эшелоном. С парой вагонов, переделанных под пассажирские, хотя и весьма условно, в центре. Вокруг них теснились открытые платформы, на которых ехали солдаты – красные мундиры и неизменные белые каски, и стояли закрытые чехлами орудия. На другие были свалены мешки с провиантом и фуражом. Третьи были опечатаны, а на их дверях красовались надписи «боеприпасы». Сразу становилось понятно – это очередной эшелон, везущий свежие дрова для будущего костра войны.

Вот только как-то слишком уж основательно готовятся британцы к схватке с каким-то вождем чернокожих. Пусть у того и есть армия, похожая на настоящую, но без ружей и пушек он ничего не сможет противопоставить мощи Британской империи. Отсюда напрашивается очень простой вывод – вовсе не Кечвайо главный враг в грядущей войне. И все эти люди, орудия и боеприпасы нужны для другой кампании. Против кого – догадаться не сложно.

Внутри так называемые пассажирские вагоны были разделены на шесть отдельных купе, рассчитанных на одного человека. Да и тот там помещался с трудом. Питаться мы должны были на станциях – такой роскоши, как вагон-ресторан, военный эшелон себе позволить, конечно же, не мог. В купе этих было невыносимо жарко – даже ночью. А потому все офицеры, ехавшие в них, предпочитали выбираться на открытые платформы. Не на те, что занимали солдаты, естественно. На куда более спокойные, где перевозили орудия. Тем более что начальник над всем этим артиллерийским парком – майор Пикеринг оказался весьма, можно сказать, гостеприимным хозяином.

Этот полный человек обожал в жизни три вещи. Азартные игры – он просто жить не мог без разнообразных пари. Свои пушки – он мог рассказывать о них часами. И, как это ни удивительно, лингвистику – он долго служил в Индии и сейчас работал над книгой «Разговорный санскрит».

– Быть может, – любил говорить он всем, кто желал его слушать, – я, когда допишу свой труд о языках Индии, возьмусь вплотную за изучение африканских диалектов. Невероятная тема. Что уж говорить! Синтез европейских языков с местными. Пиджин. Африкаанс. Вы когда-нибудь слышали, как говорят эти белые варвары – буры? Иногда кажется, что разговариваешь с европейцем, пускай и деревенщиной, но иные пассажи разобрать просто невозможно!

– У вас очень длинный язык, майор, – обычно отвечал на это полковник Фланаган, старший офицер из всех нас, – чернокожие вырезают болтливым врагам языки и преподносят их своим вождям. Так они желают получить чужое красноречие,

– В таком случае, полковник, – усмехнулся неунывающий Пикеринг. – быть может, кто-то из чернокожих вождей проявит стремление к изучению языков.

– Разве что развесит их у себя на шее, – заметил полковник Фланаган, – рядом с черепами и большими пальцами прочих врагов.

Вот за подобными разговорами мы и коротали время до Питермарицбурга. В хорошие дни солдаты вытаскивали для нас прямо на платформу круглый стол – и мы до темноты резались в карты. Полковник Фланаган этого не одобрял, но и запретить не мог. Как втихомолку шутили офицеры, карт полковник не одобряет исключительно потому, что ему в них фатально не везет.

– И это так, – торжественно подтверждал капитан Хаммерсмит, который знал полковника дольше всех, – наш мистер Фланаган пообещал не касаться карт после того, как три года назад просадил все жалованье полковых офицеров. Его хотели отдать под суд, но он каким-то образом сумел выкрутиться. Никому, правда, не известно, как именно ему это удалось.

Играли мы по маленькой, потому что все офицеры были не особенно при деньгах. Да и чего ожидать от тех, кто не сумел удержаться в Европе и отправился служить в жаркую и опасную Африку.

И только один из нас – молодой лейтенант Бромхэд – иногда выдавал некие пространные речи о долге и патриотизме. Часто он любил поминать пресловутое «бремя белого человека» и цитировать стихи популярного британского поэта Киплинга к месту и не к месту.

– Вы же понимаете, господа, – распространялся он за карточным столиком, пока мимо нас пробегали равнины Южной Африки, – что мы несем цивилизацию во все уголки мира. Там, где ступила нога белого человека, жизнь уже не станет прежней. Вот вы смотрите на меня скептически, мистер Евсеичев, – он оборачивался ко мне, – а ведь ваша Русская империя занимается тем же самым, что и мы тут. Вы принесли цивилизацию народам Сибири, на границы с Китаем. Сейчас несете ее на Средний Восток, – этими словами в Европе было принято называть Среднюю Азию. – Теперь ваша страна граничит с нашей именно в том регионе. Так что не стоит осуждать меня подобными взглядами.

Крыть мне тут было нечем. Нe так и давно присоединились к Русской империи Хива и Коканд.

Бромхэд с видом победителя уставился в свои карты. Вот только я в качестве мелкой мести обыграл его в тот день, оставив без копейки денег. И это доставило мне ни с чем несравнимое удовольствие.

Майор Т. Е. Лоуренс всегда очень внимательно читал оперативную сводку и сведения, поступающие из Кейптауна. И не потому, что надвигалась война с зулусами, и даже не потому, что иные сведения могли быть весьма и весьма важны. Нет. Все гораздо проще. Майору Лоуренсу было скучно. Невероятно скучно в проклятой богом Африке.

Туземной кавалерией занимался в основном шериф Али. Он натаскивал чернокожих ездить верхом на лошадях. И, надо сказать, это ему неплохо удавалось. Конечно, до европейской кавалерии этим конникам было далеко, однако по местным стандартам – очень и очень неплохо. Лоуренс периодически устраивал смотры и проверки кавалерийским частям. Но, опять же, больше от скуки, нежели для того, чтобы проследить за успехами своего друга.

Проваливший свою миссию в Аравии шериф Али сейчас старался вовсю. Гонял своих харишей и местных негров в хвост и в гриву. По мнению Лоуренса, он был с ними излишне строг – никогда не хвалил, а вот за малейшие провинности жестоко наказывал. Однако вмешиваться в процесс обучения Лоуренс не спешил. Считал, что раз есть несомненные успехи, то пусть все идет своим чередом.

Лоуренс понимал, что до начала войны с серьезным врагом работы у него не будет совсем. Да и сейчас его сильно ограничивали в действиях. Буры слишком настороженно и неприязненно относились к тем, кого называли ойтландерами. А потому работать в их республиках было сложно. Во избежание каких-либо недоразумений руководство Бюро секретной службы прямо запретило какую бы то ни было разведывательную деятельность на территории обеих республик.