Грех и шоколад - Брин К. Ф. - Страница 45

Он заулыбался шире:

– Я увижу, что вы делаете. Да, я способен уловить оттенки правды во лжи и наоборот.

Нет, в пот меня бросило не от его способностей. Он может биться над задачей хоть день напролет – это не приблизит их к определению уровня моей магии. Если только они не вернулись к практике шоковой терапии (кстати, на этот вопрос мне так и не ответили).

Моя проблема заключалась в том, что его магия была редкой и высоко ценилась. За свою работу он мог потребовать хорошую цену. И то, что его привели ко мне, заплатив наверняка бешеные деньги, означало, что Киран не шутит. Он взялся за дело всерьез, он хочет доказательств, свидетельств того, на что я способна, и меня пугало, что он, похоже, готов пойти на многое, чтобы получить желаемое.

– Я слышал, у кобника Ямса возникли какие-то трудности с сопоставлением вашего описания своей магии и показаний приборов.

– Я слышала то же самое, – ответила я.

– С подключением все в порядке, но когда мы…

– Все в порядке, кобник Ямс, дальше я сам. – Роб обвел взглядом комнату и выбрал кресло у желтой стены. Усевшись, он закинул ногу на ногу и переплел пальцы на колене, устраиваясь поудобней. – Я позову вас, когда буду готов.

Кобник разве что зубами не заскрежетал. Его только что вышвырнули из его собственного кабинета, и это, конечно, напрягало. А меня, несмотря на ситуацию, позабавило.

– Итак, – сказал Роб, когда мы остались одни. – Начнем с начала.

Что ж, я начала со своего впечатления о безликой приемной, рассказала о духе, которого видела в офисе, поведала, почему я выбрала именно это место в данном помещении. На всем протяжении нашей предварительной беседы я произвольно пересыпала факты невинной ложью: ну, вроде того, сколько раз я прочла считалку, и как мне понравилось отношение медсестры. Дальше мы перешли к моей магии, и тут я не стала врать вовсе. Моя мать всегда говорила, что умалчивать что-то – это нормально, а откровенная ложь только поставит меня в неловкое положение (естественно, она выражалась несколько иначе. Вляпаешься, мол, и баста).

К тому времени улыбка его исчезла, и сам он порядком озадачился. В конце концов Аутентификатор смущенно покосился на аппарат:

– А они пробовали подключить другую машину?

– Они подключали все три.

– Конечно, – протянул он, медленно моргая. – Хотите знать мою оценку?

– Нет.

Он в замешательстве покачал головой. Что ж, в последнее время я многих приводила в замешательство.

– Что означает, – слова как будто вытягивали из него клещами, – что вы примерно представляете, какова она.

Это был не вопрос, так что я не стала отвечать.

– Вы думаете, что с машиной все в порядке, не так ли, мисс Прайс?

– Да. Кстати, мне нравится твой тон, когда ты зовешь меня «мисс Прайс». Это умиротворяет.

Повисшее меж нами молчание затягивалось. А что, я вполне могла бы привыкнуть к его присутствию. Хоть я и старалась говорить вежливо и мило, но оба мы понимали, что я иронизирую.

Потому что его тон мне вовсе не нравился. Мне хотелось его придушить.

– Почему приборы не дают точных показаний, Алексис? – спросил он наконец.

– Действительно, почему? А как все-таки у нас обстоят дела с шоковой терапией? Или пытками?

Его нога нервно качнулась. Я его проняла.

– Вот она, ваша магия, – я поспешила перехватить инициативу. – Она полезна, только когда есть информация, над которой можно поразмыслить.

Нет, я им не позволю взять меня под контроль. Способность выбирать собственную судьбу – вот моя единственная способность, моя сила. То, от чего я не могу отказаться. Тот день, когда я позволю кому-то другому управлять мной, станет днем, когда я утрачу волю продолжать борьбу. Днем, когда моя мать не узнает дочь, которую вырастила.

– Я вас не пугаю, не так ли? – спросил он.

– А почему ты должен меня пугать? – Тут меня осенило. – О. Потому что лжецы боятся людей, выявляющих правду. Именно с такими типами ты обычно имеешь дело.

– Вы умная девушка.

– Да, у меня бывают моменты взлета.

– Впрочем, я понял это и раньше, по тому, как вы вставляли в повествование глупую ложь, чтобы подчеркнуть абсолютную правду всего, что касалось вашей магии. – Он поднялся. – Вы не та, кем кажетесь, мисс… Алексис. Вы думаете, что знаете, какова вы на самом деле. Да, полагаю. Но в данном случае дело не только в определении уровня вашей магии. Вы столь же невежественны, сколь и все кобники этого заведения.

– Э… ну…

Он остановился, положив руку на ручку двери.

– Я сделал все, что мог, потому что – нет, мне не дозволено, да мне и не хочется пытать вас. Этим может заняться кто-то другой.

– О, прелестно. Знаешь, лапочка, мне действительно понравилось проводить с тобой время. В этом замечательном месте.

– Вы несколько перегибаете, мисс Прайс, – сказал он, шагнул за порог и закрыл дверь.

Я вздохнула. Двое долой. Сколько еще осталось?

Что ж, позже я узнала, что оставался только один. Один. Худший из всех.

Глава 29

Киран

– Следующий – Вдохновитель, сэр, – сказал Зорн, стоящий рядом с Кираном в большом зале медицинского мониторинга.

Здесь сидели за компьютерными терминалами сотрудники в белых халатах, собирая статистику и анализируя информацию, поступающую из разных отделов. На Кирана тут работали только двое, в добавок к тем, кто находился в кабинете оценки, и все равно казалось, что их слишком много. Киран хотел, чтобы о его деле знало как можно меньше народу. Но в то же время ему требовалась доскональность. Все должно было быть сделано… как надо. Чтобы у Алексис Прайс не осталось секретов. Во всяком случае, от него.

– У него пятый уровень, как вы и просили, – добавил Зорн.

Вдохновитель способен влиять на мысли и действия другого человека. Пятый уровень означает контроль сознания.

Внезапно в душе Кирана полыхнула ярость: горячая, ревнивая ярость. Тело само собой напряглось, готовое к бою. При одной лишь мысли о том, что другой мужчина войдет в разум Алексис, получит доступ к ее самой интимной информации, обретет над ней контроль, у него все внутри перевернулось, а глаза застила багровая пелена гнева. Нет, если она и отдаст контроль кому-то, то это будет он, Киран, и отдаст она добровольно.

– Нет, – сказал он, наклонившись над столом и вглядываясь в мониторы. Четыре камеры показывали комнату, не пропуская ни одного уголка. Алексис сидела в своем кресле – в расслабленной позе, сплетя пальцы на колене, с видом безграничной уверенности. Она думала, что выйдет из ситуации победителем, пряча свою магию, точно вор – как уже делала в прошлом.

Одно несомненно: Алексис Прайс не сдастся без боя, с чем бы она ни столкнулась.

– Сомневаюсь, что Вдохновитель ее расколет, – тихо сказал Киран, не желая, чтобы кто-то еще его услышал. Нет, это не просто хороший предлог, чтобы не прибегать к услугам Вдохновителя; это правда. Правда, от которой брови на лоб лезут. Хотя Алексис и так уже удивила всех сверх всякой меры. – Выключи запись. Я сам разберусь с этим.

Дверь в дальнем конце комнаты открылась, и вошел Роб, хмурый и задумчивый. Он направился прямиком к Кирану.

– Она уникальна, – без предисловий заявил он, явно забыв о своем положении. – Она что-то скрывает. Она знает, что я это знаю – и она знает, что это знаете вы, – но ее это не тревожит. Она полностью уверена в себе. Ну еще бы. Она управилась со мной лучше, чем я с ней. Лишь прекрасно обученные профессионалы способны сохранять подобную отрешенность во время допроса. Нет… – Он задумчиво приложил палец к губам. – Отрешенность – неподходящее слово. Она искусно прикрывала ложь правдой, как будто это игра, а она уверена в своей победе. – Подозрительный у него был взгляд, но неуважения он не проявлял, и только поэтому Киран не одернул его. – Вы проверяли меня, сэр? Кто-то пожаловался, оставшись недоволен моей работой?

Киран с трудом скрыл изумление. Он ожидал чего-то необычного – как всегда при встречах с Алексис, – но даже не думал, что она способна так скрутить Аутентификатора, что тот усомнится в собственных способностях. Роб решил, что она «прекрасно обучена». Что это она оценивала его, а не наоборот.