Если буду нужен, я здесь (СИ) - Резник Юлия - Страница 41

– Хочешь придумать стоп-слово?

Пальцы Назара, поглаживающие мою ягодицу, замирают и тут же требовательно вдавливаются в кожу.

– Интересно, откуда моя невинная женушка прознала о стоп-словах.

– Эй! Я ж не в лесу жила. Стоп-слово даже у моего папы было. – Назар выпучивает глаза, а я со смешком продолжаю: - Когда я ехала в магазин за сумочкой, стоп-словом было…

– Ну?

– «В пределах пятидесяти тыщ», – шмыгнув носом, довольно похоже парадирую голос отца. Назар смеется, уткнувшись лицом мне в шею.

– Ты чудо. Самое настоящее чудо.

– Скорее уж проклятье, – мрачнею.

– Нет. Не думай так. Я рад, что все так сложилось.

И что к этому добавить? Не знаю. От его слов мне только хуже становится. Ком в горле разбухает. С губ рвутся рыдания. Я абсолютно точно не заслуживаю такого мужчину.

– Эй, ну ты чего опять ревешь?

– Я даже пальца твоего не стою.

– Не смей так говорить.

– Ты самый лучший на свете, Назар. А я… Я просто идиотка. Прав Марат. Нужно было меня пороть.

– Учитывая то, с какой легкостью в нашу жизнь просачиваются всякие сексуальные извращения, до порки мы дойдем в самое ближайшее время.

Я кусаю губы и некрасиво хрюкаю, не в силах удержать в себе смех. Ну, вот как? Как ему это удается? Секунду назад я плакала, а сейчас заливаюсь хохотом.

– Ужас, – машу руками перед лицом. – У меня, по-моему, истерика.

– К твоей истерике я был готов.

Надо все-таки в душ. Может быть, в голове прояснится. Потому что пока в ней царит хаос. Ни одной связной мысли. А еще я очень волнуюсь о том, как сам Назар это все переживает. Опираясь на локти, приподнимаюсь, чтобы заглянуть мужу в глаза.

– Тебя волнуют эти мысли? Ты представляешь нас втроем? – интересуется он, гипнотизируя меня, как удав кролика. Я резко зажмуриваюсь. Медленно сглатываю. Распахиваю глаза… И киваю. Врать ему нет сил. К тому же в этом нет никакого смысла. Назар сам подсадил мне в голову мысли об Антоне и теперь, как заботливый садовник, вспахивает почву, чтобы мои фантазии расцвели буйным цветом.

– Значит, ты согласна?

– Если хочешь, можно попробовать.

– Тогда я поговорю с Антоном?

– Поговори. Если он откажется, все наши разговоры вообще не имею смысла.

Я хочу… Очень хочу, чтобы он отказался. Все во мне кричит, что так нельзя. Но чертова похоть выжигает меня до пепла. Аллах! Пусть это сработает. Я так устала… Я так хочу, чтобы меня отпустила эта неправильная любовь. Ничего в жизни я так не хотела!

На следующий день я жду Назара дома. Брожу из угла в угол, но стоит замку провернуться в двери, выбегаю ему навстречу.

– Ну что? Ты… поговорил с ним?

– Угу.

– И?

– Антон согласен.

ГЛАВА 26

ГЛАВА 26

Если сгорим,

Давай гореть красиво

«Если сгорим» – NЮ

Назар

– Волнуешься?

Как будто не видно! Глаза как у наркоманки, руки нервно шарят по узкой юбке платья.

– Думаю, дома я бы чувствовала себя лучше.

– Нет. Дом – это дом. Там нет места посторонним.

– Конечно. Ты прав. – Лала отводит глаза. – А я, как всегда, не подумала.

– Пустяки. Тем более что мы уже приехали.

Лала вздрагивает, оборачивается ко мне. Глушу двигатель. Осторожно касаюсь ее свободно струящихся по плечам волос, не желая испортить укладку. Лялька к делу подошла со всей ответственностью. Бельишко новое купила. Кудри навертела, накрасилась. Пусть будет. Не пропадать же добру. Старания жены я отношу на счет извечного женского тщеславия, а не на счет Дубины. Хотя чего уж греха таить, ему она, конечно, тоже хотела понравиться.

– Готова?

Быстро-быстро кивает. Обводит языком губы. Совсем скоро ее губ коснутся чужие. Да если бы только они…

– А ты? Ты готов?

Аха. Ну конечно. Я же это затеял. Взвесил. Прикинул. Все хорошенечко просчитал. В первую очередь свои силенки, конечно. И пришел к выводу, что сдюжу. Так действительно будет лучше. Хуже – если за спиной. За спиной я не прощу и один черт ее потеряю. А так… Находясь рядом, разделяя ее эмоции, может, даже поймаю кайф.

Действую, блядь, на опережение.

Отрывисто киваю. Толкаю дверь и выхожу на усыпанную снегом парковку. Забираю валяющуюся на заднем сиденье бутылку вина и только потом помогаю выбраться Лале. Молча проходим в парадную. Консьерж уже предупрежден о нашем визите. Дубина отчитался. Все пройдет на его территории, потому что никакой отель не может гарантировать нам абсолютной конфиденциальности. А вот холостяцкая берлога Дубины – вполне.

– Лифты там, – задерживаюсь пальцами на лялькиной пояснице. Проходим в кабину. Прижимаю жену к себе и, зарывшись носом в ее волосы, начинаю слегка поглаживать. Веду вдоль спины пальцами, задеваю бедра, поднимаюсь вверх по рукам. В лифте, конечно, установлена камера, поэтому мои касания абсолютно невинны.

Наверное, я просто хочу запомнить ее такой. Только моей девочкой. Моей лялькой.

Лала не шевелится. Будто понимая, как для меня важны эти секунды, она, притихнув, сопит мне в ухо, и лишь ее тяжелое дыхание выдает, как она на самом деле волнуется.

– Ты же помнишь, да? Все можно остановить в любой момент.

– Помню. А Антон…

– Что?

– Он не обидится, если я в последний момент струшу?

– Ты должна думать лишь о себе, Лала. Почувствуешь, что это для тебя слишком – останавливай все, не раздумывая.

– А ты уверен, что это не слишком для тебя? – доносится ее глухой голос.

– Абсолютно. Иначе нас бы здесь не было. Приехали.

Стоит нам выйти из лифта, как дверь в квартиру Антона распахивается. Ну, вы только посмотрите, какой франт! Ухмыляюсь. Протягиваю руку.

– Привет, Лала. – И голос сел, надо же. Волнуется Тоха.

– Привет.

Обменявшись приветствиями с моей женой, Дубина пожимает мою ладонь.

– Че скалишься? – сжимает пальцы сильней.

– Как для чувака, который до последнего меня отговаривал от сегодняшнего мероприятия, ты удивительно нетерпелив. А ты, лялька, очень зажата. – Целую ее в макушку, подталкивая к двери. К счастью, моя девочка на нас не смотрит. И мы можем не таясь обмениваться с Дубиной сигналами. Он вздергивает бровь, мол, можно? Я прикрываю глаза – да.

Сняв шубку Лалы, Тоха будто вскользь целует ее в обнаженное плечико. Я, как прожженный мазохист, за этим слежу. Он целует. Она розовеет. И дыхание становится чаще.

Как, мать его, и должно быть. О-хо-хо.

– Ты прекрасно выглядишь.

Лала что-то лепечет в ответ. Я отворачиваюсь, чтобы снять пальто.

Тоха-Тоха. Включил свой обаяльник на полную. А ведь как поначалу орал! Чуть в драку не бросился. Обвинял, что я ляльку, видите ли, совращать вздумал. Больным ублюдком меня называл, конченым извращугой. Пяткой в грудь себя бил, дескать, он не такой. И что он ни за что ни в чем подобном не будет участвовать. То есть групповушка – это, конечно, круто, но не с сестренкой друга. И все в таком духе. Я бы, может, даже проникся. Да только то, что я на дне его глаз в тот момент читал, сильно шло вразрез с Тохиными словами.

– Если ты думаешь, что я горю желанием подсадить свою жену на два члена, ты ошибаешься.

– Тогда какого хрена, Назар?! Тебе чего, экстрима мало? Зачем девочке этот изврат?

– Девочка думает, что тебя любит. Скажешь, ты не в курсе?

Тоха вспыхивает. Сдувается… Проходится растерянно пятерней, приглаживая белокурые волосы. А я опять ее пальчики в них вспоминаю. Больно, пиздец.

– И что?

– И то. Я тебя как друга прошу дать ей переболеть.

– Как? Боюсь, я не понимаю, чего ты хочешь… – растерянно разводит руками Дубина.

– Ну чего ты не поймешь? Лалу манит запретный плод. Я готов позволить ей его слопать.

– Вот так запросто?

– А какие у меня варианты? Получит – потеряет интерес.

– Ты так в этом уверен? – сощуривается Дубина. Ну вот. Завелся. Почувствовал азарт. Хочешь бросить мне вызов? Давай. Я же не так просто это дерьмо затеял. Нашим тройничком я, по сути, друг, вывожу тебя из игры. Ты еще сам того не понимаешь, но независимо от того, чем эта история закончится для нас с Лалой, тебе, Антон, с ней уже ничего не светит. Ну не сможешь ты строить серьезные отношения с женщиной, которую мы с двух сторон пялили! Тебе не позволит чертова гордость. И навязанные условности.