Исцеление Вечностью (СИ) - Санин Евгений Георгиевич - Страница 37

Александр замолчал, вполне довольный собой. Дождавшись, наконец, своего момента, он успел сказать все, что знал. И кажется, преуспел в этом!

Во всяком случае, Вера, шатаясь от полного бессилия, ушла, настолько задумавшись над тем, что услышала, что забыла даже позвать кота.

И тогда тот сам, полностью игнорируя Александра, вышел из комнаты, даже не глянув в его сторону.

Так, до самого Кипра, Альбину и не удалось переубедить келевста.

Он неоднократно спускался к нему в трюм, приносил воду, еду. Даже слегка ослабил путы на его затекших руках и ногах. Пытался объяснить всю пагубность его заблуждения, ибо тот, по причине незнания Истины, даже не подозревает, что на самом деле ожидает его в аду.

Все было напрасно.

Келевст по-прежнему стоял на своем.

Закончилось все тем, что сразу же по прибытию в ближайший порт Кипра Пафос Клодий отдал его здешним стражам порядка с сопроводительной запиской, что это — бунтовщик, которого следует наказать по всей строгости римских законов.

Альбин, наблюдая за своим начальником, внутренне сжался: теперь наступила его очередь. Точнее, обещанной Клодием, если он не убедится в их правоте, — сдачи тайных свитков.

«Отдаст или нет? — так и впился он глазами в разговорившегося с начальником охранников Клодия. — Так ничего и не понял, или все-таки есть надежда?..»

Казалось, что он забыл не только дышать, но даже сердце его не билось в эту минуту томительного ожидания.

К счастью, Клодий кивком попрощался с охранниками и напряженным шагом направился в сторону трапа.

Альбин с огромным облегчением выдохнул, причем, радуясь уже не только за книги, но и за самого Клодия, взглянул ему вслед и… похолодел.

Сменяя обычную береговую охрану, на судно поднимались вооруженные люди, в которых по красным плащам он сразу узнал преторианцев.

«Неужели люди префекта претория уже успели доложить обо всем сюда, и это все — конец?» — промелькнуло в голове. Если что — он готов был броситься с кожаным мешком прямо за борт, хотя и понимал все безрассудство такого поступка…

Но тут его ждала вторая удача.

В отличие от того, что было в Риме, здесь воины, наоборот, тщательно обыскали весь корабль, от трюма до капитанского помоста, а их личные вещи даже не тронули.

Причину этого Альбин узнал от Клодия, который после того, как преторианцы удалились, сказал, что в сирийскую провинцию прибыл сам император Траян, и потому даже на соседнем с ней Кипре сейчас предпринимаются меры чрезвычайной предосторожности.

— Но надеюсь, они не помешают нам добраться до Саламина и встретиться там с обещанным тобой человеком! — с улыбкой сказал он и неожиданно помрачнел: — Если, конечно, за эти два года он тоже не стал жертвой гонений!

Наутро Вера выглядела совершенно отдохнувшей и почти здоровой.

После чтения утреннего правила она сама налила Александру чай, поставила перед ним тарелку овсяной каши, переполненной грецкими орехами, курагой и изюмом — у человека, занимающегося таким интенсивным умственным трудом, должно быть полноценное питание! — и после долгого молчания, наконец, сказала:

— Спасибо тебе, Александр! Вчера ты действительно многое поставил с головы на ноги! Жаль, что мы с тобою не встретились полгода назад. Сколько бы тогда не было выплакано бессильных слез. Сколько бы не было часов, да каких там часов — дней и недель отчаяния!

Александр с ложным смирением потупил в тарелку глаза, и Вера, не дождавшись от него ни слова, продолжила:

— Завидую я тебе! Ты вон уже сколько к Богу идешь! В монастыре жил. Пел на службах, читал… Все знаешь…

— Ну, положим, не так уж и все! — справедливости ради, подал голос Александр.

— Так веришь… — не слушая его, вполголоса говорила Вера. — А я вот только просто знаю, что Бог есть и верю, что Он не оставит меня!

— Это не так уж и мало! — значительно поднял палец Александр. — Неизвестно еще, кто из нас верит больше! У меня вот, к сожалению, пока еще вера больше умом. В отличие от твоей сердечной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А мне просто ничего больше не остается! Не на что больше надеяться и не на кого больше уповать! — беспомощно разводя руками, призналась Вера.

Александр с интересом посмотрел на нее и — чувствовалось, что этот вопрос давно уже волновал его — принялся живо расспрашивать:

— А когда у тебя это началось? Как? Ты что — однажды почувствовала что-то особенное, да?

— Даже сама не знаю… — пожала плечами Вера. — Скорее всего, это случилось во время болезни, но когда и как — не заметила опять же из-за этой болезни. А что?

— Да говорят, у каждого глубоко верующего человека бывает однажды что-то такое — что остается потом на всю жизнь. И рождает эту самую сердечную веру! — объяснил Александр.

— Если бы знала, то обязательно обратила на это внимание! — вздохнула Вера. — И вообще, как жаль, что я не знала всего этого раньше. Так много времени зря прожила, по сути — целую жизнь. Ведь столько полезного для души могла сделать. И Богу бы послужить… А так, что теперь получается — на Тебе, Боже, что нам негоже?

— Ну нет! — решительно не согласился Александр. — Мы с тобою еще поборемся! И — поживем!

С этими словами он встал из-за стола, вышел из дома, заглянул в храм, где почитал и попел на клиросе и, с гордостью — так как начинал уже это приписывать себе — отвечая всем на вопросы, как там Вера, что ей лучше и вообще она уже почти здорова, обосновался за своим редакторским столом.

Булат и Светлана, лишенные с его приходом возможности репетировать, создавали тягостное ощущение, которое увеличивалось с каждым часом. И он несказанно обрадовался, когда под конец рабочего дня в редакцию пришла Татьяна.

Ее улыбка и приветливый тон были словно солнечный свет после пасмурной погоды.

Она отдала принесенную ей новую заметку и спросила у Александра, почему он сидит с таким кислым лицом.

— Да вот, — пробормотал тот, сваливая всю вину на лежащий перед ним чистый лист бумаги. — Статью про одного благотворителя — директора коммерческого предприятия надо писать. А она никак не идет…

И это частично было правдой: он действительно не хотел писать эту статью. Ему вообще всегда тяжело давалось то, что нужно писать по заказу.

— Так давайте я напишу! — предложила Татьяна.

— Правда?! — обрадовался Александр и в нескольких словах обсказал, что должно быть в этой статье и на что при сборе материала для нее нужно обратить особое внимание.

Старательно записав каждое его слово, Татьяна спрятала блокнот в сумку и, увидев, что Александр принялся складывать рабочие бумаги в стол, предложила:

— Вы уже домой? Может, тогда пойдем вместе? Заодно и меня проводите! На улице так хорошо! А то завтра уже дожди обещают! Грех ехать в автобусе в такой день!

Александр охотно согласился и под многозначительно-насмешливыми взглядами Булата и Светланы, абсолютно уверенный в себе — все-таки он был после монастыря — вышел с Татьяной из редакции…

От Пафоса до Саламина, обогнув на «Золотой стреле» остров, они добрались без особых приключений, если не считать, что несколько раз их останавливали патрульные корабли. Несмотря на разрешительную бумагу, полученную в порту, преторианцы вновь и вновь тщательно обыскивали судно.

— Да что же это делается? Неужели такой великий полководец, как Траян в окружении целого легиона воинов, да еще и преторианской гвардии, не отбился бы от какой-нибудь группы недовольных его правлением людей или заговорщиков? Быстрее доехали напрямую бы по суше! — ворчал Клодий. Было видно, что ему не терпелось как можно скорее добраться до места.

Чем ближе был Саламин, тем меньше верилось Клодию в то, что он увидит обратившего Альбина в христианство человека.

Уже в самом городе надежда окончательно оставила его.