АН Том 10 (СИ) - Тарс Элиан - Страница 37

Я замолчал, наблюдая за тем, как опытные высокородные аристократы не в силах удержать маску невозмутимости на лицах.

Они были шокированы.

Пялились на меня во все глаза.

Пытаясь отыскать поддержку, изумлённо смотрели друг на друга и на тех, кто, кроме меня, знал об артефакте.

Андрей Оболенский, Арвин, Троекуров и даже Аксаков кивали, подтверждая мои слова.

Поймав взгляд великого князя Казанского, я одними губами извинился и кивнул. То же самое сделал и по отношению к князю Астраханскому. Эти двое наших союзников ведь не знали о контроле над императором. Они были недовольны тем, что Годунов хотел сблизиться с франко-испанцами и британцами, с которыми воюют сейчас наши ратники в Швеции. Тем, что Годунов пустил в Россию клан Анже за моей головой. Они поддерживали нас из своих собственных побуждений, были готовы противостоять Годуновым. Но вряд ли до сегодняшнего дня считали, что дело может дойти до открытого военного конфликта.

И всё же я могу назвать их союзниками. Но я утаил от них столь важную информацию.

Поймут ли?

Великий князь Казанский молча кивнул, принимая извинения.

То же самое через секунду сделал и Урусов.

А ещё через секунду зал взорвался недовольными выкриками:

— Что вы такое говорите?!

— Что вы несёте?!

— Его Величество был под контролем?! Это оскорбление венценосной семьи!

Я молчал, откинувшись на спинку кресла. Давить Аурой я не стал — пусть прокричаться и придут в себя.

Через сорок секунд гул начал стихать. Вот тогда я и решил продолжить.

Встав из-за стола, я поднял Ауру до её не визуализированного максимума.

— Господа, я понимаю, что трудно поверить в мои слова. Но я готов поклясться, что говорю правду. Полагаю, и другие князья тоже готовы сделать это. Годуновы в самом деле держали императоров под контролем. И сейчас пришла пора покончить с ними. Годуновы не потерпят никого, кто способен угрожать их власти. Когда Канцлер понял, что у нас есть способ противодействовать его контролю, он помог французскому клану Анже подготовить нападение на мой дом и мою семью. У меня есть доказательство этому. Канцлер хотел смерти моей семье, видя в нас угрозу. Теперь же угроза для его власти стала более существенной. Я уверен, что даже если бы я наступил себе на горло, если бы закрыл глаза на все прошлые преступления Годуновых, на их попытки навредить мне и моим близким, и принял бы предложение Канцлера… То улучив момент, он бы избавился от меня. Вероятно, стал бы искать способ, как и дальше держать императора… теперь уже новой династии под контролем. Это не тот человек, кто придерживается только честных методов. Прикрываясь интересами государства, он пойдёт на любую подлость. А если… Если он попытается сделать из Годуновых новый имперский род, то уж точно постепенно лишит нас всех нашей свободы. Княжества для Годуновых всегда были бельмом в глазу. Уверен, разобравшись с внешними проблемами, он начнёт укреплять власть внутри страны и бороться со всеми, кто, как ему кажется, представляет для него угрозу.

— Вы говорите так, Аскольд Андреевич, будто Александр Борисович безумец! — воскликнул великий княжич Крымский.

Некоторые князья посмотрели на молодого Нарышкина, точно на малое дите.

— С точки зрения медицины он, полагаю, полностью здоров, — отозвался я. — Но пытаясь защитить то, что считает своим, человек иногда совершает поистине безумные поступки. А он считает, что Российская империя — его собственность. Но, пожалуй, хватит об Александре Борисовиче, господа. Я прошу вас всех поддержать кандидатуру моего сына в качестве первого Российского императора от рода Александрит. Я стану его регентом до его совершеннолетия. И я даю слово, что не посягну на княжеские свободы. Более того, я собираюсь включить представителей княжеств в Совет Империи. Я хочу расширить и реорганизовать этот Совет. Добавить ему нижнюю палату, в которую будут входить представители непривилегированных слоёв империи из разных княжеств и губернаторств. Чтобы у государственных органов были более объективные представления о нуждах всего населения Российской империи. В верхнюю же палату будут входить, как и раньше — министры, генерал-губернаторы и губернаторы. Плюс теперь добавятся доверенные лица от каждого княжества. И раз я уже упомянул министров и губернаторов, я хочу особо подчеркнуть, что не собираюсь лишать этих должностей тех, кто присоединится ко мне. Представители ваших родов и в дальнейшем будут главными кандидатами на эти должности.

— Погоди! — стоило мне замолчать, махнул рукой великий князь Минский. — Что-то ты увлёкся, парень, не думаешь? Ни с того ни с сего пытаешься убедить нас в том, что раз уж Годуновы не подходят, то Александриты — лучшие кандидаты на императорский трон… А почему, например, не Щербатовы?

— Я уже сказал почему, и повторять не собираюсь, — спокойно ответил я.

— Пусть так… Но ты, считай, с порога заявляешь, что собираешься пустить простолюдинов во власть. Я ведь правильно тебя понял?

— Именно. Я считаю, стране стоит обратить внимание на все слои населения, независимо от происхождения. Да, аристократы, в силу лучшего образования и большого внутриродового опыта управления и дальше будут занимать важные руководящие должности. Но и обычным людям тоже нужно дать возможность высказаться. Простолюдинов гораздо больше, чем аристократов. Неудивительно, что среди них рождаются настоящие самородки, способные принести пользу империи. Вы все наслышаны о наших космодоспехов. Но знаете ли вы, что главный их создатель — бывший простолюдин? И он не один такой уникальный — его ближайшие ученики и помощники, те, без кого не удалось бы наладить производство так быстро — тоже простолюдины.

— И всё-таки я очень сомневаюсь, что вам стоит управлять империей, Аскольд Андреевич, — неожиданно изрёк боярин Изморский, едва я замолчал. — Вы явно не понимаете, где и чему место. Эти ваши странные либеральные идеи уж точно не подходят высшему обществу, — он многозначительно взглянул на других министров и князей.

Я улыбнулся.

— Я всего лишь хочу быть честным с вами с самого начала. Да, я мог бы, говорить сейчас только то, что большинство желает услышать, а делать потом совершенно другое. Но это то, что я называю обманом. А строить какие-либо долгосрочные отношения на обмане для меня неприемлемо. Поэтому я заранее всё проговариваю. Чтобы потом для тех, кто пойдёт за мной, будущее было максимально предсказуемым. Чтобы все заранее понимали, какую империю я мечтаю построить.

— Империю, в которой даже представителям старых родов придётся доказывать свою состоятельность? — хмыкнул Пётр Шереметев-старший. — А звучит-то неплохо. Я лично считаю, что при честной оценке для Петрограда не сыскать лучшего губернатора, чем я. И в воспитании своего потенциального преемника я тоже уверен. Если выбирать и в самом деле будут достойного, то достойный и победит. Лично мне по душе такой вариант.

— Достойные слова достойного аристократа, — посмотрев на него, проговорил Никанор Орликов.

— Господа! — я вновь взял слово. — Я никого не тороплю с ответом. Я просто надеюсь, что все вместе мы сможем сделать нашу страну лучше. Ну а пока вы думаете, предлагаю всем вместе посмотреть выступление Александра Борисовича. Время пришло.

Глава 22

Что ж… Александр Борисович в своём выступлении по главным телеканалам страны выглядел очень уверенно. Говорил он негромко, но при этом его слова способны были пробиться в любую слабенькую душу и поселиться в ней.

До тех пор, пока кто-нибудь другой их оттуда не вынет.

Да, глава рода Годуновых умеет заводить толпу… Но важнее слова, сказанные им: он признал, что император мёртв. «Боги на небе проливают горькие слёзы вместе с нами, оплакивая закат великой династии», — красиво завернул Канцлер.

Затем Годунов сообщил, что нужно двигаться дальше. Что британцы и их союзники франко-испанцы повинны в смерти императорской семьи, и что они хотят разрушить нашу страну. И он, Канцлер, готов противостоять им.