Художник Кошмаров (СИ) - Бобков Владислав Андреевич - Страница 36

«Бью палкой по камням, до чего я докатился», — мысленно усмехнулся я, после чего решил повысить ставки.

Повернув топор обухом вниз, я аккуратно тюкнул им по камешку, что опять же ничего не дало.

«А если так?» — в этот раз я вновь напитал топор ци и нанес куда более сильный удар. И это тут же принесло результат.

По камню прошла очевидная трещина и он тут же развалился на два куска, внутри которых стало видно, что они состоят из затвердевшей краски, которая, впрочем, мгновенно потеряла свою целостность и растеклась, сразу же начиная испаряться.

Если обобщить всё увиденное, выходило, что моя ци работает ровно так, как я и я думал.

Напитывая кисть магией и рисуя картины, я могу их воплощать в реальности, что, правда, тратит магическую энергию.

Как я подозревал, всего лишь четверть моего резерва ушла лишь по причине простоты картины. Будь здесь что-то сложнее, мне бы пришлось затратить куда больше сил.

В следующем эксперименте я решил повысить ставки, нарисовав что-то живое, но не из животного мира. В данном случае, я предпочел нарисовать цветок, а именно, ромашку в цветочном горшочке.

Для того, чтобы не повторилась ситуация с камнем, я снял свиток с мольберта и расстелил его на земле, после чего принялся за работу.

Неожиданно оказалось, что цветок с горшком по затратам энергии оказался куда дешевле камня. Возможно, камень стал столь дорогим из-за его повышенной твердости.

Это опять же открывало любопытные перспективы. При желании, повысив затраты энергии, я мог делать свои рисунки ещё крепче.

Но работа вполне себе спорилась и спустя время я с гордостью рассматривал милую ромашку.

Мысленная команда и картина пришла в движение. На этот раз из-за высоты цветка можно было куда лучше разглядеть, как из картины сначала вышли лепестки, а затем и он сам, словно поднимаясь из воды, полностью вышел из рисунка.

Несколько секунд поглядев на неподвижный цветок, я протянул руку, чтобы поднять горшок, как в ту же секунду неподвижный стебель буквально взорвался движением.

Я почти успел убрать руку, но один из затвердевших лепестков все же успел немного чиркнуть по внешней стороне ладони, оставив царапину.

— Твою-ж мать, я так и знал! — трудно было удержаться от ругательств, когда, казалось бы, миленький цветочек, сбросил маскировку, превратившись в угрожающе покачивающегося хищника.

Было огромное желание сразу приласкать его топором, но я удержался, решив сначала кое-что проверить.

— Опыт номер один, — буркнул я. — Проверка опасности.

Я сунул всю ту же бамбуковую палку под нос цветка и с мрачным интересом смотрел, как он раскачивается назад и вперёд, стремясь как можно глубже с размаху воткнуть свои острые лепестки вглубь ствола.

Убрав палку, я внимательно осмотрел повреждения. Последние были откровенно несерьезными. Цветок сумел повредить лишь внешний слой и на большее его не хватило.

— Опыт номер два, — криво оскалился я. — Проверка прочности.

«Бонк!» — палка впечаталась в цветок, отправив стебель вниз в горшок. Но хищная ромашка пережила этот удар и вновь замахал острыми лепестками. Потребовалось ещё три удара палкой, чтобы тварь тоже растаяла вместе с горшком.

«Прочность была заметно ниже камня».

Разглядывая вновь пустой свиток, что-то упорно не давало мне покоя. Я чувствовал, что после создания хищной ромашки во мне нечто изменилось. Это трудно было передать словами, и это ощущение было похоже на то, которое я испытал, когда впервые открыл для себя ци.

И если я хотел разобраться в новых чувствах, требовалось куда больше испытаний.

Но вновь создавать неживые или живые предметы у меня пока что не было никакого желания, ведь в планах было кое-что ещё более перспективное.

Ведь я решил нарисовать не что-то, а самый настоящий огонь!

Прошло уже много времени, но я ни на секунду не забыл показанные мне картины той эпичной битвы, где неизвестный старик повелевал целым океаном краски и мог сотворить всё, что ему только хотелось.

Так почему бы и мне не попытаться поступить так же?

Как я понял, в этом мире многое стоит на управлении стихиями. А что если попробовать создавать эти самые стихии с помощью моих рисунков?

Выбор был довольно широким, но мне требовалась именно атакующая стихия, поэтому я сразу же остановился на огне.

Загоревшись этой идеей, с восторгом принялся за работу, быстро открыв баночки с красной краской и охрой.

Языки пламени появлялись из-под моей кисти будто и сами рвались воплотиться в реальности. Помня об опасности, внутри я нарисовал лишь маленький огонечек, на который, правда, почему-то потратил куда больше энергии, чем даже камень.

То ли из-за простоты работы, а может благодаря вдохновению, но эту картину я закончил даже быстрее, чем все прочие.

Прежде чем её активировать, я снял холст с «мольберта» и убрал с него дюбели. Затем же я отнёс холст к берегу ручья, где и оставил его. В случае необходимости, его было бы легче потушить.

Завершив приготовления, я дал команду к активации, чтобы с руганью отпрыгнуть прочь, когда вместо того, чтобы возникнуть НА картине, огонь сразу объял её со всех сторон, породив ощутимый тепловой удар во все стороны.

Изначально я хотел полить холст из кружки, в которой отмывал кисть от краски, но видя степень «прожарки», я пинком сбросил холст прямо в воду.

И хоть огонь спустя пару секунд борьбы с водой потух, но вот сам холст было уже не спасти.

Тем не менее, несмотря на потерю отреза ткани, с моего лица не сходила предвкушающая улыбка, ведь в этот день я доказал, что моя сила вполне себе может создавать и другие стихии.

Осталось лишь научиться их контролировать. И у меня уже были идеи, как этого добиться.

А самое главное, я подозревал, что принцип контроля общий как для стихий, так и для живых существ.

А это могло значить лишь одно: «Впереди предстояло много интереснейшей работы!»

Глава 18

Голова пухла от обилия идей и решений. Хотелось испробовать всё и сразу, но глаза буквально разбегались от представившихся возможностей.

Впрочем, если не знаешь за что взяться, берись за то, что ты уже делал. Так ты сможешь успокоиться и попутно сделаешь нечто полезное.

В данном случае мне пришла великолепная, но в то же время спорная идея насчет стихийных рисунков.

Ради данного эксперимента пришлось срубить ещё один небольшой ствол бамбука, порубить его на куски, а затем уже их разрубить вдоль, получив на выходе множество длинных полукруглых пластинок.

Усевшись прямо на траву, я достал нож и, высунув от усердия кончик языка, принялся вырезать на одной из таких пластинок схематичное изображение пламени.

Не забывал я и о подаче ци в нож и, соответственно, через него на пластинку.

Из-за небольшого размера, пришлось пожертвовать многими деталями, но, в целом, огонь в получившемся рисунке вполне узнавался. Энергии на подобную поделку тоже ушло в разы меньше.

Закончив с работой, я с силой бросил пластину об землю, благоразумно выбрав точку приземления подальше. Но ничего не случилось, подтвердив минимальную надежность подобного артефакта.

Мысленная команда и деревяшка затрещала и, высекая искры и отчаянно дымя, подпрыгнула на полметра вверх.

Подождав и удостоверившись, что никакого взрыва не будет, я подошел поближе, после чего оглядел почерневшую и в паре мест опаленную, но не взорвавшуюся пластинку.

«Пока ещё рано судить, но с некоторой долей вероятности я могу допустить два варианта.

Первый, полноценного высвобождения огня не случилось, из-за не качественности рисунка, но я больше подозреваю, что куда вернее второй вариант, подразумевающий, что схематично изобразить пламя следовало как-то иначе».

Благо, это можно было быстро проверить.

На этот раз я взял сразу восемь пластин, по четыре пары, и принялся наносить на каждую из них рисунок пламени, стараясь чтобы на парных пластинках рисунок был схожим. Работать ножом было всё ещё непривычно, но постепенно я приноравливался.