Последний Эсхатон (СИ) - "Спутник" - Страница 34

Эмелис приняла информацию к сведению. «В будущем это обязательно поможет» — подумала она.

— В общем… что за проблемы у нас возникли?

— Мы вошли в зацикленную кротовую нору, — Трея вздохнула, но затем продолжила, — Но это ещё не все. Даже если мы найдем способ пробить выход в конечной точке, из-за большой нагрузки на саму кротовую нору нас будет легко вычислить членам «Светлой гвардии», которая теперь нас повсеместно ищет.

Зацикленная кротовая нора — худшее что могло случиться во время перелета из одной позиции в другую. Раздирая само пространство, корабли проделывали себе короткий путь в виде пространственного отрезка, однако некоторые кротовые норы имели свойство из пространственного отрезка зацикливаться в пространственное кольцо, и корабль неизбежно блуждал по нему, пока у него не кончится топливо. На маленьком корабле, подобному «Тринадцати», топлива хватило бы на пару дней.

— Но Трэвис дал пару идей, каким способом мы бы попытались её покинуть… Сейчас я думаю над тем, какой из планов окажется более безопасным для нас всех, ведь капитан подходам Трэвиса не доверяет, а Кэнон никогда с подобным ещё не сталкивалась, — сказал Хейз угрюмо, но не без доли надежды. Повисло неловкое молчание.

— Эмелис, — обратилась Трея к девушке, — Ты, наверное, голодна.

— Вы правы, — вздохнула Эмелис и снова посмотрела на Хейза. Он был выше неё на целую голову, или полторы. Ей очень хотелось узнать, почему член «Светлой гвардии» внезапно решил предать Империю. Она и сама по всей сути уже предала Империю, ведь её отец врать не мог. Но мог ли врать Император?

— Тогда пройдемте в столовую, — сказал мужчина, и не дожидаясь ответа, направился к выходу из каюты. Трея хотела ему что-то сказать, но покорно последовала за ним, когда увидела, как Эмелис странно смотрит на Хейза. Наверняка у Эмелис была куча вопросов, на которые ей жизненно важно было найти ответ.

Столовая была невзрачна, как и остальная часть корабля. За иллюминаторами проскальзывал застывший свет от молчаливых звезд, которые виднелись за чем-то вроде прозрачной трубы. Это и была кротовая нора, ускоряющая частицы внутри неё выше скорости света для любого наблюдателя за ней. Однако наблюдателям внутри неё собственная скорость всегда казалась стандартной, обычной для любого перелета без использования технологии кротовых нор.

Хейз выбрал один из столиков близких к двери. Трея и Эмелис сели рядом друг с другом за тем же столом, и Трея тут же вытащила пачку бумаг из своей сумочки, а затем достала устройство, издалека напоминающее ноутбук, и начала что-то писать в открытом документе.

Небольшой робот, приехавший на своих колесиках к столу компании привез с собой три стандартных космических пайка. Условия на этом корабле не позволяли готовить полноценные завтраки, обеды и ужины, и экипажу приходилось довольствоваться обычными пайками.

— Проясните мне одну вещь… как случилось так, что член «Светлой гвардии» согласился участвовать в моем высвобождении? Как вы вообще… — произнесла Эмелис, но была перебита.

— Вообще, — сказал Хейз, одним махом проглотив горстку витаминов, входивших в паек, — Если бы не ты, я бы и сам оставался под юрисдикцией Императора до конца жизни.

— Как это понимать? — заинтересовалась она.

— Началось всё с того, что кто-то взломал мою внутреннюю систему связи с Императором. Вместо его голоса я услышал голос твоего отца, поведавшего мне всё самое ужасное про нашу Империю. Он отключил все ограничивающие системы внутри моего костюма, и перевел на свою сторону. И это произошло всего за каких-то жалких десять минут. За десять минут я буквально прозрел, и скинул с себя кандалы, которые на самого же себя одел, решившись начать службу у Императора. Это произошла два дня назад, когда научное сообщество узнало о твоем возвращении…

— Верно. А затем твой отец связался и со мной. Каким-то образом он получил доступ к моему импланту, замещающему внутреннюю часть уха, и стал и меня переводить на свою сторону. Это произошло через пару земных часов после того, как меня отстранили от изучения твоего гидрокостюма. Конечно же я была во власти гнева на всю великую Империю в это время, и с радостью решилась помочь твоему отцу, — ввязалась в разговор Трея, и снова уставилась в бумаги, отдав свой паек Хейзу.

— А ты щедра, — заметил он.

Компания одно время сидела тихо, и Эмелис рассуждала у себя в голове о чём-то своём. Всё-таки ей хотелось узнать, в чем причина такого длительного пребывания внутри кротовой норы. Четвертая станция находилась в относительной близости к Пятой станции, и путешествие между ними должно было занять не так много времени, сколько они уже провели в кротовой норе.

— Эмелис, а теперь у меня вопрос к тебе. Во время исследования Эсхатона ты не встречала никаких текстов… на языке Первородных? — внезапно спросила женщина, блеснув своими искусственными глазами, которые, тем не менее, выглядели совсем как настоящие.

— Тексты на языке Первородных? — переспросила Эмелис, и принялась вспоминать.

Но воспоминания оказались губительны. Она лишь абстрагировалась от своего прошлого, но его ужас всё равно царил в ней. Ужас всего того, что творится на мёртвой Земле, ударил по её душе словно хлыстом. Она не могла сделать ничего, чтобы предотвратить череду этих кошмаров. Она не смогла спасти Зейда и Дейнис. Но что она могла сделать? Сол её провел. Не ввел её в полный курс дела.

— Я помню, кажется, строки из… песни, подобной гимну, которая играла во всем Эсхатоне, как только Вечное сердце попало внутрь меня, — ответила она автоматически. И образы красной лозы встали у неё перед глазами. Образы ужасных монстров, населяющих Эсхатон. Образы ещё живых Дейнис и Зейда. Образ Сола…

— Это чудесно, — повернулась женщина к Эмелис. — В гимне упоминалось какое-нибудь божество?

— Я не уверена, чем или кем он является, но нередко наша исследовательская группа встречала упоминания некого Альфарага, — произнесла Эмелис также автоматически.

— Альфараг, да… очень интересно. Меня впечатляет то, что даже такая древняя цивилизация кому-то поклонялась. По некоторым источником Альфараг для вида Первородных был их создателем, богом во плоти, что помогал своим детищам, но потом по неизвестной причине отрекся от них, предал, и их вид был обречен на вымирание. Подлинность этого мифа ставится под сомнение, но это весьма занимательная тема для рассуждения, — рассказала Трея, приняв умный вид.

Хейз доедал второй паёк, заинтересованно наблюдая за тем, как Эмелис и Трея беседовали о погибшем языке и его изучении.

Наверняка всех троих уже объявили в межзвездный розыск. Собственно, это и было причиной длительной заминки путешествия в кротовой норе. Её искусственно растягивали со стороны, чтобы выиграть время для построения флота на её выходе. Хейз знал, как именно осуществляются процессы с теми, кто совершил преступление и скрылся внутри кротовой норы: их моментально ликвидируют, как только показывается нос корабля, выходящего из воронки. Но он никому об этом не сказал. Он знал, что у них почти нет никакого выхода.

Внутри кротовой норы невозможно было изменять конечную координату, в она должна была закончиться и выпустить корабль из себя. Остановить движение для мозгового штурма каждого члена экипажа этого корабля тоже было невозможно: по неведомым причинам изменение скорости внутри кротовой норы невозможно. Корабль внутри неё движется по инерции, установленной начальной скоростью судна до входа в кротовую нору. Манипуляции с двигателями в расчёт Хейз даже и не брал. Пробитие кротовой норы в любой другой точке, кроме конечной, окончилось бы трагедией, да и возможную конечную точку на подобном корабле найти было невозможно. Пробить дыру в кротовой норе можно было только в этой точке и только внешней силой, и даже так саму конечную точку можно было определить только снаружи. В общем, все варианты, предложенные Трэвисом, Хейз сразу забраковал. Кроме одного единственного. Возможно, он действительно был слишком отчаянным, но по крайней мере он был самым безопасным, как бы это парадоксально ни звучало.