Укроти меня, или Грани возрождения (СИ) - Филеберт Леси - Страница 32

Шумно выдохнула, когда его пальцы собственническим жестом огладили мои бедра и настойчиво потянули юбку вниз, а губы Калипсо при этом ощутимо прихватили нежную кожу шеи.

— М-м-м… Как же я скучала по твоим поцелуям… — тихо произнесла я.

— Я соскучился не только по поцелуям, — жарко шепнул Калипсо. — Мне нужна ты вся. Извивающаяся подо мной в агонии. Только моя.

Тело сейчас очень остро реагировало на любую ласку, на каждое слово. Интимный шепот отдавался в ушах эхом, каждое ощутимое прикосновение к нежной коже провоцировало во мне новую волну жара. Мне кажется, я внутренне горела под руками Калипсо, чьи ласки становились все более порочными и требовательными.

Стоять на ногах с каждой секундной становилось все сложнее. Желание росло, внизу живота уже ныло от жажды большего, и отчаянно хотелось, чтобы длинные пальцы сменило кое-что другое…

С моих уст слетел протяжный нетерпеливый стон, и Калипсо как-то утробно рыкнул, впился сильнее в мои бедра, произнес низким глубоким голосом:

— Хочу тебя…

О да-а-а, я прекрасно чувствовала это. Калипсо тесно прижимался ко мне, и его желание я могла ощущать в том числе бедром. Ощущать и отчаянно желать большего. Плавиться под умелыми руками, точно знающими, как доставить мне удовольствие, плыть на волнах бесконечного удовольствия… В комнате было немного прохладно, но мне было жарко от внутреннего жара.

Я слишком давно не была вместе с этим человеком… Слишком сильно хотела оказаться в его объятьях… Слишком остро реагировала на все, что он со мной делал…

Калипсо резко развернул меня лицом к себе, впиваясь в мои губы восхитительно страстным поцелуем и сходу углубляя поцелуй так, что из головы повылетали последние остатки адекватных мыслей.

Остались только ощущения. Теплые губы, впивающиеся в мои с таким отчаянием, будто это последний поцелуй, и нужно успеть напиться им как следует, так, чтобы хватило надолго. Бархат кожи под моими пальцами, как будто заново изучающими каждый изгиб тела желанного человека. Мускулистые плечи под моими ладонями, снимающими с Калипсо такую мешающую сейчас рубашку. Судорожное дыхание, потому что отчаянно не хватает воздуха для сумасшедших поцелуев. Соскальзывающая на пол юбка, которую я перешагиваю на цыпочках, увлекаемая в спальню Калипсо. Мягкость ворса ковра, по которому ступаю на пути к кровати. Контраст горячей кожи и прохладных простыней, на которые Калипсо роняет меня, тут же накрывая сверху. Жар его тела и длинные мягкие волосы, спадающие на мои плечи, на мое лицо. Его сильные руки, удерживающие меня на месте за бедра. Смешанное дыхание и лукавый блеск в глазах. И дикое, невыносимое возбуждение, застилающее разум и перерастающее в ослепительное удовольствие…

Несколько часов спустя мы с Калипсо, совершенно обессиленные, лежали в обнимку в ванной, потому что принимать душ стоя у нас обоих уже не было никаких сил. Я нежилась в ласковых объятьях и ловила губами невесомые поцелуи. На страстные сил уже тоже не было.

Была уже глубокая ночь, но мы с Калипсо никак не могли отлепиться друг от друга. Только лежали в обнимку в наполненной теплой водой ванне и наслаждались мягкими прикосновениями. В теле была приятная тяжесть, шевелиться не хотелось вовсе.

Зато хотелось просто лежать вот так и слушать сердцебиение любимого человека. Заглядывать ему в глаза и видеть такое же блаженное выражение лица.

— А как мы будем отсюда вылезать? — задумчиво пробормотала я, уткнувшись губами куда-то в шею Калипсо. — Я так устала, что из ванны не выберусь… Может прямо тут поспим?

Калипсо хохотнул, приятно поглаживая меня по спине.

— До рассвета еще далеко, — задумчиво произнес он. — А значит, прямо тут мы не поспим… а немного отдохнем и продолжим с тобой миловаться.

Он накрыл мои губы нежным чувственным поцелуем, медленно перерастающим во что-то большее… Ах, а можно мне всегда начинать и заканчивать день с таких ласк? В таких объятьях мне никакие враги не страшны: они просто не смогут выдержать ослепительного счастья, которым я свечусь изнутри!

Глава 11. Сущая мелочь

[несколькими часами ранее, тем же вечером в Генеральном Штабе]

Генерал Мэколбери сегодня был сильно не в духе. Он шагал вниз по аллее от главного входа в Генеральный Штаб и очень громко разговаривал с инквизиторами. Вернее, он скандалил со своим сыном Клояном и парочкой инквизиторов из числа тюремных надзирателей.

— Да как так вообще могло получиться, что девчонка сбежала, и ее не удалось остановить?!

Генерал был в бешенстве, потому что после тяжелого дня, когда по городу пронеслись три смерча, и весь день прошел в режиме восстановления разрушенных зданий и устранения потопов, ему меньше всего хотелось узнать о том, что из самого нижнего этажа темниц Генерального Штаба каким-то невероятным образом умудрилась сбежать заключенная. Клоян до самого вечера пытался юлить и скрывать от отца информацию, но от этого генерал пришел в еще большее бешенство.

— Она не просто девчонка, отец! — восклицал Клоян. — Она фортемин с очень яркой магической Искрой и с серьезным дисбалансом магии! Она способна на многое, даже будучи не верховным магом! И совершенно очевидно, что она не могла сбежать без посторонней помощи.

— Помощников этих хре́новых почему до сих пор еще не поймали?

Клоян недовольно поджал губы.

— Никаких следов нет, отец. В самой камере была мощная магическая вспышка, которая не дает считать информацию с помещения вообще. Все сигнальные артефакты как по команде были выведены из строя один за другим. Надзиратели были погружены в короткий сон, следов нет. Всё чисто, сделано мастерски, о побеге Лорелей удалось узнать, только когда она уже сбежала. Такое могли провернуть только фортемины, отец.

— Что насчет Мориса?

— Чист, — явственно скрипнув зубами, произнес Клоян. — Я не смог найти подтверждений его причастности к побегу Лорелей.

— Ох уж эти фортемины, — прорычал генерал, тяжело опираясь на деревянную трость. — Хватит с меня. Хватит с нас. Пора кончать со всеми этими фортеминами. Я прижму их к ногтю и заставлю делать либо так, как хочу я, либо пошли они к чертовой матери.

— Но господин Мэколбери, без фортеминов нам будет не защитить Форланд от смерчей! — взволнованно произнес статный рыжеволосый инквизитор, который шел по левую руку от генерала.

— Рока́нд, вы считаете, что в инквизиции все настолько пустоголовые, что не в состоянии без фортеминов защитить граждан? — насмешливо произнес генерал Томсон. — Инквизиция для того и создавалась, чтобы мы стояли на защите. Именно мы, а не какие-то монстры из гребаного Армариллиса.

— Смею возразить, но фортемины чрезвычайно полезны, и только благодаря им Форланд еще не стерли с лица земли, как и все соседние страны, — упрямо произнес Роканд. — И фортеминов нельзя «прижать к ногтю» и заставить делать что-то по вашему приказу, если это расходится с приказами их Наставника, господин Мэколбери. Фортемины чтят своего Наставника и подчиняются в первую очередь ему.

— Значит, настала пора лишить их этого Наставника, — мрачно улыбнулся Томсон, многозначительно переглянувшись с Клояном.

— Это плохая идея, господин Мэколбери, во всех смыслах плохая…

— Я не давал вам слова, Роканд, — отрезал генерал. — Ваше дело — выполнять мои приказы. Быстро и молча.

— Что вы задумали, господин Мэколбери?

— Увидишь… Я заставлю этого Брандта прогнуться подо мной!

Инквизитор Роканд умолк, напряженно переглянулся с другими коллегами и поспешил вслед за генералом.

Они приблизились к кафе, которое располагалось около здания Генерального Штаба. В этом кафе, находящемся в низине прямо у реки Быстротечной, частенько трапезничали инквизиторы, которые желали сменить обстановку столовой. Ну и так как сегодня был тяжелый день, а вечер выдался спокойным и в кои-то веки не дождливым, то таких желающих собралось много, кафе было забито до отказа. Большое количество столиков было расставлено по всей лужайке, а кто-то просто пил чай или кофе, стоя за высокими круглыми столиками чуть в стороне, около уже отцветающих розовых кустов.