Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Боюсь тебя любить (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 18


18
Изменить размер шрифта:

Пока я в сотый раз обдумываю свою речь, Ваня забирает мою кружку и делает большой глоток кофе, полностью игнорируя то, что он горячий.

Смотрю на него, и сердце замирает. Зря я полезла в петлю. Зря.

Токман возвращает чашку и так по-собственнически закидывает руку на мое плечо.

– У вас любовь?

Сонька говорит это так громко, что мне хочется спрятаться под стол. Язык ей отпилить и выбросить. Убью заразу. Вот как только останусь с ней наедине, ей точно не поздоровится.

Это надо… Додумать не успеваю, потому что Ванька в свойственной ему манере очень так легко отвечает на Сонькин вопрос:

– Любовь-любовь. Не завидуй, Комарова, – хмыкает и, сжав мою ладонь, снова тащит в спальню. Правда, выражение лица у него такое… Короче, не предвещает ничего хорошего. Да и руку он мне так сдавливает, еще немного – и посинеют пальцы.

29

Иван

Таткины непосредственность и скрытность срывают с меня последнюю маску спокойствия. Первым звоночком было ее желание спрятаться утром. Да, в этот раз она не сбежала, но, скорее всего, дело тупо в обстоятельствах. Квартирка-то ее.

Вторым – испуганные взгляды в кухонный дверной проем.

И вишенка на торте – обсуждение своих надуманностей с Комаровой. Не со мной, а с подружкой.

Раздражение зашкаливает. Я тащу Азарину наверх, не слишком беспокоясь о ее комфорте. Точнее, совсем не беспокоясь. Сейчас мне плевать.

– Больно, Ваня. Отпусти, у меня уже пальцы посинели.

Заталкиваю ее в спальню, со всей силы хлопнув дверью.

– Можно было сказать сразу, а не терпеть! – понимаю, что просто ору ей в лицо. – У тебя все и всегда так, – убавляю громкость.

Татка ошарашена. Хлопает своими глазищами и ни черта не понимает. Она никогда и ничего не понимает! Меня просто кроет, а она строит из себя фарфоровую куклу.

Неживая. И эмоции на лице такие же. Нет их. Совершенно.

– Как так, Ванечка?

Это ее «Ванечка» заставляет сбавить обороты. Перестроиться на более мирный лад.

– Вместо того чтобы сказать мне напрямую, что тебя беспокоит, ты сидишь и обсуждаешь свои заморочки с Комаровой на кухне.

– А что я, по-твоему, должна сказать?

– То, что вбила в свою башку, – упираюсь пальцем ей в лоб, и Татка кривит губы.

Не нравится ей. Мне тоже не нравится.

Раньше все было проще. Никаких эмоций. Случилось и случилось. Каждая новая равно проходящая.

А с ней… сам не думал, что одна ночь настолько перетряхнет мое сознание. И до того крыло, а сейчас так вообще.

Собственнические инстинкты ревут и устраивают забастовку.

Грубость и резкость лишь результат Наташкиных секретов и тупизма. Мне нужно знать, что она себе придумала. В чем причина?

К чему усложнять? Шептаться с подружкой, но при этом стрематься сказать, что ее беспокоит, мне в лицо?

Сцепляю пальцы в замок на затылке и отхожу к окну.

– Это ничего не значит.

Ее слова летят в спину. Конечно, сказать подобное в глаза она не решится. Маленькая лгунья.

Делаю глубокий вдох и прикрываю глаза. Считаю про себя до десяти, чтобы не сморозить глупость. Это я умею.

– То, что произошло… Все было хорошо, но это никого ни к чему не обязывает. Можно жить как раньше.

Голос становится громче. Чем дольше я стою к ней спиной, тем больше вселяю в нее уверенности. На миг ловлю себя на мысли, что мне хочется хорошенько ее встряхнуть. Может быть, мозги встанут на место?

Но я продолжаю пялиться в окно. Лучшим вариантом сейчас будет уйти и не доводить все это до еще большего абсурда.

Именно это я и делаю: огибаю Азаринскую фигуру и касаюсь ручки двери.

– Если тебе этого хочется, то пожалуйста…

Я не слышу ответа.

Куртку накидываю уже на улице. Какое-то время просто иду вперед, проветриваюсь, чтобы не вернуться и не свернуть ей шею.

Ничего не значит у нее. Дура!

В город возвращаюсь на такси. Домой прихожу лишь под вечер. Переодеваюсь и сразу иду в качалку. Нужно сместить вектор переживаний.

Все дурные мысли всегда выходят с по́том.

На следующий день заезжает Серёга и сообщает как бы между делом, что Татка улетела с Агатой в Питер на два дня. Стараюсь реагировать со всем равнодушием, и, возможно, рожа у меня остается каменной, но вот внутри все клокочет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Через эти самые два дня я отправляюсь на квартиру Комаровой. Бывал там как-то пару раз с Серым.

Цель у меня одна – вытянуть Татку на разговор. Исходя из того, что сказал Серёга, она уже должна была вернуться.

Звоню в дверь, которую Сонька открывает почти сразу.

– Привет. Как ты попал в подъезд?

– Зашел вместе с какой-то теткой. Пригласишь?

Комарова мечется, но в квартиру пропускает. Стоит, спрятав руки за спину, и пялится.

– Тата съехала еще вчера, в подаренную квартиру. Сразу, как прилетела. Адрес пока не оставила.

Хоть где-то поступила правильно. Но все же я рассчитывал застать ее здесь.

– Если мне понадобится ее адрес, я найду.

Расстегиваю куртку и прохожу на кухню.

– Я ненадолго. Рассказывай.

– Что рассказывать?

– Что у твоей подружки за придурь?

– Ну, ты разве не знаешь Тату? Она решила, что вам все равно не по пути. У тебя учеба, серьезная профессия в будущем… А она хочет быть, – Комарова закатывает глаза, – сам знаешь, кем она хочет быть. И чтобы чего-то добиться, любовь ей не нужна. Потому что чувства – это помеха на пути к цели. Если что, я дословно.

– Только поэтому?

– Ага, чай будешь?

– Да.

Сонька гремит чашками, но в какой-то момент замирает и поворачивается ко мне лицом.

– Звонил?

– Третьи сутки звоню.

И это чистая правда. Три дня в коматозе. Сначала она просто сбрасывала, а теперь не удосуживается сделать даже это. Приходится слушать долгие гудки, понимая, что мне все равно никто не ответит.

Сегодня последний день дома. Завтра утром я должен быть в академии.

Знал, с самого начала знал, что вляпаюсь. Это уже не азарт, как я думал вначале. Это мания. Тотальное помешательство.

Честно говоря, я абсолютно не знаю, как действовать. К сожалению или к счастью, в моей жизни не было подобных ситуаций.

Не приходилось ни за кем бегать. А здесь, получается… приходится.

– Боже, моя Азарина точно с придурцой, – Комарова хмыкает и достает какие-то конфеты. – Перестань ей звонить.

– В смысле?

– В прямом. Пусть помучается. Вот увидишь, сама трезвонить начнет.

– Любишь ты подругу.

– Очень люблю. Поэтому и советую.

30

– Курс, подъем!

Открываю глаза. На часах шесть ноль-ноль. За пять лет к этому привыкаешь. Вставать в такую рань.

Дальше все по распорядку. Зарядка и пробежка на пару километров. Какая на улице погода, особо значения не имеет. Дальше завтрак и занятия.

Набираю в ладони снега и растираю по лицу. Жарко капец.

Дневальный по курсу дает команду выстроиться в шеренгу, прежде чем пойти жрать, а на подходе к плацу виднеется круглая фигура капитана Рязанцева. Видимо, опять с женой поцапался, раз приперся сюда в такую рань. Сейчас ему только дай волю, он бы нам без проблем устроил марш-бросок километров на десять. Злой как черт после своих семейных драм. Но мужик хороший.

– Так, Синичкин, встать в строй, – капитан вливается в нашу тусовку, загоняя дневального в шеренгу.

Следующую команду отдает сам:

– Напра-ВО!

Взвод направляется в столовую строевым шагом.

Башечкин толкает меня в бок и устремляет взгляд в сторону, вытягивая шею.

– У перваков новая математичка. Видел?

Что интересно, неважно, какое высшее учебное заведение ты выбрал, но от логарифмов на первых курсах все равно никуда не денешься. Несмотря на то, что пошел ты в военку.

– Зачетная, – продолжает Жека.

– Башечкин! – капитан вклинивается в поток Женькиных мыслей. – Рот закрыть. Откроешь, когда я скажу. Взвод, вольно.

– Ничего особенного, – совсем ненадолго задерживаю взгляд на ее обтянутой юбкой заднице.