Плацдарм (СИ) - Звонарев Сергей - Страница 95

Оказалось, что гулять можно только в пределах огороженной территории — ее периметр охраняли вооруженные солдаты с овчарками. Вечером, прогуливаясь с женой в ожидании ужина по аллее у главного корпуса, Саша заметил Троцкого: он что-то бурно обсуждал с человеком, похожим на кого… он не мог вспомнить.

— Литвинов, — почему-то шепотом сказала Маша, — ну надо же…

Троцкий бросил взгляд в их сторону, на миг задержавшись на Саше — может, вспомнил, что тот встречал его у коридора?

— Пойдем, — сказал Саша, — пусть они свои дела обсуждают…

Ближе к ночи, уже готовясь ко сну, Саша услышал мягкий шорох шин по дороге от ворот до главного корпуса. Выглянув в окно, он увидел большую черную легковую машину, затормозившую у входа в корпус. Из задних дверей вышли два офицера и осмотрелись по сторонам. Затем один из них открыл переднюю дверь рядом с местом пассажира. Из нее вышел человек в шляпе. В свете фонаря блеснуло пенсне. Это Берия, мелькнула мысль. Один из офицеров вдруг посмотрел в сторону Саши. Тот отодвинулся от окна. Его заметили?

— Кто там? — спросила Маша.

— Посетители, — ответил Саша и подумал: Громов прав, не надо совать нос, куда не просят…

Встреча Говорова и Гудериана состоялась в вестибюле станции «Смоленская». Она еще контролировалась немцами, но советские подразделения с каждым днем подбирались все ближе. Выбор на эту станцию пал потому, что еще с сорок второго года там оборудовали запасной командный пункт командующего группой войск рейхскомиссариата Московия. Говоров знал, почему Гудериан согласился встретиться тут — отсюда, так как и из Кремля, можно было командовать всеми войсками, дислоцированными в рейхскомиссариате. Но глаз и ушей, готовых следить за фельдмаршалом и докладывать в Берлин обо всем, что он делает, здесь почти не осталось.

Переговоры продолжались около двух часов — двое командующих и два переводчика. На самом деле Говоров знал немецкий довольно неплохо, но задержка в разговоре из-за перевода давала ему возможность лучше обдумывать свои ответы. Генерал знал, что больше всего беспокоит фельдмаршала, и уже в конце беседы, когда решили технические вопросы о безопасных коридорах для выхода немцев, Гудериан, наконец, его задал:

— Каковы гарантии, что вы исполните договор? Это согласовано со Сталиным?

Говоров посмотрел ему в лицо.

— Вы знаете, что нет. Иначе вы бы давно это спросили.

Гудериан, выдержав паузу, сказал:

— Вы ответили на второй вопрос. А каков ответ на первый?

— Мое слово.

Фельдмаршал медленно кивнул.

— Этого мне достаточно.

Гудериан подозвал помощника с папкой, взял ее и протянул Говорову.

— Здесь информация, которую вы просили.

С пяти часов утра по всей линии боевого соприкосновения было объявлено прекращения огня сроком на сутки. Приказ был подписан Говоровым, его нарушителям генерал грозил трибуналом. Военные регулировщики, подобранные штабом Говорова и ознакомленные с приказом за час до начала его действия, выехали на места, чтобы обозначить коридоры движения немецких войск.

Примерно через час после начала движения немцев к Белорусскому вокзалу, где уже были подготовлены эшелоны для их вывоза за пределы города, первые донесения о происходящем поступили в центральный аппарат НКВД. Дежурный офицер, поколебавшись минут десять, принял самое смелое решение за всю свою службу — разбудить наркома. Ситуация осложнялась еще и тем, что Берия только час назад приехал с ближней дачи под Кунцево — вождь опять устроил ночные посиделки до самого рассвета. С трудом проснувшийся нарком, выказав умеренное недовольство тем, что его бесцеремонно вытащили из объятий Морфея, прочитал донесение, сверкнул пенсне и тут же потребовал подтверждения этих невероятных сведений из других источников. Очень скоро эти подтверждения были получены.

— Никому не сообщать без моего ведома, — приказал нарком, к тому времени успевший совершить утренний туалет.

С этого момента вся деятельность Берии имела целью оттянуть, насколько это возможно, информирование высшего руководства страны о происходящем в Москве из параллельного мира, чтобы Говоров смог развернуть операцию по выводу немецких войск. До некоторой степени задача эта облегчалась тем, что у Абакумова, входящих в группу «ленинградцев», не было разветвленной сети осведомителей в армии. Однако к полудню слухи о происходящем в параллельной Москве достигли Жданова. Берия решил опередить его и сам связался со Сталиным, чтобы сообщить об операции Говорова. Вождь, выслушав его, приказал немедленно собрать политбюро на Ближней даче и срочно доставить туда генерала для объяснений.

Нарком, разумеется, взял под козырек и лично отправился в штаб генерала во главе кавалькады из двух черных «виллисов» и крытого грузовика с охраной — последнее на случай, если военные заартачатся. Говоров как раз получал доклад об отправке с Белорусского вокзала на запад второго эшелона с немцами, когда внизу ему позвонили и сообщили о прибывших «гостях». Через минуту в коридоре послышались громкие голоса, дверь распахнулась, и на пороге кабинете появился Берия собственной персоной. Лицо наркома выражало крайнюю степень недовольства.

— Товарищ генерал, вам необходимо пройти со мной, — сказал Берия, в упор глядя на Говорова. Вот артист, удивился тот.

— В чем дело? — осведомился генерал.

— Приказ товарища Сталина.

До дальнейших объяснений нарком не снизошел.

— Я могу передать дела своему заместителю? — осведомился генерал.

— Только не затягивайте, — разрешил нарком.

Это позволило выиграть еще полчаса. Наконец, генерал в сопровождении наркома и офицеров НКВД спустился на первый этаж и вышел из здания штаба. Офицер, стоявший у машины, открыл заднюю дверь и указал Говорову, куда садиться. Берия поехал в другой машине, чтобы не давать повода к обвинениям в сговоре.

Когда они приехали на Ближнюю дачу, остальные члены «семерки», управляющие страной, были уже на месте: Сталин, Молотов, Микоян, Маленков, Жданов, Вознесенский. Совещание проходило в кабинете вождя на первом этаже дачи.

— Товарищ Говоров, объясните, нам пожалуйста, что сейчас происходит в Москве.

Слова вождя, как всегда, были вежливыми, но тон — холоднее льда.

— Товарищи, — начал генерал, — как вы знаете, в последние дни Красная Армия достигла больших успехов в освобождении столицы. Под нашим контролем полностью находится кировская линия метро и прилегающие к ней территории, ряд станций метро, относящихся к другим веткам. Мы освободили Дворец Советов, вокруг которого создан оборонительный периметр. Эти успехи достигнуты благодаря инициативным действиям наших подразделений, в полной мере использовавших эффект внезапности…

— Товарищ Говоров, нельзя ли ближе к делу? — тон вождя стал еще холоднее. — Что происходит прямо сейчас?

— Прямо сейчас, товарищ Сталин, немецкие войска покидают Кремль, — четко, по-военному доложил генерал. Он понял, что лучше говорить коротко и конкретно.

— Покидают? — недоуменно спросил Сталин и оглядел присутствующих, словно в поисках у них подтверждения своего удивления. — Что значит «покидают»? Они сдались в плен?

— Нет, товарищ Сталин. По соглашению, заключенному мной с фельдмаршалом Гудерианом, немецкие войска получат возможность покинуть Москву в западном направлении по специально организованному коридору.

В кабинете воцарилась мертвая тишина.

— Кто вам позволил принимать такие решения? — спросил, наконец, Сталин.

Говоров, сохраняя хладнокровие, открыл папку, с которой он пришел.

— Это схема минирования Кремля, — сказал он.

Сталин вял папку и пролистал ее.

— Откуда она у вас?

— Получена от немецкого командования.

— И вы уверены в ее подлинности? — спросил Жданов.

— Да, — ответил Говоров.

— Какова численность немецкой группировки, выводимой из центра столицы?

— Около двадцати тысяч.

Сталин встал и прошелся вокруг стола.