Стану смелой для тебя (СИ) - Акулова Мария - Страница 61

– Машину переставлял, успокойся…

Данила шепнул в волосы, в них же целуя. А потом снова поглаживал, пока Санта не нырнула во вторую серию сна. Она ведь в жизни не подумала бы ни о чем. Ни о машине, которую Данила явно оставил не в лучшем месте, ни о двери, которую не закрыли…

Ни о маме, которой она не отписалась.

Именно эта мысль вытолкнула вверх во второй раз.

Санта даже дернулась, как самой казалось, а потом резко затихла, пусть сердце и колотилось.

Она развернулась и несколько минут тихонько смотрела на откатившегося спящего Данилу. Лежавшего на животе, с подоткнутыми под подушку руками, из-за этого – по-особенному выделяющимися плечами. Он дышал глубоко и ровно. А Санта практически отдирала взгляд от него.

Переползала аккуратно, потом, на носочках, прихватив белье и футболку, шла в коридор, поднимала мобильный…

Материла себя же последними словами тихо-тихо. Потому что уже полночь, несколько пропущенных от мамы и череда сообщений от неё же…

По позвоночнику успел пройти холодок от мысли, что она может приехать сама. Не потому, что Санта стыдится, просто… Сейчас всё слишком хрупко. Наконец-то в её жизни появилось это «всё».

Санта набрала маму, закрывшись в ванной, чтобы не разбудить Чернова.

Соврала полуправдой, что забыла отзвониться, потому что заснула. Чувствовала себя врушкой, но когда мама приняла её объяснение – испытала облегчение. Скинула, встала с крышки унитаза, на котором сидела во время разговора. Снова стянула вещи, задержалась взглядом на своем зеркальном отражении. Остановилась на лице – которое как-то загадочно улыбается. На распухших губах. Скользнула пальцами по ним… Встрепенулась, забралась в душ.

Ловила струи ртом, подставляла под них плечи, спину, руки…

Усмехалась, потому что неприятные чувства сводились к вполне терпимому дискомфорту, о котором элементарно забыть. Да и удовольствия от его близости и своей желанности больше.

После душа снова был путь на носочках. Снова в спальню.

Чтобы сначала стоять над кроватью, улыбаясь, потом потянуться за отложенным ночью серебряным крестиком, который, будто уж, оплетала массивная длинная цепь. Наконец-то сжать между пальцев, почувствовав себя таким же безбожником, каким назвался сам Данила… Зачем-то прижаться губами, опустить в шкафчик тумбы.

Ей нравилось быть для него чем-то святым, чистым, неприкосновенным. Но больше всего нравится, что он не смог удержаться. Что бы ни останавливало – он себе же проиграл.

Перебираться через Данилу во второй раз Санта уже не рискнула бы – точно ведь разбудит. Поэтому постаралась устроиться с другой стороны. Аккуратно прижавшись к бедру в боксерах ягодицами, обняла себя руками, потому что одеяло – за ним, а ей прохладно.

Замерла, почти сразу почувствовав сзади движение. И не успела расстроиться, ведь очень быстро её обняли руки. Моментально стало тепло. О шею сзади потерся мужской подбородок.

Дальше там же случился поцелуй. И ниже случился.

– Ещё тебя хочу…

Данила сказал, Санта почувствовала, что и от слов, и от действий – его пальцы пробираются под футболку, гладят живот – она моментально вспыхивает…

– Можно…

Поэтому разрешает.

Поворачивает голову, ловит губы, падает на спину, приподнимает бедра, чувствует сначала скольжение ткани по ногам, потом – его тяжесть голым телом…

И он опять её любит. Они делают это молча, неспешно и очень нежно. Санта доверяется Даниле, отдаваясь чувствам, он осторожничает, играя с её телом, но волшебным образом всё угадывает. Ласкает пальцами, много целует. А когда входит наконец-то членом – Санта уже где-то высоко. Впервые кончает с любимым мужчиной, сжимая его собой.

Уже засыпая, она снова цепляется за мужскую руку и требует не уходить, не попрощавшись, потому что правда этого боится. Данила же улыбается. Прижимается к виску. И обещает.

Этого Санте достаточно, чтобы ухнуть в темноту.

На сей раз – явно надолго. Ведь когда она наконец-то открыла глаза – поняла, что в спальне светло. Он частично задвинул шторы, но оставил просвет. Сам же…

Санта повернулась на другой бок, прошлась пальцами по смятой простыне.

В спальне и не пахло порядком. Плед на полу. Там же – её джинсы, кроссовки.

Зато отчетливо «пахло» его присутствием, заставляя грудную клетку Санты вибрировать удовлетворением.

Она не уловила момента, когда Данила встал. Но он сдержал обещание – не ушел.

Прежде, чем выйти мужчине навстречу, Санта натягула домашний костюм. Дальше – быстро в ванную. Улыбалась, определяя по мелочам, что он тут был. По каплям на полу душевой зоны. По влажности развешенного полотенца. По тому, что тюбик с зубной пастой стоит чуть не там, где обычно.

Он не пытался «замести следы», и Санту это грело.

Она не сомневалась – Данила в жизни не стал бы лезть, куда не стоит, но и страдать излишней скромностью не стал. Всё сделал, как она ожидала бы от него. Не по-хозяйски, конечно, но как самый дорогой гость.

Приведя себя в порядок, к арке, отделяющей кухню от коридора, Санта шла, переживая какой-то особенный прилив нежности. Одновременно не терпелось поскорей снова увидеться, и хотелось до бесконечности оттягивать.  Потому что он же просто улыбнется – а она растает.

Подкравшись к дверному проему, Санта остановилась в нём.

Замерла, затаив дыхание.

Данила сидел на одном из высоких стульев спиной ко входу. Рядом с ним стояла чашка с кофе. Сам он был одет в джинсы, стянутую ночью наспех футболку.

Волосы ещё немного влажные – значит, его душ случился не очень давно.

Значит, он вряд ли успел заскучать.

Держит что-то в руках. Смотрит вниз, крутит…

Чувствует взгляд, наверное, потому что оборачивается.

И Санта правда немного умирает, ведь он смотрит на неё по-новому. Как на свою. И действительно улыбается, но немного грустно. Не так искристо, как хотелось бы.

Проходится взглядом, не спеша здороваться.

Им же говорит: ты мне пздц как нравишься. Но есть какое-то «но»…

Оно ускоряет Санте сердце. Оно селит тревогу. Оно заставляет её улыбку чуть померкнуть…

– Доброе утро, – Данила здоровается, встает со стула, откладывает то, что держал в руках.

Это книга. Санта её знает…

– Садись, я кофе сделаю. Уже научился…

Мужчина произносит, подходя к плите. На ней стоит всё та же кофеварка. И в голове Санты мелькает ироничное: «не верится, у нас случится кофе!».

Она послушно садится туда, где сидел он. Смотрит сначала в окно, чувствуя себя необычайно блаженно. Потом – на его чашку. Он сделал всего несколько глотков. Третий – её.

Санта надпивает и морщится. Потому что без сахара и очень отрезвляющий.

Ставит чашку обратно на блюдце, потом же скользит пальцами по глянцу обложки.

В ней – ничего особенного. Если бы не те самые «но».

Девушка открывает корешок с характерным хрустом свежего издания. Книга не зачитана до дыр. Ни одна на той полке, где Данила её взял, не зачитана. Их содержание можно спокойно найти в интернете. Их важность в другом.

«С благодарностью и большим уважением,

от Данилы Чернова Петру Щетинскому».

Там хранятся его подарки отцу. Редкие юридические издания или те, в которых публиковался сам.

Переезжая в эту квартиру, она забрала их из отцовской библиотеки.

Маме объяснять свой выбор не пришлось – просто нужно для учебы.

А на самом деле… Просто нужно было для души. Туда же Санта позже ставила то, что покупала уже сама. Его рекомендации, сделанные в постах или статьях.

Она – его сталкер. Тихони тоже сталкерят.

И он, наверное, достаточно умный, чтобы всё понять. Да и она не дура, чтобы отрицать очевидное: разговору быть.

Поэтому, когда Данила подходит, наклоняет голову, смотрит сначала на профиль, потом – в глаза, Санта убеждает себя, что готова…

Отвечает улыбкой на сомнения в его глазах. Наслаждается тем, как он придерживает её за талию.

– Ты пообещала ночью, что врать не будешь, Сант. Помнишь же?