После измены (СИ) - Крамор Марика - Страница 14

Глава 16

Фантастический запах мяса будоражит воображение и раздражает вкусовые рецепторы.

Желудок мой страдает и урчит, потому что такой ни с чем не сравнимый аромат вызывает только одно желание: наброситься на любую еду, что попадёт под руку.

Даже Сенатор страдальчески облизывается и со скупой надеждой посматривает на спину хозяина.

Пока Йохан колдует над овощным салатом, сразу же отказавшись от любой помощи, мы с Алисией работаем над несложными упражнениями с лентой. Я показываю, как правильно выполнять кистью вращательные движения.

Терплю еще немного…

Наконец, я сдаюсь. Подговорив малышку, я все же приближаюсь к мужчине. Мы с Алисией на пару начинаем абсолютно невежливо хватать со столешницы листья салата и отправлять в рот вместе с помидорками. Получив шутливую взбучку, начинаем переносить подготовленные тарелки и стаканы на стол. Алисия несёт приборы и хлеб. Даааа уж. Помню я, как желудок сводило, когда в детстве хлеб или булочки попадали в поле моего зрения. А что? Рассчитываешь на перспективы — ограничивай себя уже сегодня.

Как только стол полностью оказался подготовленным к «торжественному» обеду, Йохан отошел за соком, а Алисия громко запричитала, что нужно ещё стул принести.

— У меня идея!

И подпрыгивая помчалась к стоящему неподалёку мягкому креслу-мешку.

— Только вот здесь торчит что-то. Сейчас я вытащу. Сенатор! Помогай!

А дальше все происходит будто в замедленной съёмке.

Алисия увлечённо наполовину расстёгивает чехол. Собака на всех парах несётся к маленькой хозяйке.

А я вздрагиваю.

— Нет! Стой! Сенатор, нельзя!!! — резкий окрик Йохана отходит на второй план, по сравнению с громким глухим звуком: пёс все же запрыгнул на бесформенный мешок. И в одно мгновение комната озаряется белой вспышкой. Из кресла вырвались наружу тысячи мелких, размером с миллиметр, липнущих ко всему шариков пенопласта (прим. автора: на самом деле это наполнение называется пенополистерол, но мы для облегчённого восприятия упростим).

— Кресло порвалось же вчера… — вымученно заканчивает Йохан, безуспешно стирая с лица наэлектризованный наполнитель.

Собака начинает взволнованно соскребать лапами с морды прилипшие шарики. Но это бесполезное занятие: они тут же липнут обратно. Даже у меня не выходит полностью освободить от них лицо.

Алисия испуганно зовёт дядю.

— Потрясающе, — угрюмо рубит Йохан, недовольно оглядывая неприглядную картину и пытаясь стряхнуть с себя хотя бы часть «сухого снега» после того, как очистил мордашку племянницы.

Пёс замирает одновременно с Алисией. На мужчину оба глядят затравленно.

— Что теперь будем делать? — резковато уточняет Йохан. Алисия и Сенатор не сговариваясь виновато отходят на шаг назад. А пёс ещё и тяжело сглатывает.

Я потрясённым взглядом скольжу по поверхности стола: обед наш накрылся медным тазом. Ну… точнее, невесомыми шариками, которые лежат повсюду… все старания хозяина дома насмарку.

— Для начала было бы неплохо прибраться, — смело озвучиваю свои мысли.

Почему-то хочется улыбаться. Ситуация комичная. Комната ВСЯ нуждается в уборке.

— Давайте я… робота принесу… — робко предлагает малышка.

— Отлично! — поощряю ребёнка. — А я со стола пока уберу.

Йохан выглядит растерянным. И жутко расстроенным.

Пёс оказался умнее, чем я предполагала. Он виновато плетётся к креслу, осторожно цепляет челюстями порванный край и начинает тащить источник мусора к выходу.

— Ну почему, почему я сразу его не выбросил!

Со стороны двери в ответ раздаётся жалобный скулёж.

Вся мебель и полы испачканы… и даже на стенах видны белые, как снег, крохотные шарики.

— Вызываю уборку, и мы едем нормально обедать. Даша, ты извини, что так получилось…

— Это самый необычный обед в моей жизни, — улыбаюсь. — Сложно будет его забыть.

Йохан трагично вздыхает и тянется к телефону.

****

Остаток дня вышел весёлым и радостным. И даже Йохан уже отошел от потрясения. Он предложил поехать в ресторан, но Алисия заупрямилась. Ей, видите ли, подавайте пикник на газоне с булками и мясом. Наш командир сердито зыркнул на племянницу, плотно поджав губы.

Ну не знаааю, чего это он возмущается. А что?! Отличная же идея!

— Алисия, Даша не хочет булки на газоне. Она наша гостья. И она хочет в ресторан.

— Кто тебе такое сказал? Я тоже хочу на пикник.

Радостный лай тут же сотрясает наступившую тишину. Сенатор, усаживаясь, смешно высовывает язык и с надеждой смотрит на хозяина.

Все ждут разрешения Йохана, а внутри меня вдруг расцветает детский восторг. Пикник! На природе! Как глоток свободы, честное слово! И даже огромный доберман рядом не сможет испортить импровизированный праздник!

— Между прочим, ты обещал компенсировать, — смеюсь, а Йохан подозрительно прищуривается. Видимо, уже ожидает подвоха. — Любым образом. Я выбираю пикник!

Глаза его озаряются глубокой молчаливой радостью.

Спустя минут сорок мы уже удобно расположились на газоне, а я с таким наслаждением откусываю кусочек сыра, будто это настоящий деликатес. Заедаем копченым мясом и свежеиспечённым багетом, запиваем кто минералкой, кто соком, болтаем и обмениваемся шутками, и только Сенатор несколько разочарованно косится на ароматное мясо, удрученно положив элегантную морду на передние лапы.

Чуть позже бедного пса увела играть в догонялки Алисия. И атмосфера редко потяжелела.

От беззаботности не остается и следа. Тягучее напряжение сковывает сознание. Так случается каждый раз, когда я остаюсь наедине с Йоханом.

А сейчас не понимаю, как закрыться от изучающего задумчивого взгляда. Недоговорённость витает в воздухе. Как будто нам с мужчиной есть что обсудить. Как будто это не я меньше чем через две недели вернусь домой. Туда, где меня ждёт куча неприятностей. А он останется здесь, с привычной жизнью, работой, домом и любимой племянницей.

Даже не смотря на Йохана, я чувствую, как его взгляд настойчиво хватает лодыжки, движется выше, спотыкается о колени… кожей ощущаю, как мужчина отводит глаза, пытаясь найти отвлечённую тему для разговора, но у него ничего не выходит. И тогда пристальный взор пронзает заново и продолжает настойчиво ласкать дальше, изучая меня.

Тянемся к бутылке с минералкой одновременно. Его пальцы накрывают мои.

И тут взгляды скрещиваются и дрожь пронзает, задевая трепетом даже потаенные уголки души.

— Я сам наполню твой стакан.

Слегка расслабляет пальцы, позволяя мне отнять руку.

А я опускаю глаза.

— Даша, — вздрагиваю от силы его голоса, — можно я буду тебе звонить?

Безмолвие становится громким. Осязаемым.

— Звони, — пожимаю плечами почти безразлично. — Я ведь тебе номер оставила.

А сама затаила дыхание. Потому что при всем желании не могу понять, что сейчас происходит и на что я соглашаюсь.

— Я имею в виду потом. Это будет уместно? — шокирует окончательно. — У тебя в России… есть мужчина?

Глава 17

Брови его настороженно сходятся над переносицей.

— Был, — правда лучше недоговорок, но я сейчас не готова делиться своими сложностями.

— А теперь он?..

— Сам по себе. А я сама по себе.

— Даша, — взор его на пару мгновений устремляется вдаль, словно Йохану что-то мешает задать следующий вопрос. И он раздумывает. А потом, видимо, справившись с сомнениями, решается. — Даша, сколько тебе лет?

В груди становится тесно и горячо.

Мы оба понимаем природу прозвучавшего вопроса. И от этого бегут мурашки вдоль позвоночника.

— Двадцать пять, — почти шепчу на выдохе.

Йохан как-то слишком горестно ухмыляется. И тяжело продолжает:

— А мне почти сорок.

Нам обоим нужно время, чтобы переварить. Чтобы понять, к чему может привести откровенный разговор и первые осознанные шаги. Я взволнованно кусаю губы и ловлю себя на этом, уже когда затяжной взор Йохана цепко хватается за мое лицо.