La famiglia (СИ) - "Lieutenant Lama" - Страница 5

Потом, кажется, я посмотрел на его губы. Ненамеренно, словно мой взгляд решил действовать отдельно от меня. А затем, увидев, что его лицо приблизилось, эти два предателя, мои глазоньки, закрылись, а третий предатель, мой рот, наоборот пригласительно раскрылся. Всё тело предало меня, не смея даже пошевелиться.

Я не думал ни о том, что может войти Стэн с этим Ганби, который уж точно не должен меня увидеть в объятиях мужика, ни о своём обещании самому себе продолжать жить свою гетеросексуальную жизнь... точнее я думал. Конечно же, появление дяди с красавчиком и собственные планы на жизнь мгновенно всплыли в голове, но как-то внезапно подёрнулись дымкой, отошли на периферию, спасовав перед доминантной на данный момент потребностью организма. Более того, я был уверен, что зайди кто-то сейчас, я и пальцем не поведу, чтобы прекратить эти нежные касания и...

Когда чужие сухие губы наконец коснулись моих, сразу мягко вбирая, и толкнулся язык, я словно взорвался мелкими искорками. Между ягодиц стало так мокро, как было в тот раз пару недель назад, когда началась овуляция, член неприятно зажало узкими джинсами. Я вцепился в пиджак Джейка мёртвой хваткой, застонав в этот странный поцелуй, в котором мой язык словно действовал сам по себе, выгнулся, стараясь прижаться ближе. Мне безумно хотелось ощутить его кожа к коже. А почувствовав, как его рука сползла мне на поясницу, крепко прижимая к себе, я, кажется, испытал помутнение.

В этом помутнении я зарычал, вызывая у Джейка короткий смешок. Мне было плевать. Я хотел, чтобы этот человек трахал меня. И мысли, орущие о том, что нужно остановиться, что я не гей, что я не такой, что кто-то может увидеть, что этот человек для меня уж слишком зрел, в конце концов! И что он вообще обо мне подумает... Все эти мысли были, но их полностью подавляла одна, вышитая красными нитками по полотну моего сознания. Мог ли я противиться ей?

Я забрался на Трейси сверху, целуя его настойчиво и страстно, уже не просто позволяя себя нежно облизывать, а словно бы яростно забирая своё. Я ёрзал по его бёдрам, не понимая, что делаю, тянул за тёмные с отчётливой проседью волосы, сжимал руками плечи.

Трейси лениво поглаживал меня по спине, по бёдрам, щекотал шею, позволял насиловать свой рот, изучал не спеша моё тело под футболкой, пока я был отвлечён этим крышесносным поцелуем и его запахом. А потом напористо огладил между ягодиц, поверх джинс, и всё же я не удержал себя в рамках (хотя какие тут, к лешему, рамки?), уткнулся Джейку в сгиб плеча лбом, застонал протяжно и громко, выгнулся, напрашиваясь на... на что?

— Ш-ш-ш... тише, малыш, — шепнули мне в шею. — Потерпишь до вечера?

На этом вопросе наконец-то и очнулось моё сознание. Я осознал себя сидящим на коленях у мужчины. Цепляющимся за его шею. А ещё его руки лежали на моей дражайшей попке. Которую я ни за что и никогда не подвергну... подобному!

С мгновение я переваривал случившееся и выстраивал дальнейший план действий, сидя своими булочками на чужой ширинке и смотря в водянисто-голубые глаза. Возможно, что это всё алкашка. Всё же и мне пришлось немного, но выпить. А ещё тупое омежье тельце. На бармена-байкера я тоже среагировал и, как оказалось, он был альфой. А ещё у меня довольно давно не было секса. Да, точно, скорее всего, в этом всё и дело. А ещё в дурацком давлении со стороны родственников. Вот я и сорвался. Хочется, конечно, этому усатому немножко вмазать сейчас, однако дядю подводить нельзя. Так что улыбаемся и машем.

Нацепляю на лицо вежливую улыбку и сползаю с колен Трейси. Стыд-то какой, боже.

Стэн и Ганби возвращаются, и всё начинается по новой, правда, теперь все уже порядком навеселе. Стэн с Трэйси — где-то в середине по степени алкогольного отравления, Ганби почти не пьян, а вот я, пожалуй, что даже в зюзю. Как так вышло, хер его пойми, ведь пил я меньше всех. С другой стороны, я ведь и просто меньше всех! Ха-ха! Иногда модельная карьера так утомительна! Вот сколько, скажите на милость, я выжрал калорий, выпивая этот дорогущий коньяк? Правильно! Очень! Очень много! Можно завтра на одном салате после такого сидеть. А знаете, из чего будет салат? Нет! Не из капусты с майонезом. И даже не из огурцов-помидоров. Из салата! Салат из салата! Суп из салата! Жаркое из салата! Десерт из салата! Кофе... из чего? Правильно! Из салата!

Я понял, что говорю это вслух, когда меня утешительно погладили по спине сразу с двух сторон. Кто-то даже произнёс «бедный мальчик», и, скорее всего, это был Джейк, потому что это звучало мило. Если бы ту же фразу сказал Ганби, звучало бы скорее как издевательство!

Я замечаю, что Стена нет рядом, когда меня утыкают мордочкой в чьё-то плечо. Он бы такого не допустил (наверное), да и я бы не допустил, но я слишком пьян, да и пахнет от этого плеча, даже сквозь пары одеколона, очень приятно и успокаивающе.

Я фактически сижу на чужих коленях, пристроив голову на чужом плече, и нюхаю чужую шею.

Сзади начинается шевеление, я чувствую, как с меня стягивают одежду.

— Черт, узкие... — жалуется голос за моей спиной.

Я, было, дёргаюсь, но тот, на ком я лежу, успокаивающе гладит меня по спине и по волосам.

— Ш-ш-ш, детка, всё хорошо...

Если человек с таким запахом говорит, что всё хорошо, значит всё хорошо. Я расслабляюсь, и с меня в два счёта стаскивают всё, что ниже пояса.

— Холодно, — бормочу я в ароматную шею.

— Сейчас будет тепло, малыш, — успокаивают меня, поглаживая по бокам. — Он течёт? — голос становится деловым, почти холодным.

— Как проверить?

— Пальцами, Вико, пальцами.

— Ну это как-то...

— Давай. Тебе понравится.

Кто-то осторожно касается моих ягодиц, а затем я чувствую неуверенные касания между ними и дёргаюсь, но руки мужчины подо мной удерживают меня.

— Всё хорошо, малыш, — снова говорит мне ласковый голос, и я затихаю. — Чёрт возьми, мальчишка так пахнет... проверь его метку.

— А как?

— У омег она обычно на бёдрах, на ягодицах... должна быть не больше пары сантиментов.