Никто не узнает (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна - Страница 41

— Ну ты меня и озадачил с утра пораньше, — все еще пребывая в шоке, отзываюсь я.

— Кофе пей, а то остынет, — усмехается муж. — Я поехал. У меня сегодня совещание вечером, буду после девяти.

— Удачного дня, — отзываюсь я, провожая взглядом его удаляющуюся фигуру.

Ну и ну. Перебраться в Штаты. Звучит, бесспорно, впечатляюще, но с другой стороны — дико пугает. Как я буду жить в другой стороне? Там ведь у меня ни коллег, ни знакомых, ни…

Да ладно уж, Карина! Признайся ты наконец! Единственное, что тебя реально страшит, — это расставание с Богданом. Не просто мысленное, а реальное, физическое. Ведь проживание на разных континентах не оставит вашим отношениям ни единого шанса.

Но разве ты не этого добивалась, игнорируя его попытки выйти на связь? Ну же, говори!

Внутренний скептик меня не щадит. Рубит правду-матку безжалостно и топорно.

Да, разумеется, я хочу порвать с Богданом. Именно поэтому не отвечаю на его звонки уже почти две недели. Так будет правильно для нас обоих.

Но почему в душе вместо легкости от принятого решения ощущается свинцовая тяжесть? Ведь я же все делаю так, как дóлжно. По уму. По совести.

Уймись, чертово сердце, уймись! Я уже не передумаю, слышишь? Сказала, расстанусь, значит, расстанусь. Не быть нам вместе, понимаешь? Разошлись наши дорожки, разминулись! Он в Москве останется, карьеру будет строить, с ровесницами встречаться… Потом влюбится, женится.

Вот блин, повезет же кому-то…

Чего ревешь, глупая? Не реви! Сама ведь решила! Не заставлял никто. Все будет хорошо. И у него, и у тебя. Но по отдельности.

Закрываю глаза и рукавом халата утираю катящиеся по щекам слезы.

Это слабость. Просто минутная слабость. Скоро пройдет.

Сейчас успокоюсь и скажу Олегу, что согласна на его предложение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 42

— Я ни хрена не слышу! — раздраженно рявкую в микрофон. — У меня в наушнике болтовня гримеров за кулисами, это нормально вообще?

На сольных концертах саундчек проходит быстро и без нареканий, но сегодня вечером я выступаю на массовом мероприятии, где будет много приглашенных артистов, поэтому и возникают вот такие дерьмовые неполадки — организаторы торопятся и давят таймингом, мешая звукачам качественно выполнять свою работу.

— Не кипятись, Бо, сейчас поправят, — доносится голос Никитоса. — Давай еще раз сначала прогоним.

— Да какой смысл? — с трудом сдерживаясь, цежу я. — Я музыки не слышу, в ноты не попадаю, ты не замечаешь, что ли?

Наушник продолжает фонтанировать непонятными посторонними шумами, и я, в бешенстве сорвав его с уха, спрыгиваю со сцены.

— Как наладите — звякните. Пошел перекурю пока, — вручаю микрофон проходящей мимо девице с бейджем и чуть ли не бегом устремляюсь на улицу.

Организм просит никотина. Точнее даже не просит, а требует. Если не затянусь в ближайшие пять секунд, то неминуемо взорвусь. И станет на Дне города одним артистом меньше.

Извлекаю из кармана пачку и, подцепив сигарету губами, щелкаю зажигалкой. Когда долгожданный дым расслабляющей волной заполняет легкие, я наконец чувствую, что напряжение идет на спад. Вот, так-то лучше.

Все-таки в последнее время я злой как собака. Завожусь с пол-оборота и на окружающих бросаюсь. Впору на цепь сажать. Интересно, из-за неудавшейся личной жизни все люди становятся психами? Или это только меня так кроет?

Тридцать один день. Именно столько Карина не выходит со мной на связь. Тридцать один гребанный день. Это ведь чокнуться можно. Вот это выдержка у нее. Я бы так не смог.

Хотя сравнивать нас глупо. Я люблю, а она играет с моей любовью. У меня — чувства, а у нее, походу, — так, развлечение. Ощущаю себя девственницей, которую попользовали, а на следующей день не перезвонили.

Докатился, что называется.

Черт, если бы не этот долбанный тур, я бы уже давно был у ее порога. Требовал бы объяснений и выяснял отношения. Ну а че? Решила уйти, так пусть скажет об этом по-человечески! В глаза! Или я даже этого не заслужил?!

Засунула в игнор как какого-то назойливого ухажера. Типа адьес, Амиго, не скучай.

Сука, блин.

Достаю телефон и вновь набираю ее номер. Пальцы настолько привыкли к этому движению, что выполняют его автоматически, без подключения сознания. Подношу трубку к лицу, совершенно уверенный в том, что сейчас опять буду слушать безответные протяжные гудки, однако в этот раз сценарий прошедшего месяца не повторяется — вопреки моим ожиданиям, Карина отвечает на звонок.

— Здравствуй, Богдан, — говорит тихо, но я все равно слышу, как ее голос звенит от волнения и напряжения.

— Привет… — почти шепотом отзываюсь я.

Все мысли разом вылетают из головы, будто от внезапного сквозняка. И вроде так много хотел сказать: обвинить, упрекнуть, воззвать к совести, а на деле ничего кроме банального «привет» вымолвить не могу. Язык онемел и прилип к небу, нахлынувшие чувства затопили душу… И только столько стук сердца гулкими выстрелами отдается в висках.

Где ты была? Почему не отвечала на звонки? О чем думаешь? Чего хочешь? Зачем издеваешься над мной?

Я должен, просто обязан задать эти вопросы, ведь они мне целый месяц покоя не дают. Но я какого-то черта молчу. Слушаю ее слегка учащенное дыхание, раздающееся в трубке, и млею от одного только факта, что она находится на том конце провода.

Боже, какой же я жалкий.

— Богдан, слушай, — Карина первая выходит из нашего обоюдного оцепенения. — Ты мне больше не звони, ладно? Этот номер скоро обслуживаться перестанет. Я… Я уезжаю в другую страну… Скоро… Так что лучше нам прекратить общение.

— Как уезжаешь?! — не поверив собственным ушам, я впиваюсь в корпус телефона до боли в пальцах. — Куда? Когда?

— Это… Это все неважно…

— Как неважно-то?! — взрываюсь я. — Я названиваю тебе долбанный месяц, а ты не можешь просто взять и по-человечески объясниться? Почему делаешь вид, что между нами ничего не было? Будто это просто игра, прихоть какая-то… Я всего лишь прошу быть со мной честной! Или для тебя это невыполнимая задача?

— В Штаты, Богдан, я улетаю в Штаты! С Олегом! — она повышает тон в ответ, не сумев проигнорировать мой упрек. — Навсегда, понятно? Вот тебе честность! Доволен?

Это удар ниже пояса. Аж искры из глаз полетели.

— Когда? — почти беззвучно спрашиваю я, до соленого закусывая нижнюю губу.

— Завтра, — так же негромко отзывается она. — Прости меня. Если сможешь, конечно…

Пип-пип-пип.

Руки дрожат, и пепел на конце сигареты стремительно сыпется на землю. Я разбит, и, кажется, уже ничто не способно склеить меня воедино.

Несколько секунд я отупело гляжу в одну точку, а затем с размаху заряжаю телефоном об асфальт.

Как больно, сука! Как же больно…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 43

— Здравствуйте, — произношу я, приближаясь к стойке регистрации в аэропорту.

— Добрый вечер! Ваш паспорт, пожалуйста, — лицо девушки-агента озаряется профессионально-вежливой улыбкой.

Протягиваю ей документ, и она принимается сосредоточенно вбивать мои данные в компьютер.

Воспользовавшись небольшой паузой, поправляю прическу и оглядываюсь по сторонам. Ощущения, конечно, странные. Нет ни тоски, ни пробирающего до мурашек трепета… Будто мозг до сих пор не понимает, что я улетаю из России не просто на пару дней, а на несколько долгих лет. Даже привычного волнения перед полетом не испытываю.

Олег уехал еще неделю назад, а я немного припозднилась, чтобы успеть завершить начатые дела и договориться об удаленном взаимодействии с издателями.

— Поставьте, пожалуйста, багаж на ленту, — инструктирует сотрудница аэропорта, и я послушно водружаю чемодан на указанное место.