Котёнок на тропе войны (СИ) - Артемьев Юрий - Страница 14

Я открыл глаза… В сумрачном дежурном свете палаты номер «шесть» психиатрической больницы… На меня в упор, подойдя и наклонившись близко-близко, смотрела моя соседка… Глаза её смотрели на меня с непониманием и узнаванием… Она хрипловатым голосом обратилась ко мне:

— Циркачка! Это ты что ли?

Глава 13

Ну да… «Циркачка». Это я… Наверное… Так меня прозвали ещё в первом классе школы-интерната. Откуда она это знает? И к тому же, я ведь вроде память потеряла… А значит, я не помню ни как моё имя, ни какое у меня было прозвище в интернате, который я тоже не помню.

— Ты меня знаешь?

— Ну, да. Ты в школе личность заметная.

— В какой школе? Меня просто по голове ударили, и я память как бы потеряла.

— И что? Совсем ничего не помнишь?

— Ничего и никого. Вот тебя я тоже не помню. А как тебя зовут?

— Я училась на три года тебя старше. Меня зовут Саша… Котова… Ты меня не помнишь?

«Ох и ни *уя себе!!! Это, что за нах? Что за хрень тут творится? Какая на фиг Саша Котова? Она же сбежала из интерната ещё наверное год назад… Хотя нет. Аттестат о восьмилетнем образовании есть, а значит пропала не раньше конца июня — начала июля прошлого года… И что она делает здесь в психушке в Шуйском районе Ивановской области…»

— Нет. Не помню. Я никого не помню. Я даже себя не помню.

— Тебя зовут Инга. А фамилия… Тоже что-то вроде Котова… Нет… Котти. Вот как.

— Правда? — неподдельное удивление на моём лице должно убедить собеседницу, что я вся такая беспамятная дурочка… — А как ты сюда попала.

В глазах настоящей Александры Котовой сверкает злоба, ненависть и вся гамма чувств одновременно. Но сразу гаснет всё. Как выключатель сработал. «Выкл» и всё. Снова равнодушно-прозрачные глаза. Видимо сильно таблетки гасят организм. Подавляя агрессию и всё остальное заодно…

— Да, *ля. Всё из-за тебя, между прочим…

— Из-за меня? — на этот раз моё удивление неподдельное.

— Когда тебя Король и его команда изнасиловали и с крыши сбросили, а им за это ничего так и не было, то они вообще о*уели. Раз в неделю выбирали себе девку. Любую, какую хотели. И творили с ней потом… короче, насиловали. Угрожали, что если кто будет ерепениться, то будет как с тобой, а им опять ничего не будет.

— А я где была?

— Наверное, в больнице. Я тебя с тех пор и не видела. И не узнала бы, если бы не твои волосы. Они такие же, как у меня…

— Да. Похоже. Я не знаю, как этот цвет волос называется.

— Это называется натуральная блондинка. А ты реально дурочка… За что тебя сюда?

— Меня кто-то избил и по голове… А в больнице спросили как зовут. А я не помню. Ничего не помню.

— Амнезия… Говорят, что это проходит потом… со временем.

— А тебя за что?

— Ты вообще ничего не помнишь?

— Не-а.

— А… Ну тебя там тогда даже не было… Короче… В июле Игорёк тогда на меня тоже глаз положил…

— А Игорь — это кто?

— Ну, Король же… Игорь Короленко. Ну ты вощще… Короче решили они меня… это… А я сбежала. Решила на Родину поехать. У меня где-то тут недалеко тётка должна быть. Мамина сеструха родная…

«Да знаю я всё про тебя. Даже больше теперь чем ты сама, наверное… И с тётей Наташей уже пообщался. Вот ведь как. Блин. Что же делать? И как теперь мне из всей этой ситуации выкручиваться?»

— Не доехала… По дороге я то на электричках, то на автобусах. Деньги у меня были. Но совсем чуть-чуть. А вот в Шуе у меня… Короче, меня мент арестовал. Усатый такой.

«Блин. Всё чудесатее и чудесатее. Кажется, я знаю этого мента…»

Но надо спросить подробности. Подпускаю наивности в голосе:

— А за что?

— Меня трое козлов каких-то местных поймали, затащили в подворотню. Там старый дом, а во дворе никого. Ну вот в этом доме меня по очереди… все трое… а потом ещё… И били… А один стал об меня окурки тушить. Беломориной тыкал… в грудь…

Она замолчала… Видимо воспоминания давались ей не очень то легко… Но продолжила…

— Я схватила разбитую бутылку и в лицо ему. Он так орал, как будто ему на яйца наступили… И ещё… он плакал…

«Похоже и этого меченного, как и всю эту гоп-компанию я тоже прекрасно знаю. Ну вот откуда такие совпадения? Неужели я прошёл весь путь Александры. И маршрут совпадает до мелочей. Шуя. Гопники. Менты. Психушка. Но вряд ли она ездила в Питер. И С тётей она так и не встретилась. Иначе бы меня за неё не приняли бы… А в остальном всё совпадает. Странно. Может это и есть моя цель? Спасти её из психушки… Ну, не знаю. Вряд ли вселенский разум, или что ещё там, ради этого выдёргивал бы меня из будущего и забрасывал в прошлое. Если бы меня здесь не было, то… Инга бы умерла там, на дереве… А Александра… Скорее всего умерла бы здесь, в больнице. И вряд ли это окажет какое-то воздействие на будущее. По крайней мере на моё будущее… А теперь оно есть? Моё будущее…»

Между тем моя сокамерница продолжала. В её глазах сверкнули кровавые огоньки. Это она вспоминала с видимым удовольствием.

— Я ему всю рожу распахала. А остальные двое убежали, когда я на них пошла с разбитой бутылкой в руках… Я за ними побежала. Голая, в крови… И с «розочкой» в руке.

«Представляю себе эту картину. Молодец Сашка! Валькирия!»

— На улице почти сразу меня менты скрутили… Этот усатый даже избил. Он вообще садист. Но тем троим, так ничего и не было. Того, что с резаной мордой в больницу отправили. А меня арестовали. Я быстро сообразила, что если скажу, что мне уже есть четырнадцать, то меня посадят… Лучше уж посадили бы…

— А почему четырнадцать? А за что посадить то? Ты ж защищалась…

— Ты что, не помнишь, в школе говорили… Ах, да, ты же не помнишь. Так вот с четырнадцати лет могут посадить в тюрьму. А мне пришили статью за какие-то тяжкие повреждения за того порезанного.

— А им ничего, за тебя?

— Нет. Ничего. Мне одна зечка в камере, где я сидела, пояснила, что один из тех насильников — сын того усатого мента. Козёл ещё тот. Любит баб бить, насиловать и мучить.

— Но тебя же не посадили.

— Я, как и ты сказала, что не помню кто я и откуда. А в камере вскрыла себе вены. Я не хотела умирать. Так хотела сымитировать. Но получилось серьёзно. Чуть не сдохла. Меня в больницу. А в больнице психиатр сказал, что мне может быть как пятнадцать, так и тринадцать лет. Подлечили немного. Всё пытались вызнать кто я и откуда. Не получилось. И вот я здесь, уже больше полугода. Лучше бы меня посадили. Но теперь назад дороги нет. Я здесь снова хотела вены вскрыть… Не получилось. Пыталась повесится… Откачали. И колют всё время какую-то гадость. Я потом валяюсь как бревно. И от таблеток тоже… А после лекарств ломает всё тело, как огнём изнутри жжёт…

Мне было очень жалко эту девочку. Но ещё более жалко было себя. С перспективами такого будущего я не согласен.

— А бежать не пробовала?

— Как? После препаратов сама себя не помню. Хожу еле-еле. До сортира не дохожу. Под себя мочусь. А меня за это потом санитары…

— Бьют?

— И бьют тоже… — она оценивающе посмотрела на меня. — Ты ещё мелкая… На тебя могут не позариться. Хотя… Короче, готовься. Накормят лекарствами, а потом всю ночь будут драть во все дырки. Может и сегодня придёт. Этот Антон, который сегодня дежурит — любитель новеньких укрощать…

— А если врачу пожаловаться потом.

— Ты дура что ли? Кто тебе поверит. Ты же псих. Ты можешь и насочинять что угодно.

— А если кто-то забеременеет от них?

Саша надолго замолчала…

— Два месяца назад… Или три уже… Антон, этот гандон… ночью приводил какого-то фельдшера. И они мне сделали аборт. Без наркоза. Почти. Я была под этими таблетками. Я всё чувствовала. Но не могла даже «мяу» сказать… Им ничего не будет… Если ты — никто. И если у тебя нет родственников… Ты реально НИКТО. И звать тебя никак. Поэтому творят. Что хотят. А сдохнешь… закопают на ближайшем кладбище. Справку врачиха какую угодно напишет.

— Ну, тогда надо бежать…

— Как? Куда?? Это бездна…. Пропасть. Отсюда не выбраться. Я хочу сдохнуть…Отпусти меня…