Упраздненный ритуал - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 29

– Самое печальное, когда человек упорствует в своих заблуждениях, – невесело прокомментировал Дронго. – Впрочем, даже если мы докажем, что Магеррамов остался на даче, то и тогда не убедим майора. Ему нужен конкретный результат. Он забудет о других убийствах и обвинит задержанного в убийстве прокурора. Тем более, что на пистолете будут найдены отпечатки пальцев Фазиля.

– Его могут посадить? – встревожилась Лейла. – У него было столько неприятностей в жизни. Ему только этого и не хватало.

– Если найдем настоящего убийцу, то не посадят.

– А вы верите, что найдем?

– Обязательно, – Дронго повернулся, чтобы подняться на третий этаж, когда почувствовал чье-то прикосновение. Он обернулся. Рядом стояла Кирсанова.

– Вы меня извините, – сказала она, – я иногда говорю глупости. Сама не знаю, почему. Характер такой вспыльчивый. Я не хотела вас обидеть. Надеюсь, что с вашей женой все будет в порядке.

Вейдеманис, услышав ее слова, удовлетворенно хмыкнул. Дронго укоризненно посмотрел на него и ответил:

– Спасибо. Вы хотите мне еще что-то сказать?

– Нет. Не знаю, – она замялась, – я не уверена...

Он терпеливо ждал.

– Нет, – наконец сказала она, – нет, ничего. Извините меня.

Она отошла. Дронго нахмурился. Уже поднимаясь на третий этаж, он сказал Вейдеманису:

– Что-то она мне хотела сообщить. Жаль, что не решилась. Нужно торопиться, иначе потом задержанного Магеррамова увезут в следственный изолятор и оттуда его невозможно будет вытащить.

– Даже если ты докажешь его невиновность?

– Даже в этом случае, – вздохнул Дронго, – у нас все еще советский менталитет. Вернее, менталитет времен НКВД. «Если арестовали – значит за дело. Если взяли, значит виновен. Дыма без огня не бывает». В наших судах невозможно надеяться на оправдательный приговор, если, конечно, не заплачено заранее судье и прокурору и если оправдательный приговор не согласован с вышестоящими инстанциями. Боюсь, что для ломки этой системы нужны не новые законы, а новые люди.

На третьем этаже, рядом с учительской, стояла пожилая женщина. Это была завуч школы. Она явно нервничала, не понимая, зачем этим незнакомцам потребовались документы школы.

– Я вам все покажу, – нервно сказала она. – Что вы хотите посмотреть?

– Для начала я вас попрошу не нервничать, – сказал Дронго, улыбаясь, – и немного успокоиться. Мне нужны некоторые документы и копии приказов. Думаю, мы быстро во всем разберемся.

– Надеюсь, – вздохнула женщина.

«Надеюсь, что этот вечер когда-нибудь кончится, – подумала она. – Нужно раз и навсегда запретить эти встречи выпускников, и тогда все будет в порядке».

Глава четырнадцатая

Он смотрел документы недолго, минут двадцать. Затем, подозвав завуча, о чем-то спросил ее. Вейдеманис видел, как она мялась, как медлила с ответом и, наконец, в чем-то призналась. Дронго показал ей на запись в документе и закрыл папку. Затем он поднялся и подошел к Вейдеманису.

– Вот и все, – почему-то печально сказал он, – преступление раскрыто. Все закончено.

– Ты хочешь сказать, что уже все знаешь?

– Да, – ответил Дронго, – в общих чертах, пожалуй, все. Я знаю, кто убивал, почему убивал и, кажется, даже знаю, как убивал. Давай спустимся вниз, я попрошу Ахмедова снять наручники с Магеррамова и потом все вам расскажу.

Они вышли из учительской, прошли в конец коридора, где был убит Керимов. Тело уже унесли на носилках, предварительно прикрыв простыней. Но рядом с туалетом, где произошло убийство, дежурил сотрудник полиции. Увидев Дронго, он козырнул и поздоровался. Дронго кивнул и спустился на второй этаж. Там уже стояли сотрудники Министерства национальной безопасности, готовые увезти задержанного с собой. Дронго протиснулся в кабинет физики. Вейдеманиса пропустили вместе с ним.

– Он не признается, – зло сообщил Ахмедов, когда они вошли, – думает, что может валять дурака бесконечно. Ничего, у нас он быстро заговорит.

– Надеюсь вы не имеете в виду физическое воздействие? – спросил Дронго, и было непонятно, шутит он или спрашивает серьезно.

Ахмедов взглянул на него и пожал плечами.

– Пытки запрещены законом. Мы подали заявление в Совет Европы, – очень серьезно ответил он, на всякий случай посмотрев на Вейдеманиса. Затем добавил: – Сам во всем признается.

– Не сомневаюсь, что у вас он признается не только в покушении на прокурора, но еще в нескольких преступлениях, – сказал тем же иронически-невозмутимым тоном Дронго, – но будет лучше, если вы снимете с него наручники.

– Послушайте меня, – разозлился Ахмедов, – я лично вас очень уважаю. Говорят, что вы известный эксперт, хороший специалист. Я ничего не имею против вас. Но не нужно лезть в наши дела. Даже если бы я был ангелом, а он – моим родным братом, то и тогда я должен был бы его задержать. Мы нашли его с оружием в руках. С табельным оружием, которое принадлежало убитому. Этого достаточно для задержания.

– Но он ведь объясняет, что случайно нашел пистолет.

– Это он будет объяснять нашему следователю. И прокурору, который будет надзирать за следствием. Сейчас я его отправлю к нам в изолятор, а потом выслушаю ваши аргументы.

– Нет, – сказал Дронго, – не потом. А сейчас. Дело в том, что я нашел настоящего убийцу.

Эффект был неожиданным. Ахмедов посмотрел по сторонам, потом взглянул на Дронго и, наконец, медленно спросил:

– Вы нашли убийцу?

– Да. И мы должны поторопиться, чтобы его арестовать. Вместо этого я трачу драгоценное время на вас, пытаясь убедить, что Фазиль Магеррамов не убивал вашего прокурора.

– Где убийца? – быстро спросил Ахмедов. – Он еще в здании?

– Да, – сказал Дронго, – пойдемте, я вам все объясню...

Он не успел договорить, когда из коридора послышались крики.

– Черт возьми! – не выдержал Ахмедов. – Неужели опять что-то случилось?! Дежурный, охраняйте задержанного, наручники не снимать и никого к нему не подпускать!

Ахмедов поспешил в коридор. Дронго и Вейдеманис вышли следом. В коридоре царила настоящая паника.

– Ее убили! – громко крикнул кто-то.

Раздался женский крик. Это была Ольга. Она стояла бледная, как полотно. Очевидно, она была в состоянии, близком к обмороку. Все бросились в другой конец коридора. Там на полу лежала Светлана Кирсанова. Присевший на корточки рядом с ней полицейский пытался приподнять ее голову.

– Что случилось? – крикнул Ахмедов, подбегая.

Но его опередил Габышев. Наклонившись, он стал слушать, бьется ли сердце лежавшей женщины.

– Если она умерла, – грозно сказал Дронго, оборачиваясь к Ахмедову, – то в этом будем виноваты мы с вами. Пока мы занимались болтовней...

– Она жива, – сказал Габышев, – пульс есть. Сердце бьется.

– Что здесь произошло? – снова спросил Ахмедов.

– Она прошла в этот конец коридора, – пояснил Габышев, – ваш полицейский куда-то отлучился, здесь никого не было. Потом мы услышали крик. Когда мы сюда прибежали, она уже лежала на полу, а рядом никого не было. Правда, Раис и Леня побежали наверх вместе с вашим сотрудником, надеясь найти кого-нибудь там.

– Слава Богу, что она жива, – выдохнул Ахмедов. – А ты где был? – крикнул он сотруднику полиции.

– Нас позвали вниз, – стал оправдываться тот. Это был молодой, лет двадцати пяти, парень. Он с ужасом смотрел на лежавшую Кирсанову, очевидно, в его жизни это был первый подобный случай. Лишь узнав, что она жива, он как-то успокоился. – Нам сказали, что внизу, на первом этаже, много людей и нам нужно помочь там навести порядок, чтобы все организованно вышли, – оправдывался полицейский, стоя по стойке смирно.

– Срочно нужен врач, – сказал Габышев, – она без сознания.

– Ее хотели задушить, – уверенно сказал Ахмедов, наклоняясь к лежавшей на полу женщине, – вот, видите, на шее следы. Где вы сами были в тот момент, когда она крикнула?

– Перестаньте всех подозревать, – рассердился Габышев, – я, между прочим, старше вас по званию. Я подполковник, а вы майор. Поэтому перестаньте приказывать. И ведите себя достойно. Лучше слушайте Дронго, поучитесь у него уму-разуму.