Упраздненный ритуал - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 25

– А как вы думаете? – она скривила губы. – Тоже мне, апостолы цивилизации. Ни один из приехавших сюда англичан не читал и десятой части тех книг, которые читали мы. Про Уэллса и Моэма они даже не слышали. Я уже не говорю о других. Им это не нужно. Для них главное – бизнес. Кто такой Гофман, не знают. Про братьев Гримм никогда не слышали. Такое ощущение, что их растили в инкубаторах.

– У вас, очевидно, работают не самые лучшие интеллектуалы.

– Вот именно, – кивнула она, – интеллектуалы. Занимаются полиграфией, а сами ни черта не смыслят в писателях. Вот о материалах для обложки или о красках они могут говорить часами. Или о ценах на бумагу.

– А уйти вы не можете, – закончил за нее Дронго, – другой работы сейчас нет.

– Конечно, нет. Иначе бы давно на все плюнула и ушла.

– С мужем отношения поддерживаете?

– Нет. Давно разошлись. Три года назад. Мой брак был ошибкой. Еще что-нибудь интересует?

– Ваши бывшие одноклассники вспоминали, как он приезжал к вам на встречу. Перед тем, как вы уехали в горы.

– Ну вот тогда последний раз и встречались. Он оказался слабым человеком, пил сильно, в общем, что говорить. Сейчас даже о дочери редко вспоминает.

– Девочка живет с вами?

– Нет, с бабушкой, моей матерью.

– Извините меня за следующий вопрос. У вас были близкие отношения с Керимовым?

Она посмотрела ему в глаза. Что-то мешало ей соврать. Или, как обычно, схамить.

– Я должна обязательно отвечать?

– Желательно.

– Не можете успокоиться, пока не устроите мне душевный стриптиз, – она вздохнула, – ладно, скажу. Только жене покойного не сообщайте. Пусть думает, что он был ангелом. Не был он ангелом. И я ангелом не была. Достаточно? Или нужны подробности?

– Не нужны. А с Габышевым?

– Что с Габышевым? Можно подумать, что вы ничего не знаете. Вчера ваших стукачей Вова засек в ресторане. Знаете ведь, где я была этой ночью.

– Вы были с ним, – сказал Дронго.

– Вот именно. Мы с ним старые друзья, такие старые, что иногда кажемся друг другу мужем и женой.

– Вы с ним давно встречаетесь?

– Давно. Еще до замужества. Только я при муже ни с кем не встречалась. Думала, выйду замуж и буду нормально жить. Куда там. Невезучая я, наверное. Это я Вове со своим мужем изменила. Он ведь моим первым мужчиной был, а я – его первой женщиной. Вся школа следила, как мы встречаемся. Потом мы поссорились, и он уехал. А я назло ему замуж вышла за такого фендрика. Ну а потом пожалела. Поэтому вы меня больше про Вову не спрашивайте. Он тоже не ангел. Только среди наших ребят убийцы не может быть, это я точно знаю. Нет у нас таких нелюдей. Нет. Это кто-то нарочно делает, чтобы ребят подставить. Никто из наших на такое не способен.

Дронго заметил движение Вейдеманиса и кивнул ему, давая возможность задать вопрос.

– Госпожа Кирсанова, – спросил Эдгар с характерным прибалтийским акцентом, – а вы не интересовались, где именно работает ваш муж?

– В фирме какой-то. Водой торгуют. А почему вы спрашиваете? – она повернулась к нему. Этот человек, говоривший с акцентом, был ей интересен.

– Вы только что сказали, что никто из ваших ребят не мог на такое пойти. А если убийца – кто-то со стороны? Он, например, знает, что вы встречались с Габышевым или с Керимовым. Или не знает точно с кем, но злится, видя ваши отношения с бывшими одноклассниками. Творческий человек, бывший режиссер, а вы его оттолкнули. Да, похоже, никогда и не любили. Даже встречаться с ним не хотите. Может, он взял нож и решил таким необычным способом отомстить вашим одноклассникам. Как вы полагаете?

– Мой муж? – она замерла, задумалась, потом решительно тряхнула головой: – Никогда. Никогда в жизни. Он на такой поступок не способен. Для этого силу нужно иметь особую. Или злобу. А у него нет ни силы, ни злобы.

– Может быть, после того как вы его бросили, силы появились? Он ведь театральный режиссер, – настаивал Эдгар, – мог загримироваться и придти сюда. А потом убить Керимова.

– Загримироваться мог, – задумчиво сказала она, – но зачем он тогда убил Олега Ларченко или Эльмиру Рамазанову? Они-то тут при чем? Нет, мой бывший муж на такое не способен.

– Может, он ревновал вас к ним? – настаивал Эдгар.

– К женщине? – улыбнулась Светлана. – Не думаю, что я опустилась до такой степени.

Вейдеманис умолк. Он посмотрел на Дронго и на Ахмедова, словно давая понять, что исчерпал свои вопросы.

– Спасибо, Кирсанова, – поспешно сказал Ахмедов.

Она поднялась. Неожиданно Дронго подошел к ней.

– Когда вы сейчас говорили об убитых, вы не назвали Самедова. С ним у вас тоже были близкие отношения? Если можно, я прошу вас ответить искренне.

– Хотите узнать, какая я дрянь? Да, один раз. Я его тогда просто пожалела. Как раз за день до его дурацкой смерти. Я как чувствовала, что мы можем с ним никогда больше не увидеться.

– До свидания, – Дронго повернулся к ней спиной.

Когда она вышла, Ахмедов спросил:

– Будем допрашивать остальных? Остались только двое – Лейла Алиева и Леонид Альтман. Оба врачи.

– Врачи, – кивнул Дронго, – и оба прекрасно знают, куда нужно ударить человека, чтобы убить его наверняка. Давайте начнем с мужчины.

Глава двенадцатая

Альтман вошел в комнату, протирая очки. Он ждал дольше других и видел, как возвращается с допроса заплаканная Ольга, взволнованная Света, напуганный Фазиль, расстроенный Раис, мрачный Владимир. Он видел их всех и поэтому вошел в комнату уже подготовленным к испытаниям.

– Вы хорошо знали Керимова? – с порога спросил его Ахмедов.

Он тоже поднялся, ему надоело сидеть, захотелось размяться. А Дронго, напротив, прошел к своему прежнему месту и устало сел, слушая, как Ахмедов допрашивает вошедшего Альтмана.

– Знал, конечно. Мы с ним вместе учились.

– Вы с ним дружили?

– Не совсем, – чуть подумав, ответил Альтман, – я понимаю, что сейчас нужно говорить по-другому, но мы были только одноклассниками. У него был свой круг общения, у нас свой.

– У кого это «у нас»? – сразу всполошился Ахмедов. – Что значит «свой круг общения»? О чем вы говорите?

– Вы же все прекрасно понимаете. Он был прокурором, а я всего лишь доцентом. Такие люди обычно не общаются. Конечно, мы встречались, говорили друг другу приятные слова, но и только. Игорь был слишком значительным человеком, чтобы встречаться с каждым из своих одноклассников.

– А вот Магеррамов говорит, что они часто встречались.

– У них были пересекающиеся интересы, – улыбнулся Альтман, – я же говорил, что Игорь общался только с себе подобными. Жаль, что его убили. Он был неплохим человеком. В отличие от большинства наших прокуроров, с ним можно было хотя бы поговорить. Очень жаль, что все так получилось.

– Кто, по-вашему, мог его убить? – спросил Ахмедов. – Вы же знаете всех ваших ребят. Кто это мог сделать?

– Мы уже не ребята, – задумчиво сказал Альтман, – мы уже давно взрослые. У каждого своя жизнь.

– Вы хотите сказать, что мы должны подозревать каждого?

– Нет, конечно. Я просто хотел сказать, что мы давно вышли из детского возраста, и теперь каждый отвечает за себя и за свою жизнь сам.

Дронго улыбнулся. Ему нравился этот философствующий врач.

– Когда погас свет, вы были в конференц-зале? – спросил Дронго.

– Да, мы уже успели подняться наверх. Потом, конечно, спустились. Не могу понять, как это произошло. Игорь был сильным человеком. Не каждый мог бы с ним справиться.

– Значит, вы уверены, что убийцей был сильный мужчина? – уточнил Ахмедов. – Вы на этом настаиваете?

– Я не знаю, как его убили.

– Ударили ножом в шею, – пояснил Ахмедов, – а потом втащили в туалет. Видимо, убийство произошло в темноте, и Керимов не успел среагировать. Хотя его убили у окна, а там было достаточно светло, чтобы разглядеть нож в руках убийцы.

– Ножом могла ударить и женщина, – заметил Альтман, – для этого не обязательно нужен мужчина. Если ударили в темноте и неожиданно, то Игорь мог и не увидеть убийцу.