Год трёх царей (СИ) - Касаткин Олег Николаевич - Страница 24

Как вы посмотрите на то, что я намерен поручить вам Государственный контроль Российской империи?

Победоносцев как-то по-особенному жалко и подслеповато посмотрел на царя. Из великого инквизитора, мгновенно сделавшись растерянным чиновничком десятого класса перед грозными очами директора своего департамента.

— Я думаю, государь, — пробормотал он, — я думаю… Но…дело в том что… в некотором смысле…

И Георгий ощутил вдруг странное чувство веселого триумфа. У него получилось!

Сам того не ожидая парой фраз он сбил с котурнов витийствующего столпа общества — поставил его на место — без криков и угроз. Это ничего — привыкайте, господа! Воли не давать? Только ведь и вас касается!

— Но государь! — справился с собой Победносцев, — я готов со всем усердием исполнить вашу волю, но я так сказать совершенно не знаю предмета деятельности сего ведомства. Я ничего не смыслю в финансах! — печально развел он руками

(«Можно подумать я смыслю в том как царствовать!» — желчно хмыкнул внутренний голос).

— Ну, полно, Константин Николаевич, — отечески покачал головой Георгий. Священный Синод коим вы успешно управляете не только о духовных делах печется — он еще и ведает церковным имуществом и расходами. Кроме того — финансистов я найду вам в помощь! Мне же на этой должности прежде всего нужен человек честный и разумный, который не побоится сказать правду мне — и который будет строг не взирая на лица. И для начала я хотел бы в месячный срок получить подробный отчет о работе Государственного контроля по выявлению воровства в железнодорожном деле. Я буду его с нетерпением ждать. Я Вас больше не задерживаю. Все необходимые решения касательно ваших новых обязанностей будут готовы завтра.

Отпустив растерянного Победоносцева Георгий устало вытянул ноги откинувшись в кресле. И велел подавать обед — прямо в кабинет…

Тратить время на шествие в столовую и обратно неразумно — а слушать про давнюю головную боль империи Российской — османов — лучше все таки на сытый желудок.

К моменту появления действительного тайного советника и статс-секретаря Гирса он с обедом уже закончил и потому был достаточно благодушен.

Доклад был сух по форме и достаточно толково (как — никак Гирс прежде руководил тем самым Азиатским департаментом). Ничего особо нового царь не услышал — Турция по-прежнему слаба и пока не видно даже тени вероятности что она преодолеет глубокое внутреннее расстройство. В своей политике она ориентируется на Англию и Францию — коим задолжала безбожно, и без которых была бы раздавлена еще в злополучную Крымскую; однако пытается наладить отношения с Веной и Берлином. Лелеет реваншистские надежды в отношении России и даже их не скрывает — но не опасна из за укоренившейся слабости. Реформы пресловутого «танзимата» столь ей необходимые провести турецкое правящее сословье не может да и не хочет хотя вроде как понимает их необходимость. Но при этом коснеет в почти средневековых нравах — до сих пор например сохраняя рабство.

— Вот на днях, — сообщил Гирс, был принят фирман султана Османской Империи Абдул-Гамида II. Этим указом объявлены свободными рабы, владельцы которых не могли доказать, что владеют ими на законном основании.

Однако же… — покачал Георгий головой — с какой злобой честили Россию за крепостное право в свое время все эти свободные бритты и французы! Но его уж почитай лет тридцать нет — а их обожаемая Порта торгует себе живым товаром и лишь следит чтобы владели двуногой собственностью на законных основаниях… И молчок! Воистину — век просвещения! Век трансатлантического телеграфа и успехов наук! Век того самого Панамского канала! А совсем рядом с Европой людьми торгуют как скотом — словно при каком-нибудь Батые! — Откуда же они их берут?

— Ваше величество, — замялся Гирс, — я не большой знаток признаться данного вопроса — но по английским данным — источники рабства это в основном Восточная Африка и арабские владения Константинополя. В последних обычно сами родители продают детей — чтобы прокормить оставшихся. Кроме того — в горах южного Хадрамаунта и Хиджаза до сих пор межплеменная война почти не затихает. А немногочисленные европейцы попадают туда…

— Постойте, Николай Карлович! — встрепенулся Георгий. Так там есть и европейцы? Кто же именно? Впрочем — он понимающе усмехнулся, — догадываюсь: болгары, греки и прочие несчастные, имеющие удовольствие проживать рядом со столь добрыми соседями. Надеюсь, хоть наших подданных там нет?

— Увы и такое случается… — подтвердил дипломат его худшие подозрения. Не далее как четыре месяца назад по жалобе греческого священника мы нашли и освободили двух кубанских казачек. Бедные девушки попались в руки контрабандистам… Мы выслали соответствующую ноту и султанский диван уже дал клятвенные заверения что такие случаи не повторятся.

«Больше не будет? Нашкодили а теперь плачутся? Ну, посмотрим!»

— Я полагаю — Николай Карлович, что — необходимо принят ноту и вежливо но твердо указать на недопустимость и намекнуть на последствия.

«А похоже неладно на Кавказе!» — промелькнуло у него. Не докладывают — мерзавцы!

— Вы правы Ваше Величество — это нелишне. Что до вашего вопроса относительно европейцев — то вы правы. Кроме того имеются поставки от еще уцелевших турецких и мавританских пиратов. — А разве они еще существуют? — изумление Георгия было неподдельным. Я вообще то полагал что они давно исчезли! И в самом деле — в эпоху паровых крейсеров как-то даже и странно слышать о морском разбое.

— Как это ни печально но совершенно это явление искоренить не удалось, — подтвердил министр. Конечно времена алжирских корсаров и Барбароссы безвозвратно миновали. Но мелкие шайки на небольших фелюках все еще орудуют кое где — например у берегов Марокко, и в Адриатике… Большие корабли по счастью недоступны им — но рыбачьи лодки, каботажные шхуны, даже яхты путешествующих… Случается и нападения на одинокие селения и хутора. Впрочем — продолжил министр — по большей части христиане попадают на османские рынки стараниями — увы — единоверцев. Скажем некто нанимает… ну к примеру француженок — для работы горничными в России — считается по старинке что у нас иностранца ждут золотые горы. А оказываются они в сералях похотливых богачей или вообще в домах разврата. Увы — сия беда не миновала и Россию — и, поймав недоуменный взгляд царя, пояснил — мошенники нанимают в приграничных западных губерниях молодых крестьянок под видом временных работниц для прополки полей или сбора винограда. Эти несчастные Маруси и Ванды и не знают к чему их готовят… — он печально покачал головой. И в итоге оказываются в борделях. Причем Турция в этом смысле наилучшее место — ибо если в Европе жертва еще может рассчитывать на защиту закона — то в азиатской деспотии несчастные находятся всецело во власти купившего их мерзавца.

В некоторой растерянности Георгий обдумывал услышанное.

В старой сказке читаной ему maman в детстве, некоего царя заблудившегося в лесу нечистая сила обещает вывести к людям если он ей отдаст то чего он в своем царстве не знает… Доведись Георгию заключать такую сделку (свят-свят-свят!!!) — черти получили бы в уплату изрядный набор всякой дряни! А потом вдруг вспомнил иное — неожиданное… Яхты у причалов Ливадии и Петербургского яхт-клуба — многие его знакомые и друзья императорской семьи плавали на отдых в Средиземное море… И многие любили будучи в Италии и Греции побродить в одиночестве или небольшой компанией по глухим местам живописных берегов с их укромными бухточками и античными руинами… Выходит любого из них — хоть даже фрейлину его матери (лицо Алины заполнило внутренний взор) запросто могли схватить морские разбойники и держать в вонючей земляной тюрьме как русских пленных на Кавказе еще на памяти его отца? Или вообще продать гнусному жирному турку для утех??!

Что с этим то делать? Распорядится чтобы МИД прислал ноту? Ноту…

Георгий шумно вздохнул загораясь яростью.

«Ноту……..!!!»

— Вот что, господин Гирс! Вызовите турецкого посла и доведите до его сведения — желваки заходили на его скулах. Что еще один подобный случай и у его любимого султана будут большие неприятности! И для начала — я прикажу повесить его самого на воротах его посольства! Может быть даже вместе с женой! По его выбору — самой любимой в его гареме! И… составьте требование о необходимости освобождения всех рабов-европейцев и особенно русских вне зависимости от чего бы то ни было. В максимально категорической форме!