Лишняя. С изъяном - Нуар Нинель - Страница 8

Одна я ходить любила больше всего. Не нужно было подлаживаться под чужой размашистый шаг и ковылять вприпрыжку, можно было иногда присесть, передохнуть, ну, и поживиться чем: лес был сравнительно нехоженый – до ближайшей деревни несколько миль, – так что ягоды и дикие фрукты никто не трогал, кроме зверья и насекомых.

На одной из таких прогулок я наткнулась на крохотного серого птенца. Пушистый комочек лежал прямо на тропинке и жалобно пищал. Я повертела головой, надеясь отыскать его родителей. А вот и они, перепархивают с ветки на ветку. Не приближаются, меня, наверное, боятся. Что-то крутилось в голове насчет того, что, если взять малыша на руки, на нем останется мой запах, и родные от него откажутся.

Я сделала шаг назад.

Птенец запищал еще жалобнее и заковылял следом за мной, вывернув одно крыло. По тому, как оно неловко волоклось по молодой траве и прошлогодним листьям, я поняла, что с беднягой что-то случилось.

Неудачное приземление? По времени года как раз пора учиться летать, и кажется, урок не задался. Тогда хуже не будет.

Я присела и бережно подняла страдальца с земли, сложив ладони лодочкой.

Крыло, похоже, перебито.

Птенец доверчиво заглянул мне в лицо, вывернув шею под странным углом, как сова. Тельце расслабилось в моих ладонях, позволяя себя ощупать. Бедолага только иногда подергивался от боли, когда я задевала поврежденный участок крыла.

Две взрослых особи устроились на ветках прямо над моей головой и в открытую обсуждали происходящее. Вот наглость – на врача наезжать!

Я хмыкнула. Какой из меня врач, конечно. Ветеринар, по крайней мере, точно никакой.

Может, шину наложить? Но оставлять его тут в любом случае нельзя, придется забрать с собой в пансион. Матушка животных не разрешает держать категорически. Значит, надо прятать. Где? В птичнике сразу заклюют. Может, в коровник? Там вроде было пустое стойло. Как бы не вылез и не попал под копыта…

Размышляя, я машинально поглаживала пушистые нежные перышки. Как-то сами собой пальцы перебрались на поврежденное крылышко. Я трогала его нежно, едва касаясь, и птенец даже не трепыхнулся, хотя, по идее, каждое прикосновение должно было причинять ему боль.

Я настолько ушла в себя, что не сразу поняла, что мои руки светятся.

Густой золотистый туман окутал сначала мои ладони, потом перекинулся на серого малыша, сконцентрировавшись в районе повреждения. Голова у меня закружилась – то ли от нереальности происходящего, то ли от странного и резкого упадка сил. Боясь уронить бедолагу, я опустила руки на колени.

Свечение потихоньку спадало, впитываясь куда-то под перья.

Птенец помахал крылом, сначала неуверенно, с опаской, затем несколько раз хлопнул обеими конечностями, чирикнул мне что-то благодарственное и вспорхнул из моих рук на ветку к родителям. Те и не думали заклевывать чадо, наоборот, радостно закурлыкали и принялись поправлять ему встрепавшиеся перышки.

Ну, мамы – они такие мамы. Даже если они папы.

Я оторопело уставилась на собственные пальцы. На кончиках ногтей все еще мерцали золотистые искорки. Да быть того не может! Мне уже шестнадцать! Самое позднее, когда магия когда-либо пробуждалась, это в десять лет. И то таких случаев, наверное, один-два на столетие.

Хотя…

Если допустить, что я и правда жила в своем мире, так сказать, взаймы… Частью души, которая разрывалась между двумя телами. Откуда тут магии взяться? Чудо, что мы с принцессой вообще выжили! Зато теперь, когда половинки души соединились, магия потихоньку прорастает наружу.

И тут меня осенило еще раз: у меня целительская магия – я же могу себя вылечить!

Первая попытка самолечения закончилась глубоким обмороком.

Хорошо, что экспериментировать я начала у себя в комнате, так что моего состояния никто не заметил. Я сдуру попыталась просканировать собственный мозг и выяснить, где же у меня случился тромб или мини-инсульт – в общем, то, что сделало меня инвалидом. Вычитала недавно в одной из методичек, пока ждала, когда доварится очередная порция мази. Вроде как нужно сконцентрироваться и послать мысленную волну сквозь пострадавший орган.

Волна-то пошла…

И голова моя пошла. Кругом. И упадок сил наступил такой, будто я неделю лежала в постели с гриппом. А то и две.

За завтраком я буквально вылизала тарелку с грязно-серой жижей, которую здесь называли кашей. С настоящей овсянкой этот ужас и рядом не стоял, но моему истощенному телу требовались калории. Выбирать не приходилось.

К счастью, за мое непристойное поведение за завтраком меня отправили на кухню мыть посуду.

Меня подташнивало от омерзения, но я впихивала в себя остатки еды с чужих тарелок, физически ощущая, как мне становится все легче.

Срочно в библиотеку!

Сразу, к сожалению, попасть туда не получилось. После отработки пришлось еще помучиться на занятиях танцами, где я, прихрамывая, изображала престарелого партнера для Хилли. Сестра Деми, сухонькая чопорная монахиня сильно преклонного возраста, давно отчаялась увидеть от меня движения, достойные леди, так что я в основном изображала недостающих партнеров, когда они требовались по рисунку танца. В остальное время отсиживалась в углу.

Спустя час издевательств нас отпустили, но учеба на сегодня еще не закончилась. Утренние занятия математикой я пропустила, так что пришлось наверстывать. Все-таки хорошо, что принцесса правша. Хоть писать я могла нормально. Быстро заполнила столбик ответами: котангенсов и интегралов от нас не требовали даже в выпускном классе, все сложности ограничивались умножением до ста и делением. В пределах тысяч, не больше. Попадались довольно сложные для местных математические действия, со скобками, и даже три уравнения с одной переменной.

Сестра Марайна слегка удивилась, когда получила от меня исписанный лист через полчаса. Обычно у девочек на такое объемное задание уходило больше двух часов. Не поверив, похоже, что я все сама (но как бы я списала, интересно, и у кого?), она дотошно выспросила меня по каждому примеру.

Наконец пытка завершилась, и я поспешила в библиотеку.

Магическому резерву посвящалась целая полка разнокалиберных талмудов – от старинных рукописных книг до новейших учебников по медитации. Вот последний-то я и захватила с собой в комнату. Читать нам не воспрещалось и никак не контролировалось – в конце концов, любовных романов в монастырской библиотеке не держали, а широта кругозора и разнообразие знаний у будущих учительниц только поощрялись. Даже библиотекаря не было. Некоторых воспитанниц в качестве отработки периодически отправляли расставлять тома по порядку, и раза два в месяц в библиотеку заглядывала лично настоятельница – проверяла ее состояние. Если, по ее мнению, состояние оказывалось не очень, какую-нибудь одну группу срочно снимали с занятий и запускали наводить порядок. Так что сами ученицы старались всегда ставить книги на место: проводить целый день в пыльном помещении не хотелось никому.

Изучить талмуд я смогла только вечером. После ужина нам выделялся час свободного времени. Можно было посплетничать с подружками, погулять в саду, ну, или в моем случае – почитать.

Увы, оказалось, что мой резерв магии после излечения птицы практически пуст. А на восстановление требуется куда больше времени, чем несколько часов.

Выяснилось, что магия не бралась из воздуха. У каждого мага был запас. Где он располагался, не уточнялось, но называлось это вместилище – резерв. И у всех он был разный. Сильные маги с большим резервом могли накрывать заклинанием огромные площади и колдовать несколько раз подряд. Судя по тому, что меня после излечения летающей мелюзги так накрыло, я пришла к неутешительному выводу, что резерв у меня крохотный. По таблице, прилагавшейся к учебнику, мой запас магии тянул от силы на единицу. И то не факт.

Грустно. Я-то надеялась, что, как и положено попаданкам, сейчас как колдану – и стану магом уровня «богиня». Не тут-то было. Что ж, придется работать с тем, что есть.