Почти управляя телом (СИ) - Саулко Маша - Страница 31

Песок был мелкий и мягкий, как пудра для лица. Он не прилипал к коже и одежде и не нагревался на солнце. Сделав несколько шагов, чтобы привыкнуть к поверхности, Кира стала карабкаться вверх. Сбив острую макушку дюны, она замерла и оглянулась. Во все стороны, сколько хватало взгляда, простирались пески. Кира села там же, где стояла, в позу лотоса и попыталась заглянуть в себя.

Как она оказалась в этой пустыне?

Она помнила странный сеанс, который проводила… для Светы? Света задавала странные вопросы, и Кира не могла увидеть на них ответы. Чутьё как будто покинуло её, оставив вместо себя пустоту и панику.

— Добрый вечер, — голос Йохана. Его пальцы на ней. Тихая колыбельная. Переплетённые пальцы и его дыхание, отзывавшееся мурашками на шее. — Не бойся… — И после этого тишина. А затем эта пустыня.

Кира открыла глаза. Он погрузил её в транс. Зачем? Кира подавила в себе желание вскочить и снова начать оглядываться в поисках подсказок от него.

Она не просто так в пустыне, где нет внешних раздражителей.

Кира запустила пальцы обеих рук в песок. Представила, что это корни, что она тянется к воде, пытается достать до самой жизни. Её пальцы становились всё длиннее и длиннее, но песок оставался сухим. Более того, из мягкого и сыпучего он стал каменистым и теперь больно ранил подушечки.

Она достала руки и просеяла песок между пальцами. Смотрела, как ветер уносит песчинки прочь, кружа.

Видимо, чтобы выбраться, ей надо добраться до воды.

Там, в реальном мире что-то (толща песка) блокирует её способности. И это её опустошает.

Йохан поместил её сюда, чтобы она смогла снять блок. Видимо, решил, что она сама это с собой сделала.

Кира поднялась на ноги и огляделась ещё раз. Прямо у неё за спиной в воздухе висел чёрный куб.

Ведунья с сомнением изучала появившуюся громадину. Куб был сделан из какого-то тёмного материала. Он как будто поглощал весь свет, направленный на него, и не отбрасывал тени.

Медленно Кира пошла к нему. Сзади послышался шум. Кира оглянулась. Далеко позади появились вихри торнадо.

Кира отступила на шаг. Её нога попала на подвижный участок песка и поехала вниз. Кубарем Кира скатилась с дюны. Мягкий песок не причинял боли и смягчил падение. Остановившись, она тут же вскочила на ноги и оценила ситуацию.

Куб висел неподвижно. Торнадо оформились и завыли, а затем начали двигаться к ней. Кира вдруг поняла, что они разрушат куб. И тогда она не выберется никогда. Ей надо успеть раньше них.

Она бросилась бежать, подхватив полы абайи. Браслетики на её лодыжках звенели. Ноги проваливались в песок. Она спотыкалась и падала. И каждый раз вставать было сложнее, чем в предыдущий.

Кира бежала и понимала, что проигрывает эту гонку со временем. Горячий ветер из вихрей бил ей в затылок, трепал волосы и полы одеяний. Упав в очередной раз, она перевернулась на спину и посмотрела на вихри. Они были уже рядом. Куб же не приблизился ни на метр.

Кира не стала вставать. Она снова села в позу лотоса и запустила пальцы в песок.

Вихри выли.

Кира вдохнула и медленно выдохнула. Вой не пропал. Она повторила дыхательную практику, всё больше сосредотачиваясь на уходящих вглубь земли пальцах. Глубже. Дальше. Это уже не её пальцы и даже не её корни. Это нечто, не имеющее отношение к ней. Да и она сама не имеет отношение к Кире. Ни к Кире, ни к каким бы то ни было другим физическим оболочкам. Нет никакой Киры, нет никаких «она». Есть энергия.

Вихри, песок, вода под ним, гравитация, которая держит куб, человек, сидящий под дюной, — всё едино и вечно. В этом моменте, длящемся всё время мира. Если, конечно, допустить, что момент и само время существуют.

Вой замолк. Ветер стих. Песок утратил текстуру. Сухость, влага — всё перестало существовать.

Кира открыла глаза и задрала голову вверх.

Она сидела на жёлтом песке. Над ней парил чёрный куб. При ближайшем рассмотрении он оказался не монолитным, а расписанным разными символами — чёрный бархат на чёрном глянце. Кира секунду изучала их, а потом посмотрела на вихри. Они были уже совсем рядом.

Кира ощутила воду под пальцами. Не просто влагу — а воду. Как будто дотянулась до подземной реки. Не отрывая взгляд от вихрей, она одним движением оказалась на ногах и свела руки над головой. Вода тянулась за ней. Она ударила в куб, омыла его со всех сторон. И вдруг он засветился, возвращая весь поглощённый за века свет. Кира упала на песок, закрывая голову. Лучи прошли сквозь вихри и разрушили их. Лучи полностью повернули планету, вывернули её наизнанку. Закрывая глаза, Кира падала вверх, к кубу и на куб. Свет бил ей в глаза.

— Тише, тише, — Йохан попытался поймать её руки. — Помоги! — крикнул он куда-то, и пара прохладных рук схватили её за запястья.

«Мастер», — подумала Кира.

— Открой глаза, хорошая, — Йохан говорил очень спокойно.

Кира была уверена, что если посмотрит на куб, он выжжет ей глаза. С другой стороны… Воспоминание о единой энергии ещё было живо в ней, хоть и уходило. Если хоть что-то из этого правда — то какая разница?

Она открыла глаза.

Йохан сидел в её рабочем кресле. Она лежала у него на руках. Никакого инфернального света не было — просто дневной из окна.

— Что это было? — Она посмотрела на свои руки, которые совсем недавно были корнями. Под ногтём застряла песчинка. Кира вытащила её и положила на ладонь. Показала Йохану и стоящей перед ними на коленях Мастеру. — Откуда в моём кабинете песок из Руб-эль-Хали?

— Это же твой кабинет, — Йохан продолжал нежно гладить её по голове и помог сесть. — Тебя надо спросить.

Кира соскочила с его рук. Наступила на какую-то статуэтку, подвернула ногу и чуть не упала. Йохан успел поймать её за руку, но она тут же вырвалась и почти кубарем оказалась у окна.

— Нет, — прошептала она. — Не может быть. Нет, нет, нет.

Почувствовав её взгляд, он поднял голову. Кира положила ладонь на стекло и прижалась к нему носом — как в детстве, когда ждала Деда Мороза. Он посмотрел на неё. Белое в белое. Его волосы были рыжими. Не как её, огненными, а, скорее, медовыми, собранными в хвост на затылке. Нос усыпан мелкими веснушками. Он улыбнулся.

— Нет, — она ударила ладонью по стеклу. — Нет! — стекло зазвенело, шина уже катилась. — Нет, Йохан, стой!

Йохан перехватил её руку, не дав ударить в третий раз, резко развернул и прижал к себе. Посмотрел через её плечо на улицу. Потом оглянулся на Мастера.

— Кажется, показался.

Кира с силой сжала ворот его рубашки.

Интерлюдия 4. Художница

Кира обмакнула кисть в воду и посмотрела на получившееся полотно. Заснеженные пики, окрашенные золотым рассветом, и безоблачное ледяное небо над ними.

— Очень неплохо, — Макс смотрел через её плечо.

— Спасибо, — Кира мечтательно улыбнулась. Картина всё ещё держала её.

— Пусть сохнет, в следующий раз заберёшь.

— Ага, — Кира стряхнула оцепенение и стала собирать краски и кисти.

— Не хочешь кофе выпить? — спросил Макс.

Кира подавила импульс взглянуть на часы. У Анхеля сегодня вечерняя смена, у неё ещё есть несколько часов в запасе. Почему бы и нет?

— С удовольствием, — улыбнулась она.

— Ты на машине?

— Я не вожу, — она покачала головой.

— А, понятно. Подождёшь немного? Мне надо… — он сделал круговое движение рукой, обводя ею студию, где собирались остальные ученики.

— Да, конечно. Мне тоже надо тут всё убрать.

Макс улыбнулся и отошёл от неё. Кира поймала на себе заинтересованные взгляды одноклассниц. Проигнорировав их, она продолжила мыть кисти. А потом села на стол, открыла книгу в телефоне и стала читать.

— Кира? — позвала её женщина, с которой они обычно ходили до метро. Она писала странные абстракции. Впрочем, какими ещё могли быть абстракции? Кире всегда казалось, что упрощение в её работах не было осознанным выбором. Просто иначе она не могла и не хотела. — Идём?