Сила и ярость Юга (СИ) - Александрова Евгения - Страница 43

— Но что мне с этим делать? — так же беззвучно выдыхала Ясмин, плывя в этом тумане. Тени проходили сквозь нее, как тени от облаков скользят по земле, и только где-то впереди лился с неба яркий солнечный луч.

— Для начала просто это принять. Оттолкнуться — чтобы выплыть. Ты цельная изначально, и никто не нужен, чтобы это доказать. Ты рождена из божественной любви, как и все. Поэтому. Просто. Прими эту любовь, — голос Нидейлы превратился в светящуюся улыбку, согрел изнутри и окутал мощным потоком силы.

Слился с громким журчанием водопада, зазвенел каплями по листьям, пронзил мир насквозь, душу, сердце этой простой и ясной мыслью, такой простой, что смех родился где-то внутри. Как она могла об этом забыть? Она ведь знала!..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ясмин ощутила сперва теплые касания ладоней, потом покалывающую их магию, и только потом — снова окружающий мир, промокшее платье, волосы, липнущие к лицу и спине, дуновение ветра, запах влажного леса. Себя.

Посидев, качаясь, над журчащей водой и глядя в свое расплывчатое отражение, которое дробилось кругами от капель с листьев, Ясмин склонилась ниже, а потом повернулась к колдунье. Та отчего-то выглядела застывшей, словно была где-то не здесь, не в себе. По ее гладкому красивому лицу скользнула тень, Нидейла чуть шире распахнула глаза и посмотрела прямо на Ясмин.

Та хотела заговорить снова, как вдруг в животе что-то неприятно потянуло, будто магия царапнула изнутри. Захотелось прижать руки к животу.

— Что вы чувствуете, госпожа? — спросила Нидейла склонив голову, звякнув цепочками.

— Я не знаю… Неделю назад выпила отвар, который дала мне служанка. Кириос ди Арстон хочет, чтобы я родила ему наследника. Магического дара у меня нет, но он сказал, что отец обладает его зачатками, а значит, я тоже… Но я…

— Я посмотрю.

Нидейла опустилась перед ней на колени, не обращая ни малейшего внимания на мокрую землю, и прикоснулась руками к животу.

В центре ее ладоней в считанные мгновения будто разгорелся огонь, и это тепло устремилось через прикосновение, через ткань платья прямо в сердце Ясмин. Это было похоже на то чувство, которое охватывало при прикосновениях Вальдера — опутывающая паутина связей — но на этот раз не сдержанная никакой волей. И сила растеклась по ее телу, пронзая насквозь.

Изнутри принялась разрастаться боль, и Ясмин тихо простонала. Боль закручивалась спиралью откуда-то из сердца и расходилась по венам, жгла огнем все сильнее и сильнее.

— Ваши энергии связались, госпожа. Вы ждете его ребенка.

— Но тот отвар…

— Мне жаль.

Нидейла убрала руки, и боль стихла.

Ясмин сжалась в комок, прижав локти к животу, переждала остатки острых чувств и подняла взгляд на Нидейлу.

— Что теперь делать? — прошептала она одними губами.

— Я не уверена. Он сильный маг, и я боюсь вмешаться.

— Дай мне другой отвар! Прошу, сделай это сейчас, пока он не нашел меня — тогда будет слишком поздно!

— У меня сейчас нет нужных трав, госпожа. — Нидейла задумчиво тряхнула головой, будто звон украшений помогал ей сосредоточиться и что-то придумать. — Я могу попытаться воздействовать магией. Но это может быть больно — гораздо больнее, чем было сейчас. И опасно для вас.

Ясмин встревоженно выдохнула и посмотрела по сторонам. Но это решение принимать только ей самой. Может, ради этого Богиня и привела ее сюда. Научиться решать самой.

Еще остался выбор. Вернуться в поместье и править вместе с Вальдером — на этот раз влияя на него через ребенка. Пока жизнь наследника в ее руках, маг не посмеет снова причинить ей боль или издеваться. А если посмеет… она найдет способ избавиться от чужака тем же способом, каким он обращался с ней — с помощью шантажа и угроз.

Ясмин подняла голову к небу, пытаясь понять, что теперь она чувствует, осталась ли прежняя тяга к чужаку и захватчику. Но Нидейла что-то сделала с ней, и теперь Ясмин могла взглянуть на все происходящее со стороны. Будто это происходит не с ней. Не с ней… И задышалось гораздо легче, свободнее, растаял вечный камень над душой, вечный страх быть недостойной. Ясмин впервые почувствовала, что даже если Вальдер сейчас окажется рядом, это больше не вгонит в прежнее смятение.

— Не принимай решение так быстро. Останься сегодня здесь, в моем доме. Тебя так быстро не найдут, если сама не захочешь.

— Да, — просто проронила Ясмин.

Она возвращалась бездумно, проводя рукой по мокрым листьям, стирая с лица капли, щурясь от попадающей в глаза влаги. Но все это стало так неважно… теперь. Теперь судьба, точно издеваясь, заставила шагнуть еще дальше и сделать выбор еще сложнее. Словно каждое мгновение промедления и «не-понимания» повышал ставки. До тех пор, пока она сможет выдержать. Пока не сломается и не сделает шаг. Верный или неверный…

Нидейла вошла в дом, а Ясмин остановилась возле крыльца, обхватила руками опору и смотрела, как Ласси склонилась к мокрой траве, как блестит под ливнем ее тщательно вычищенная шерсть, и почему-то увидела как наяву другую кобылу…

Тогда, год назад, Ясмин сидела на окне в своей комнате, закинув колено на раму, и с любопытством следила за улицей. Там, в бледных рассветных лучах, сверкала светлая шерсть кобылы — дикой и необузданной, совсем новой и незнакомой. Верхом сидел Риан и пытался приструнить дикарку, которую отец получил в подарок от богатого друга. Энарийская порода издавна считалась одной из самых лучших для верховой езды, выносливой и быстрой, но и самой непредсказуемой. А отец любил ездить верхом, пожалуй, только поэтому соглашался оставить Риана служить, несмотря на его нрав. Никто кроме него так не умел объезжать лошадей.

Риан вновь и вновь заставлял буйную кобылу проходить по дорожке, а Ясмин, сидя с чашкой кофе, которую принесла Ирта, глядела на его успокаивающие движения, смотрела как солнце скользит по его загорелой коже и такой контрастной шелковистой шерсти лошади. В рассветном мягком тумане они выглядели особенно завораживающе.

— Тише, тише, — приглушенно донеслось со двора, возле тропы, ведущей на аллею, и Ясмин не удержалась.

Незаметно выскользнув из дома, она вышла на улицу и, дойдя до ворот, увидела, как Риан ведет уже мирно идущую в поводу лошадь. Растрепанный и разгоряченный, он гладил лошадиную шею, что-то тихонько нашептывая, склонившись к морде. А потом перевел взгляд на Ясмин и неожиданно улыбнулся. Она тогда смутилась от этой улыбки и взгляда — такого странно-пронзительного. И прогнав смущение, подошла к дикарке с осторожностью — с другой стороны от Риана.

— Красивая… — проговорила Ясмин, тоже погладив мягкую, блестящую шерсть. Кобыла недовольно всхрапнула и вскинула морду, но Риан придержал ее и снова успокоил. — Непросто с ней, да? — прикусив нижнюю губу, спросила Ясмин.

— Проще, чем с некоторыми, — улыбка Риана стала вдруг дразнящей. — Осмелишься?

Ясмин сперва отрицательно помотала головой. Это лошадь отца, он терпеть не может, когда берут его вещи. Пусть он еще и спит — после вчерашнего званого ужина-то… Риан провел ее вперед, а потом заставил повернуться.

Кобыла прошла вперед, будто нарочно демонстрируя всю свою грацию и силу, зная, насколько она хороша. Крепкие стройные ноги, подтянутое, мощное тело — идеальное, без единого недостатка. Гордый изгиб шеи, легкость и сила в каждом движении… ей сложно было не залюбоваться!

Риан отпустил поводья, и лошадь на удивление осталась на месте, только переступила с ноги на ногу, дрогнули тугие мышцы.

Ясмин шагнула ближе — испытать всю стремительность этой красавицы действительно хотелось — но еще сомневалась. Да и стремена были высоко от земли. Но в конце концов Ясмин решилась — а Риан вдруг легко обхватил ее за талию и приподнял, помогая схватиться за седло. И от его крепких объятий вдруг дух перехватило.

От него тогда пахло так странно: вроде и потом, и запахом лошадиной шерсти, а вместе с тем почему-то сладко и терпко — табаком, что, когда Ясмин оказалась в седле, вдруг захотелось, чтобы он оказался рядом… Тёмный взгляд таил в себе тайну, которую хотелось разгадать.