Ты будешь мой (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 40

В дверь тихонько стучатся. Интересно, это у Сильвена совесть окончательно проснулась? Вон, с утра даже воды мне достал, заботливый. Не иначе как с нужной ноги встал.

Впрочем, до стука в дверь он ещё не созрел. В комнату заглядывает Мартин.

— Санна, мы через полчаса выезжа…

Видит меня в лохани и замирает на полуслове. Торопливо поворачивается лицом к стене. Хм, похоже, в Никэле, как и в Дугэле, не принято глазеть, как девушка моется. Хоть что-то общее.

— Прости. Твой сайе не запер дверь, — угу, наверняка, чтобы с замком не мучиться, когда еду принесёт. — Мне выйти?

Когда месяца два назад тот же Марк вломился в мою купальню, даже он не задавался такими глупыми вопросами. Он просто спросил, были ли у меня уже парни или нет. Я спокойно сообщила, что он хам и наглец, и попросила подать полотенце. Никогда не понимала, почему должна смущаться своего тела.

— Там простынь на кровати, сложенная. Подайте, пожалуйста, герцог.

Марк полотенцем в меня тогда швырнул. Мартин сейчас, не поворачиваясь, протянул простынь. И только тихо попросил:

— Не называй меня герцогом, пожалуйста. И мне казалось, друзья не обращаются друг к другу на «вы».

Пожалуй.

Я вылезаю из лохани, щедро расплёскивая воду, заматываюсь в простынь и выжимаю волосы. Потом вытираю их краем простыни — тщательно. У меня прекрасные волосы, они очень быстро сохнут.

— Санна, ты позволишь?

Мартин вопросительно смотрит на меня через плечо.

— Конечно, — я думала, он спрашивает, можно ли оборачиваться. Но Мартин зачем-то ещё идёт к прикроватной тумбочке, открывает ящик. И вынимает расчёску.

Я закусываю губу, когда он садится рядом, берёт мой локон в руку и осторожно проводит по нему расчёской. Если до этого происходящее напоминало игру, то теперь мне неприятно и даже чуть-чуть страшно. Волосы — это слишком личное, я не переношу, когда их трогают. Маме было можно, но только ей одной.

Мартин молчит — я его совсем не слышу, но чувствую его пальцы и то, как он медленно водит расчёской вниз. Я тоже молчу и кусаю губу — мне очень хочется попросить Мартина перестать, но… «Но» слишком много. Я редко отказываю, когда меня просят. И к тому же, от этого человека зависит моя жизнь и жизнь Сильвена.

Поэтому я терплю молча.

Дверь открывается, входит Сильвен с подносом. Бросает недоумённый взгляд на нас и кривится, явно пытаясь скрыть улыбку. Да что с ним такое сегодня?

Мартин, наконец, откладывает расчёску.

— Спасибо, Санна.

Я не рискую смотреть ему вслед. Но мне становится намного легче, когда дверь закрывается.

А Сильвен смеётся.

— И чем он тебе не мил?

Я слезаю с кровати, усаживаюсь рядом, у камина, и остервенением принимаюсь тыкать во вчерашнее вкуснейшее на свете мясо.

— Не люблю, когда трогают мои волосы!

— Запомню на будущее, — фыркает Сильвен. — Но я бы на твоём месте, госпожа моя, присмотрелся к этому человеку. В конце концов, он герцог. Кто знает, может, море тебя обратно не примет — придётся жить одной. А он богат, красив и любит тебя.

— Да, — я проглатываю кусок и с чувством выпаливаю: — достали они меня со своей любовью!

Сильвен весело смотрит на меня.

— Не могу уже! — я расплёскиваю соус и ловлю последний кусочек мяса. — Я же ответить им не могу, а они все восхищаются, влюбляются, вешаются! Один ты нормальный.

Сильвен снова смеётся — он точно сегодня в хорошем настроении.

— А говорят, русалки любят внимание. И чему ты удивляешься — это твои чары, твоя суть: привлекать к себе. Особенно людей. Тебе не нравится?

— Угу. Наверное, я неправильная русалка, — я быстро выпиваю горячий ещё настой. — Или просто нормальный человек. Кстати, а что там с моей одеждой?

Одежда в порядке, и даже моя янтарная заколка на месте — в той же прикроватной тумбочке. Минут через десять меня уже усаживают в повозку на колёсах, в которую запряжены лошади. Повозка очень отдалённо напоминает наш дугэльский транспорт: места в ней меньше и удобств, прямо скажем, тоже. Но это, конечно, намного лучше, чем трястись в седле. И еду я так одна — Сильвену дают одного из высоких тонконогих коней. Я смотрю из окошка: Сильвен довольно быстро справляется со сноровистым животным и пристраивается так, чтобы ехать поближе ко мне. Я вижу его каждый раз, когда выглядываю, и мне от этого спокойней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В повозке душно, скучно и неудобно. Маленькое пространство — я могу дотянуться рукой до противоположной стены. И совсем не могу вытянуть ноги. С ногами вообще беда — они ноют, постоянно, и пульсируют. После мытья мне было лучше, но сейчас я сомневаюсь даже, что смогу выйти из этой повозки, когда мы остановимся. Да, и тряска — я постоянно подпрыгиваю на маленьком диванчике и чуть не стукаюсь головой о потолок. Приходится держаться за сидение, а когда пробую взобраться на него с ногами, чуть не кувыркаюсь на пол.

Нет, всё-таки в Дугэле у нас лучше всё, даже повозки. Разве что рыбы вкусной нет.

Мы периодически проваливаемся в порталы — я не вижу свечения, но чувствую знакомое головокружение и лёгкий запах грозы, всегда сопровождающий круги переноса. И конечно, пейзаж за окном после очень сильно меняется: то луг, то лес, то блестящее на солнце озеро, по берегу которого мы проезжаем.

И да, когда мы останавливаемся на привал, я действительно не могу выйти из повозки. Сильвен меня выносит и усаживает на расстеленный под тонкой березкой плащ. Не спрашивая, задирает подол, обнажая колени, и аккуратно массирует. У него холодные пальцы, и боль их боится.

Я закрываю глаза. Рядом суетятся люди, я слышу их голоса и пофыркивание коней, которым дают напиться.

— Санна, что с тобой? — в голосе никэльского герцога так явственно звучит беспокойство, что я не сдерживаясь, улыбаюсь.

— Всё хорошо.

Сильвен убирает руки, я поправляю подол.

— Я хотел пригласить тебя в мой шатёр, — Мартин бросает косой взгляд на Сильвена, и фэйри немедленно отворачивается. — Ты не против?

Я гляжу на Сильвена, тот еле заметно кивает, мол, всё будет хорошо.

— Конечно. Поможешь мне встать?

Мартин с готовностью протягивает руку, я хватаюсь за неё, встаю — и ушедшая было боль возращается. Мои неверные ноги подламываются, я падаю на юношу. Он мгновение обнимает меня, потом аккуратно подхватывает и несёт.

— Ты как всегда лёгкая, как пушинка, Санна, — несёт он меня действительно легко, как Сильвен. Везёт мне на сильных мужчин. — Но что с твоими ногами? Лекарь клялся мне вчера, что ты в порядке.

— Я в порядке, — на нас косится весь отряд. Даже те, кто ставит палатки, оборачиваются. — Мои ноги всегда болят.

— Что? — мы наконец-то оказываемся у ярко-голубого шатра. Полог нам открывают стоящие рядом на вытяжку стражники. — Но ты же раньше даже плясать могла, Санна.

— Я и сейчас могу, — улыбаюсь я, и усаживаюсь поудобнее, когда Мартин устраивает меня на подушках, щедро рассыпанных у низкого стола. — Только очень больно.

Мартин качает головой, жестом отсылает сунувшихся было в шатёр стражников (они же слуги?) и элегантно раскладывает передо мной целый пир: что-то очень красивое, мясное и травяное, и непонятное, но, уверена, безумно вкусное.

— Я обязательно приглашу к тебе королевскую волшебницу. От этого наверняка можно избавиться. Ты не должна испытывать боль, Санна.

Я улыбаюсь, глядя, как он грациозно орудуя пресловутыми палочками, накладывает мне кусочки того-другого в деревянную плоскую тарелку.

— Спасибо.

— Ты раньше очень это любила, — тоже улыбается Мартин. — Санна, могу я попросить? Расскажи, пожалуйста, что с тобой случилось. Что ты помнишь?

Я сражаюсь с палочками и рассказываю. Мартин хмурится, а когда я упоминаю инессца, отводит взгляд. Но слушает внимательно.

— Тебе повезло с фэйри, — тихо говорит он. — Честно говоря, я хотел советовать тебе избавиться от него: фэйри неплохие сайе, но такие, как он, дорого продают свободу. Но, похоже, тебе правда повезло. Спасибо, Санна, — он глубоко вздыхает и внимательно смотрит на меня. — У меня ещё одна просьба. К вечеру мы будем в Никэле. Ты имеешь право потребовать защиту у королевской семьи, но я предлагаю тебе свой дворец. И обещаю заботиться о тебе так же, как это делает твой сайе. Поверь мне, пожалуйста, Санна. Я понимаю, я не вправе вмешиваться…