Ты будешь мой (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 39

— А «поухаживать» что в себя включает?

Мартин улыбается — снова грустно.

— Мы когда-то были друзьями, Санна. Позволь мне просто попытаться снова стать твоим другом.

Угу. Другом.

— Хорошо, — киваю я. А что мне остаётся. И я, и Сильвен полностью от него зависим. И я прекрасно это понимаю.

Мартин, не отрывая от меня взгляда, сжимает руку и целует, улыбаясь. Примерно так же Марк когда-то закреплял своё «право» на меня. Он ещё, помнится, добавил: «Я тебя не разочарую». Ну что ж, если вспомнить, как мы расстались — не разочаровал.

Мартин просто желает спокойной ночи.

— Отдохни, Санна, — добавляет он, я а стараюсь не морщиться от странного имени. Оно подходит мне как змее — старая кожа. — Со мной ты в безопасности.

— Он прав, — тихо говорит Сильвен, когда дверь за герцогом закрывается. — В землях вейлов мы продержались бы от силы до ночи. Потом, без магии.., — он качает головой.

— Что, деревья, падкие на красивых девушек, тут не растут? — я тру виски. Голова трещит ужасно.

— Нет, только защищённые заклинаниями башни людей — посольства по всему Морскому тракту, — в тон мне отвечает фэйри, вставая из угла у камина и поднимая с пола поднос. — Между прочим, твой герцог сильно рисковал — если бы он и его люди не добрались до ближайшей башни до заката, их всех забрала бы тьма.

— Я его не просила, — ворчу я, морщась. Сильвен ставит поднос мне на колени.

— Поешь. Иначе завтра проснёшься разбитой.

Он прав. Со вздохом я ищу вилку, но нахожу только какие-то палочки, две штуки. Кручу их перед глазами.

— На них что, нанизывать?

— Попробуй, — усмехается Сильвен.

Пробую. Палочки тупые. Кусок чего-то мясного в соусе расплющивается, но попадать мне в рот не желает. Сильвен наблюдает с минуту и начинает тихо хихикать.

— Ты надо мной издеваешься!

Фейри кивает, вздрагивая от смеха, и забирает у меня палочки.

— Смотри.

Вот уж не думала, что держать две короткие деревянные палочки так сложно. У вилки зубьев и то больше! Всё не как у людей, у этих побережцев.

— Покормить тебя, моя госпожа? — веселится Сильвен, глядя, как я мучаюсь.

— А сам где научился? — бурчу я, пытаясь поймать кусочек мяса.

Смех тут же стихает, и я удивлённо поднимаю глаза.

— Что не так сказала? Ты же как-то жил до того, как поссорился с деревом? Расскажешь?

— Это приказ? — голос у фэйри теперь привычно ровный.

— Нет, — я, наконец, справляюсь с мясом. Пробую… С ума сойти!

— Что это? — торопливо тыкаю в следующий кусок. — М-м-м, как же вкусно!

— Рыба, — в голосе фэйри снова слышится улыбка. — Рыба в маринаде. Любимое блюдо жителей Побережья. Ты ещё не раз попробуешь, когда будем в Никэле. Рыбу и всяких морских гадов.

— Гадов? — нет, ну какая же вкуснятина. Ну почему в Дугэле нет рыбы? — О, Сильвен, а я знаю морских коньков. Видела на фибуле у одного инессца. Такой изогнутый червяк с рожками.

— А ты лгала, что не знаешь второго принца Инесса, — усмехается Сильвен.

Я изумлённо смотрю на него.

— Думаешь, он похож на морского конька? — а кто их знает, этих инессцев, все же через одного чокнутые.

Сильвен закрывает глаза и смеётся — долго, кажется, у него истерика. Я бью его рукой с зажатыми в ней палочками по спине.

— Что?

— Арин… Я иногда не понимаю: ты действительно глупенькая или претворяешься? Только правящий дом Инесса имеет право носить фибулу в виде символа их страны. Остальные — брошь, ожерелья, браслеты, подвески… Но не фибулы.

— А-а-а.., — и откуда он такой умный? — Ну, может, это иаааад был первый принц? Или третий? Или вообще какой-нибудь побочный… как их…

— Чему вас в школе учат? — вздыхает фэйри. — Наследник человеческих королевств не выезжает за пределы своей страны до восемнадцати лет — кроме исключительных случаев. И принцев в Инессе всего два.

Значит, принц… как там его… Рэян? Я ведь даже имя у него тогда не спросила…

— Да мы виделись только один раз, он меня из Лэчина вытащил, — я снова принимаюсь за еду. — Хотели ещё встретиться, но я заболела. А потом ты убил мою мать.

— Твою тюремщицу, — вставляет фэйри.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мы смотрим друг на друга.

— Она была моей матерью. И заботилась обо мне. Зачем ты это сделал? — вопрос, который я собиралась задать давным-давно, но была уверена, что ответа не получу, если не прикажу Истинным Именем. А тут, раз уж мы вдруг разговорились…

— Тюремщица, — спокойно поправляет Сильвен. — Я кое-что смыслю в магии, Арин, в том числе и человеческой. Эта женщина собиралась наложить на тебя ментальное заклинание. Вполне возможно, организовать тебе ещё один «круг камней». Как сайе я должен тебя защищать.

Раньше я бы с лёгкостью назвала фэйри лгуном и выбросила его слова из головы. Сейчас — слишком много неувязок в мамином поведении, но меня до сих пор коробит мысль, что она могла сознательно причинить мне вред. Мама меня любила.

— Она обо мне заботилась.

— Свиней тоже откармливают, — отвечает Сильвен. — На убой. Русалки умирают без моря спустя год, это все знают, даже в вашем Дугэле. Ни одна мать не станет «заботиться» о дочери, которая через год растает, и даже не попытается её спасти. А вот тюремщица, которой приказали…

— Хватит, — обрываю я. Мама — тюремщица? Я умру? Нет, мне определённо нужна колдунья, словам которой я смогу полностью верить.

Сильвен забирает поднос, но не возвращается к камину, а садится на кровать рядом. Решил спать со мной? Я устала настолько, что мне всё равно.

Но фэйри, вместо того, чтобы лечь, наклоняется ко мне.

— Арин. Посмотри на меня.

Устало поднимаю взгляд и чувствую прохладные пальцы, аккуратно массирующие мне виски. Боль уходит, не сразу, медленно — но как же становится легче!

— Как ты это делаешь?

— Все фэйри леса владеют исцеляющей магией — в той или иной мере, — тихий голос Сильвена убаюкивает в унисон вздохам «гленского чудовища», шепчущего для меня колыбельную.

— Ты говорил… тебя отрезали, — я глотаю зевок, — от магии…

— Но навык остался.

Наверное, Сильвен был очень сильным колдуном до встречи с тем дубом… ясенем… деревом…

— Спасибо… Сильвен? Я сейчас засну, а должна сказать… прости меня, пожалуйста… из-за меня тебя сегодня чуть не убили… прости… я не хотела…

Отвечает он или нет, не знаю. Вода обнимает меня, синяя, нестрашная, спокойная вода. И качает нежно и бережно. Я лежу, раскинув руки, наблюдаю, как по синему, бездонному небу бегут белые пёрышки облаков.

Сильвен будит меня на рассвете. Косые бледные лучи падают на лицо, я щурюсь. В комнате прохладно: огонь сонно облизывает поленья, ленясь разгореться. Кутаюсь в покрывало и удивлённо рассматриваю громадную металлическую лохань на ножках, занимающую полкомнаты.

— Это что?

— Подарок от твоего герцога, — усмехается Сильвен, ставя на пол рядом с лоханью исходящий паром кувшин. — Залезай, пока вода не остыла. Если, конечно, хочешь помыться.

И он ещё спрашивает!

Сильвена я уже давно не стесняюсь, а он и не отворачивается.

— Ты сам-то мылся?

— Угу, когда носил тебе воду из ближайшего озера.

Я хватаюсь за бортик.

— Там же холодно!

Сильвен закатывает глаза и ровным тоном говорит:

— Скажешь, когда поливать.

— Сильвен, не делай так больше!

— Не спрашивать? — фэйри поднимает кувшин. — Ладно.

И без предупреждения окатывает меня горячей водой. А потом смеётся, глядя на мокрую и, несомненно, жалкую недорусалку. Суёт мне кусок чего-то твёрдого и душистого.

— Мойся. Я пока схожу, добуду тебе рыбы.

— Сильвен! — я протягиваю душистый кусок. — А что это…

Но дверь за фэйри уже закрывается, и я остаюсь с лоханью и непонятным куском наедине. Впрочем, это явно что-то моющее — оно хорошо пенится, и кожа после него приятно-гладкая. Рискну попробовать на волосах, уж не вылезут. Моим волосам не повредил даже мамин растворитель, который я однажды на себя опрокинула.

С удовольствием намыливаю и разминаю ноги — лекарь вчера очень хорошо поработал, ни царапины не осталось. Только кожа на стопах нежная, как у младенца. И болят они по-прежнему. Но не сравнить с тем, что вчера было!