Цейтнот. Том 1 (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 39

— Петя? — поторопила меня с ответом Инга, и будь я трезв, соврал бы что-нибудь убедительное на ходу, сейчас же в голове всё плыло, не стал даже и пытаться.

— Нет, я же не член совета, — заявил я, сразу сообразив, к чему задан вопрос, но так легко увильнуть не вышло.

— Почему нет? — хмыкнула Инга, сняв шляпу. — Тут не всех выбирали, знаешь ли!

— Давай завтра об этом поговорим, — предложил я и начал подниматься из-за стола, но не тут-то было.

Инга накрыла мою ладонь своей и проникновенно произнесла:

— Ты же понимаешь, что пассивность в этом вопросе чревата реализацией оторванных от жизни проектов? Институт просто выбросит деньги на ветер!

Сбежать не было никакой возможности, и я разлил коньяк по рюмкам. Инга, не чинясь, взяла свою, пригубила и одобрительно хмыкнула.

— У наших функционеров позаимствовали, — пояснил я, указав на этикетку. — Вот, к слову, о бессмысленной трате институтских средств: как тебе этот праздник тщеславия? Во сколько он обошёлся?

Инга сделала второй глоточек и помотала головой.

— А это не для нас всё приготовлено. Министерскую комиссию ждали, но в правительстве очередные пертурбации, никто не прилетел. Я-то за турпоход к горячим источникам голосовала!

Я выпил и заметил:

— Турпоход — это хорошо.

Увы, надолго увести разговор в сторону не вышло. Инга почти сразу напомнила:

— Так что у тебя с проектом?

— Не планировал ничего такого.

— Отлично! Предлагаю реализовать совместный проект! Чем больше человек привлечём в инициативную группу, тем лучше. Кого можешь порекомендовать?

— Инга! — попытался я достучаться до бывшей одноклассницы. — Я не собираюсь ничем таким заниматься. Банально нет на это времени. На мне и так уже два исследовательских проекта висят…

Сказал — и прикусил язык, но было уже поздно.

— Это какие? — немедленно заинтересовалась Инга. — Ты же в Бюро оперативного реагирования служишь?

— В Бюро — это для оплаты обучения и развития способностей, — пояснил я. — А так собираюсь на научной деятельности сосредоточиться. Сейчас ассистентом в одном проекте числюсь и попутно самостоятельную исследовательскую работу веду.

— А какая тематика? Может, мы твои наработки используем?

— Это вряд ли. Патологиями внутренней энергетики занимаюсь, и всем таким прочим.

— Каким — таким?

Я отпил коньяка и огляделся, но помощи ждать было неоткуда: музыканты разошлись, основное веселье переместилось к бассейну, лишь Карл с Мариной и Касатон с Элей медленно кружились в дальнем конце зала под мелодию электрического проигрывателя грампластинок.

Увы, озвучить второе направление приложения своих исследовательских устремлений не имелось никакой возможности, поскольку соображения секретности не был способен вытравить из меня никакой коньяк.

Хотя почему — никакой? Очень даже какой. Хороший коньяк, чего уж там. Но — нет.

— Петя!

Я вздохнул и не нашёл ничего лучшего, чем поведать о сфере деятельности Рашида Рашидовича.

— Да ничем особенным. Связь рефлексов с внутренней энергетикой, саморазвитие не через медитации, а через физическую активность. Скука!

Но Инге скучной эта тема не показалась, и она принялась выпытывать подробности, попутно кивала каким-то своим мыслям, хоть обстановка мыслительному процессу нисколько и не способствовала.

Под мясную и фруктовую нарезки мы допили остатки коньяка, и предлагать барышне после «КВ» напиток трёхлетней выдержки показалось мне ниже собственного достоинства, я поднялся на ноги.

— Секунду!

Меня нисколько не шатало, и в вертикальном положении держался я более чем просто уверенно да и соображал предельно ясно. Дошёл до стола руководителей студсовета, оглядел бутылки на нём и самое лучшее, что углядел на этикетках, это пять звёзд. Немного расстроился сему обстоятельству, но не слишком сильно, вернулся к Инге с трофеем.

— Я вот тут подумала… — отрешённо произнесла она, приняла от меня наполненную рюмку и пригубила коньяк. — С этим твоим проектом мы всех за пояс заткнём!

— С каким? — не понял я.

— Ну как же? — удивилась барышня. — Влияние физической активности на скорость и стабильность развития сверхспособностей!

— А! Ну, наверное…

— Только надо сравнить динамику показателей курсантов ОНКОР и студентов РИИФС аналогичных витков инициации. Если получится снизить интенсивность медикаментозной терапии… — Инга уставилась на меня. — Петя, поможешь?

Я покачал головой.

— Нет-нет-нет.

— Послушай, Петя! Мы — передовой отряд студенчества, представители прогрессивных сил. На нас лежит обязанность задавать вектор развития учёного сообщества, и сейчас появилась реальная возможность проявить себя! Надо лишь объединить усилия и привлечь неравнодушных активистов! Для начала хотя бы с военной кафедры. И без тебя ничего этого не получится!

— Инга, я всё понимаю, но у меня и своих обязанностей выше головы. Что-то ещё дополнительно просто не потяну.

Барышня ухватила меня за руку и подалась вперёд.

— Ты не понимаешь, как это важно! Для меня важно! Утереть нос Стройновичу, Мельнику… Всем им!

От неожиданности я даже самую малость протрезвел.

— Подожди-подожди! А с ними-то что не так? Вы же с Вениамином…

Инга перебила меня, сунув под нос руку.

— Больше нет!

И точно — кольца, которое Вениамин Мельник подарил ей на помолвку, на безымянном пальце больше не было.

— Отправила бандеролью! — зло выдала барышня.

— Но почему?!

— Почему? — Инга скривилась, одним махом влила в себя рюмку коньяка и шумно выдохнула, лишь после этого произнесла: — Всё дело в эгоизме, Петя. Исключительно в эгоизме. Мы ведь собирались изменить этот мир. Вдвоём, вместе! А что в итоге? Венечку поманили пальчиком, он и упорхнул с превеликой радостью.

Я изрядно поднабрался и всё же поёжился из-за прозвучавшей в интонациях собеседницы лютой смеси разочарования, обиды и злости. Стоило бы сменить тему, но попробуй тут — смени!

— И даже не написал? — спросил я со вздохом.

— Написал, но уж лучше б так и продолжал отмалчиваться, — выдала Инга, передвинув мне свою пустую рюмку. — Я бы поняла, попроси он подождать. Или пообещай вернуться, не важно даже когда! Лишь бы сказал, что дождётся. Пусть бы и не дождался даже — плевать! Но нет же! Знаешь, что он написал? — Барышня чуть наклонилась и откинула упавшую на лицо русую прядь. — Он написал: «приезжай»! Ты понимаешь, да? Приезжай!

Карие глаза глядели требовательно и совершенно трезво, я будто бы даже против своей воли кивнул.

— Вот! — горько улыбнулась Инга. — Ты — понимаешь! И он тоже всё прекрасно понимает. Мне до суперпозиции — ещё три года ежедневных тренировок, процедур и упражнений. И без еженедельных выездов в Эпицентр никак не обойтись. Ещё и учёба остаётся, в конце-то концов! А он — приезжай! Да, дорогая, ты безвозвратно утратишь способности, но к чему оперировать сверхэнергией домохозяйке? Будешь обеспечивать домашний уют, пока я стану делать карьеру. Сам. Один. Вот как он решил!

Я с трудом заставил себя отвести глаза и вновь разлил по рюмкам коньяк.

— Скажи, Петя: разве это не эгоизм? Это ли не плевок в душу?

Вот тут уж я с ответом не нашёлся. Выпил.

Проснулся на рассвете с пересохшей глоткой, но в общем-то без малейших признаков похмелья и подумал, что качественный выдержанный коньяк в плане последствий куда предпочтительней дешёвого трёхзвёздочного. Ещё посетовал, что не удосужился зашторить окно. Рань же несусветная, даже солнце не встало, лишь посветлело небо, а мало того, что проснулся, так ещё и сна больше ни в одном глазу.

«Жаль купальных плавок не взял, а то бы в бассейне освежился», — подумал я и вдруг уловил некую неправильность.

Шорох, вздох, тепло.

С замиранием сердца я перевалился на другой бок и уткнулся взглядом в девичий затылок с короткой стрижкой светло-русых волос.

Инга!

И — не помню ничего! Вообще ничего! Номер точно мой — вон и портфель лежит, но попали-то мы как сюда? И самое главное — чем после этого занимались? И занимались ли вовсе? Было что-то между нами или нет?