Прах к праху - Джордж Элизабет - Страница 15

– Я видел. – Линли достал из ящика стола визитную карточку и передал ее Ардери.

Не взглянув на карточку, Ардери убрала ее в сумочку.

– Я позвоню вам утром. К этому времени у меня уже будет какая-то информация из лаборатории.

– Прекрасно.

– В таком случае, до свидания, – сказала инспектор Ардери. И добавила с подчеркнуто насмешливой улыбкой, имея в виду внешний вид Линли: – Приношу свои извинения, если невольно нарушила ваши планы на выходные.

Она кивнула Барбаре, попрощавшись с ней единственным словом: «Сержант», – и оставила их. Ее шаги отдавались резким эхом, пока она шла от кабинета Линли до лифта.

– Как думаете, в Мейдстоуне ее держат в морозильнике и размораживают только по особым случаям? – не выдержала Барбара.

– Я думаю, что она выполняет грязную работу в грязнейшей из профессий. – Снова усевшись, он стал перебирать бумаги. Барбара посмотрела на него проницательным взглядом.

– Вот это да! Она вам понравилась? Она достаточно красива, и признаюсь, увидев ее в вашем кабинете, я подумала, что вы… Ну вы и сами догадались, не так ли? Но она действительно вам понравилась?

– От меня этого не требуется, – сказал Линли. – От меня требуется просто работать вместе с ней. Так же, как и с вами. Так что – начнем?

Он воспользовался преимуществом старшего по званию, что делал редко. Барбаре хотелось побрюзжать по этому поводу, но она понимала, что равное звание Линли и Ардери означало, что в щекотливой ситуации они будут держаться заодно. Спорить смысла не было. Поэтому она ответила согласием.

Линли обратился к бумагам.

– У нас есть несколько интересных фактов. Согласно предварительным данным, Флеминг умер ночью в среду или рано утром в четверг. Пока временем смерти считается промежуток между полночью и тремя часами. – Он помолчал минуту-другую, читая и помечая что-то в тексте. – Его нашли сегодня утром… без четверти одиннадцать, когда прибывшая полиция Большого Спрингбурна смогла войти в коттедж.

– Что в этом интересного?

– А то – и вот вам интересный факт номер один, – что с вечера среды до утра пятницы никто не сообщил об исчезновении Кеннета Флеминга.

– Возможно, он уехал на несколько дней, чтобы побыть в одиночестве.

–Это приводит нас к интересному факту номер два. Отправляясь именно в этот коттедж в Спрингбурне, он к одиночеству не стремился. Там живет женщина. Габриэлла Пэттен.

– Это важно?

– Она жена Хью Пэттена.

– И кто такой?..

– Директор компании под названием «Пауэрсорс», которая этим летом спонсирует наши матчи с Австралией. Она – Габриэлла, его жена – исчезла. Но ее машина до сих пор стоит в гараже коттеджа. Ваши соображения?

– У нас есть подозреваемый?

– Вполне вероятно, я бы сказал.

– Или это похищение?

Он покачал кистью руки, выражая свое сомнение, и продолжал:

– Интересный факт номер три. Хотя тело Флеминга нашли в спальне, он, как вы видели, был в полном облачении, за исключением пиджака. Но ни в спальне, ни в коттедже не нашли сумки с вещами, какие берут с собой на отдых.

– Он не собирался оставаться? Может, его ударили и бесчувственного отнесли наверх, чтобы создать впечатление, будто он решил прилечь?

– И интересный факт номер четыре. Его жена и дети живут на Собачьем острове. Но сам Флеминг последние два года живет в Кенсингтоне.

– Значит, они живут раздельно, так? Тогда почему это – интересный факт номер четыре?

– Потому что он живет – в Кенсингтоне – с женщиной, которая является владелицей коттеджа в Кенте.

– С этой Габриэллой Пэттен?

– Нет. С некоей третьей женщиной. Зовут ее, – Линли провел пальцем по странице, – Мириам Уайтлоу.

Водрузив ногу на ногу, так что лодыжка одной легла на колено другой, Барбара поиграла шнурком высоких красных кроссовок.

– Этот Флеминг везде поспел в свободное от крикета время. Жена на Собачьем острове, и… как ее… любовница в Кенсингтоне?

– Похоже на то.

– А в Кенте кто тогда?

– Вот в этом и вопрос, – сказал Линли и поднялся. – Давайте-ка начнем искать ответ.

Глава 4

Дома по Стаффордшир-террас шли вдоль южного склона Кэмденского холма и являли собой вершину викторианской архитектуры в северной части Кенсингтона. Они были выстроены в классическом, подражающем итальянскому стиле, уснащенные балюстрадами, эркерами, карнизами, выполненными орнаментальной кладкой с небольшими выступами, и другими белыми лепными украшениями, призванными оживить то, что иначе представляло бы собой невыразительные массивные сооружения из серого кирпича. Отгороженные черными коваными решетками, они тянулись вдоль узкой улицы с унылым достоинством, и их фасады разнились лишь цветущими растениями в ящиках на окнах и в декоративных горшках.

Дом номер 18 украшал жасмин, густой и буйный, в изобилии росший в трех наружных ящиках эркера. В отличие от большинства других домов, дом номер 18 не был поделен на квартиры. Панели с дверными звонками не имелось, звонок был лишь один, на который и нажал Линли, когда они с Хейверс подошли к двери примерно через полчаса после ухода инспектора Ардери.

– Элитный райончик. – Хейверс мотнула головой в сторону улицы. – Я насчитала три «БМВ», два «рейндж-ровера», «ягуар» и «кадиллак».

– «Кадиллак»? – переспросил Линли, оглядываясь на улицу, залитую желтым светом фонарей в викторианском стиле. – А что, тут живет Чак Берри2?

Хейверс ухмыльнулась.

– А я думала, вы не слушаете рок-н-ролл.

– Некоторые вещи человек постигает исподволь, сержант, через открытость общему культурному опыту, который проникает в индивида, преумножая груду его знаний. – Он посмотрел на веерное окно над дверью. Оно было освещено. – Вы позвонили ей?

– Перед уходом.

– И что сказали?

– Что мы хотим поговорить с ней о коттедже и пожаре.

– Тогда где…

Уверенный голос спросил за дверью:

– Кто там?

Линли назвался сам и представил своего сержанта. Они услышали звук отпираемого замка. Дверь распахнулась, и перед ними предстала седовласая женщина в стильном темно-синем облегающем платье и такого же цвета жакете почти одной длины с платьем. На женщине были модные очки с крупными стеклами, которые сверкнули на свету, когда она перевела взгляд с Линли на Хейверс.

– Мы приехали к Мириам Уайтлоу, – сказал Линли, предъявляя женщине свое удостоверение.

– Да, – ответила она. – Я знаю. Это я. Прошу, входите.

Линли скорее почувствовал, чем увидел, что сержант Хейверс метнула на него взгляд. Он понял, что она занимается тем же, чем и он: решает, не стоит ли быстренько пересмотреть их предыдущее заключение о характере отношений между Кеннетом Флемингом и женщиной, с которой он жил. Мириам Уайтлоу, хоть и прекрасно одетой и ухоженной, было под семьдесят, то есть на тридцать с лишним лет больше, чем умершему в Кенте мужчине. В нынешнее время слова «жить с» несут совершенно определенный смысл. И Линли, и Хейверс бездумно купились на них. Что, – с некоторой досадой на себя признал Линли, – было не самым благоприятным прогнозом того, как пойдут у них дела в данном случае.

Мириам Уайтлоу отступила от двери, жестом приглашая их внутрь.

– Давайте пройдем в гостиную, – предложила она и повела их по коридору к лестнице. – У меня там горит камин.

Огонь не помешает, подумал Линли. Несмотря на время года, внутри дома было всего на несколько градусов теплее, чем в холодильнике.

Мириам Уайтлоу, по-видимому, прочитала его мысли, потому что сказала через плечо:

– Мы с моим покойным мужем провели центральное отопление только после того, как с моим отцом случился удар в конце шестидесятых. И я почти им не пользуюсь. Полагаю, в этом я похожа на отца. Кроме электричества, с которым он в конце концов смирился вскоре после окончания Второй мировой войны, отец не признавал никаких нововведений: хотел, чтобы дом оставался таким, как его обставили его родители в восьмидесятых годах девятнадцатого века. Сентиментально, я знаю. Но что есть, то есть.