Теотль Сухоруков (СИ) - Кленин Василий - Страница 28

Мне бы встревожиться. Мне бы начать фильтровать базар. Но я слишком доверился этим типам. Слишком много приоткрыл из личной кухни. Стоит ли удивляться, что уже через несколько дней в мои катакомбы заявилась пышная делегация практически всех жрецов Ушедшего Бога. Они меня поставили перед свершившимся фактом: Бог вернулся.

И это я.

Вашу мать! Причем, уже весь Чололлан об этом оповещен. Новый тлатоани на радостях объявил, что Нерукотворный Холм будет раскопан, древний храм возрожден! На радостях — это потому, что раскапывать явно дешевле, чем строить с нуля.

Но самое главное — Вернувшийся Бог лично освятит алтарь и сообщит пастве свое истинное имя.

— Чево?! Нет! Нет-нет-нет-нет! — голосил я, метаясь по подземелью, а несколько десятков жрецов семенили за мной на коленках, воздевая руки и плача… Натурально, плача!

Массовый психоз. Мне стало немного страшно. Такие и разорвут на части, а потом начнут упаковывать останки в золото, возить по стране и поклоняться с искренней любовью. Перепуганный, я начал торговаться, и в итоге обсуждения мы родили проект, достойный Дэвида Копперфилда.

Откапывание хотя бы верхушки храма заняло какое-то время, так что мы тоже успели подготовиться. Шили костюмы, готовили реквизит. А мои подопечные старательно учили «истинное имя бога». Увы, поменять его было нельзя: как я сказал по-русски старому Тлатольчи в состоянии аффекта, так оно теперь и закрепилось. Проблема в том, что русский звук «Зэ» местным ртам крайне не нравится. Даже речевой аппарат моего Сухорукова корежило при произнесении трех простых слов «Золотой Змей Земли». Увы, в каждом слове по «Зэ». Жрецы старались, но в лучшем случае у них выходило уже знакомое:

— Тсолотоль Смеи Цимли! — причем, гордые собой индейцы даже не слышали, насколько далеко от оригинала у них выходит.

Хотя, с другой стороны, а мне не пофиг ли? Важнее было, утолить их фанатичное желание в моем участии в публичном ритуале и не спалить свое драгоценное инкогнито. Мне кажется, я сделал всё, что мог. К тому же, мы еще и мистификации накрутили, так что Тлатольчи с Тлакатлем предвкушали шоу с улыбкой.

Когда уже всё было готово, я спокойно так им заявил:

— Никаких человеческих жертв.

Жрецы, понятное дело, заголосили, старик Тлатольчи тут же пожалел, что рассказал мне про Топильцина, но я был непреклонен.

— Я — воплощенный бог. Если уж какая кровь и будет ценна в качестве жертвы — так это моя. И я вам ее дам. Несколько бесценных капель.

Смотрят недоверчиво.

— Либо мы всю эту богадельню сворачиваем.

Шантаж удался. Так что в объявленный день Х, когда верхняя площадка древнего храма была выкопана и отремонтирована (все-таки чололтеки триста лет назад ее изрядно переломали), от Рукотворного Холма стартовал огромный изысканный паланкин, в котором находился золоченый истукан. По свежепридуманному ритуалу, идол должен был пройти по пяти святым местам города, в каждом ненадолго уединяться в «часовенке». Одно из таких мест — как раз наш старый храм, куда вел подземный ход из тайного святилища. Здесь-то я — уже в костюме — забирался в паланкин и прятался в нижнем отделении, так как спецпаланкин имел двойное дно. Так меня доносили к площади перед возрожденным храмом. Здесь жрецы плотно задергивали шторочки паланкина и начали медленно и торжественно поднимать паланкин наверх. Старую лестницу еще не откопали, так что ступеньки сделали прямо в земле и наскоро выложили плиточным камнем.

Вот тут наступала решающая часть «колдовства». Я поднимал одну крышку люка, сдвигал золоченого идола к краю, открывал вторую, выбирался, а потом прятал идола в «подпол». К моменту, когда паланкин достигал алтарной площадки наверху, шторки отдергивали — внутри уже сидел я. И приветственно вскидывал руки, вызывая ликование у толпы внизу.

Да: именно РУКИ.

Тут, наверное, надо рассказать о моем костюме. Это был удобный не тесный комбинезон, весь обшитый яркими птичьими перьями. В нем я больше всего был похож на звезду диско из 80-х. К ногам моим крепились специальные деревянные котурны — их вырезали под моим чутким руководством. «Копыта» добавляли к моему немалому росту еще сантиметров 20. Но и это не всё. Лицо я решил оставить открытым, только расписывал его поярче. А на голову крепился просто гигантский головной убор. Настолько большой, что с ним я не влезал в «подпол» паланкина. Его крепили под навесом, чтобы я мог быстро вынуть и надеть его. Все эти приблуды изрядно добавляли мне в росте, так что на фоне жрецов я выглядел невероятным гигантом.

Но главное руки. Правый рукав костюма оставался пустым. Я прятал свою сухую ручку у тела, а рукав напихивали травой. Через спину же проходило специальное крепление из палок. Так что мои руки действовали параллельно: когда я поднимал левую — поднимался и правый рукав.

Вот теперь, надеялся я, никто не опознает в ожившем боге беглого четланского владыку.

Центром «фокуса» было жертвоприношение. Я подставлял Тлатольчи левую руку, тот брал шип агавы, окунал его в чашу с самогоном (пришлось снова возродить это производство), а потом протыкал мое запястье. Я ронял несколько капель в специальную чашу, где уже было густое варево из священных зерен какашут — и всё! Никаких убийств и сдираний кожи! Десять граммов крови божества вполне хватало.

В конце фокуса следовало чудесное исчезновение. Вокруг алтаря вспыхивали языки огня с чадящим дымом. Пиротехнический состав тоже оказался мучением. Порох создать, конечно, не удалось. Единственный плюс: выяснил, что серы в этом вулканическом краю хватает. Добавили угля толченого, крошки засохшей смолы, всё, что горит с дымом и вонью — и в итоге получилась неплохая дым-машина. Главное, было отрепетировать резкое «включение» и «выключение» дыма. Для этого соорудили несколько сосудов с плотными крышками, которые расставили вокруг алтаря.

Когда, по команде проспиртованные жгуты поджигались и кидались в сосуды, а меня охватывала стена дыма — я падал навзничь и ползком выбирался в маленькую каморку, которую выкопали позади алтаря. А на мое место быстро ставили идола. Вы представляете?! Тот самый идол, который исчез внизу в паланкине!.. На самом деле, мы просто сделали два одинаковых.

Но народ внизу принимал всё за чистую монету! Чудо за чудом — это просто праздник какой-то для мистически настроенной индейской душе. Думаю, мы сделали неплохое шоу по местным меркам. Оно, кстати, длилось почти целый день: ведь, кроме моих «чудес», богослужение было наполнено кучей песнопений, ритуальных танцев и прочими дивными вещами. Говорю же — шоу!

Единственный минус — мне приходилось сидеть в тесной яме до самого вечера. Лишь, когда народ расходился, я — уже переодетый — присоединялся к храмовым служкам и спускался вниз, к ближайшему входу в подземелья.

Нелегкое, в общем, веселье. Так что я заявил, что часто это делать не намерен. В итоге, сторговались на самые крупные праздники — выходило что-то около семи раз за год. Можно потерпеть.

Всё остальное время жрецы должны поддерживать в пастве огонек веры сами. Для этого мне стали приписывать все те нововведения, которым я научил Тлакатля. Прежде всего, свечи. Их объявили священным атрибутом, открыли лавку подле храма — отныне мои ребята могли продавать свои свечи только там.

«Ну, капец, — улыбнулся я. — Похоже, свечные лавки заводятся возле храмов неизбежным образом».

Свечи и другие ноу-хау типа жерновов стали называть Дарами Вернувшегося Бога. Я понимал, что, в скором времени, эта бизнес-модель начнет приносить храму большие дивиденды. Не то, что бы мне жалко… Но исключительно как бог я почувствовал себя униженно. Как будто, у вечного огня решили прикурить.

И предложил своим жрецам новую идею: построить бесплатную больницу для всех страждущих. Настоящих лекарей у меня, конечно, не было. Если кто и уцелел, то они далеко, в Стране Облаков. Однако многие мои воины имели неплохие навыки оказания первой медпомощи. Могли и рану зашить. А главное — их всех натаскали по вопросам гигиены и дезинфекции. Я попросил Черного Хвоста отобрать среди своих самых сведущих, кто не только перевязкой занимался, но и в травах целебных разбирался — и поручить им обучение персонала.