Закон Мерфи в СССР (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 51

Я сел, расстегнул «Аляску» и распахнул полы, демонстрируя ножны с хайбером. Казанский барабанил по столу пальцами уже обеих ладоней, всё ближе подбираясь к пистолету. Эмир положил ладонь на рукоять обреза, Ямщик оторвался от многоглазой яичницы и сунул руку за пазуху.

— Спокойствие, только спокойствие, — проговорил я и медленно вытянул ятаган на свет Божий, а потом положил его на стол, якобы демонстрируя добрые намерения и следуя примеру хозяина. — Дальше было вот что: мне нужно было освоиться в столице, и я принялся искать людей… Серьезных людей, с которыми мы могли бы помочь друг другу. Я знаю, как достать из земли много всего интересного, но пристроить это интересное по подходящей цене и остаться в живых — это нетривиальная задача…

— Какая задача? — набычился Ямщик.

— Сложная, — поправился я.

— Ну так бы и сказал, хули ты? — рявкнул он, но был остановлен жестом Казанского.

— И кто тебе сказал про наш подвал?

— Сорока на хвосте принесла. Я сам из Дубровицы, кое с кем там знаком…

— А-а-а-а, дубровицкие отморозки… Они ж вроде от дел отошли?

— Кто-то отошел, кому-то до сих пор эхо войны интересно. Да, да, я специально искал выход на «седых»… — тут я задумался о том, что название банды, получается, имело и еще одно обоснование, помимо расположения одной из баз на улице с говорящим названием — шевелюру главаря! — Мне нужна была сила новая, злая, способная прикрыть от…

— Кто еще приходил к тебе на квартиру? Что за дичь он втирает мне… — он защелкал пальцами в сторону Сережи. — Зачем ты запихал его в ковёр?

— Он контуженый, Никитич! — заскулил Домино. — Он сам говорил — когда клад искал на немецкой мине подорвался, и его кишки едва по березам не размотало. Валить его надо, дядя, он насквозь пи*данутый! Шесть человек уконтрапешил и одного мента, на моих глазах! Наглухо! Ой, б*я, еще и шофера ментовского…

Казанский вскочил с места и тут же снова сел. Следом за ним дернулись подельники, хватаясь за оружие, и тут же выдохнули, увидев, что старший успокоился.

— Охренеть, сосед погоняет! — не выдержал я. — Как же это я шестерых завалил, если он, Артек и Щепка вот — живые, пусть и весьма измочаленные, тут находятся?! Да и ментов я не убивал — дурак я, что ли? А нарколыгу того полоумного и фарцу… Да похрен мне на них. Живы, померли — я к ним не приходил в дом, они сами за мной пошли! Вот я к вам пришел — вежливо, подарки притащил с собой — целых три. А эти что? Вломились, кровищей пол залили, лупить друг друга начали, мебель поломали, между прочим — новую! В стиле "полесский минимализм"! Мне ее по большому блату сделали, где я теперь коридорный гарнитур раздобуду?

Все, кто был в комнате, смотрели на меня совершенно очумело. Похоже, в и глазах я предстал настоящим чудовищем. Ну да, меня несло, да и обстановка была очень напряженной. То есть — самой подходящей для того, чтобы Белозор начинал творить дичь и изображать из себя паяца.

— Что ты предлагаешь? — спросил Казанский, моргая часто-часто.

Нет, он не испугался. С чего бы ему пугаться? Полная хата вооруженных соратников, я — один… Но на взводе бандит был точно, нервишки пошаливали у него капитально.

— Я предлагаю сотрудничество. Условия такие: я работаю с Лысым, он пацан ровный, шкоды мне не делал. После раскопок передаю ему список — с ценами. Вы выбираете что приглянется, пристраивайте остальное барыгам....Я делаю закладку, сообщаю координаты, Лысый передает мне деньги. Сколько вы там накрутите и чего сострижете с барыг — мне не интересно. Это будет моим вкладом в общее дело. Меня интересуют те цены, что я напишу в списке — скромные, ниже рыночных...

— Что? — снова напрягся Ямщик.

— Дешевые цены будут! Чтобы вам хотелось со мной работать, а не выносить в очередной раз двери квартиры!

— Это всё? — снова в своей манере моргнул Казанский и пригладил седые волосы рукой. — Что-нибудь еще?

— Ещё — вы меня прикроете от воров и фарцы... У них на меня...

В этот самый момент в комнату вошла Ульяна — та самая женщина из коридора, которая штопала Щепку с Артеком. У всех троих были бледные лица, у Ульяны — какая-то газета в руках. Она развернула ее на столе, перед самым носом бандитского главаря.

— ... у них на меня зуб! — договорил я, с тревогой наблюдая, как меняется выражение лица Казанского.

Левый глаз у него вдруг начал дергаться, ладонь сжала рукоять пистолета:

— Ты кого в мой дом приволок, пащенок?!! — вдруг вызверился он, вскочил со своего места и — БАХ! БАХ! — продырявил Сереже башку в двух местах.

Тело Домино сползло на пол, на стене расплылось пятно красного и желтого цвета, комната наполнилась криками и пороховым дымом. Такого развития событий явно никто не ожидал! Казанский продолжал палить в мертвого племянничка и кричать:

— Я! Не сяду! В тюрьму! Скотина! Ты! С кем! Связался! Дурья! Башка! — магазин у пистолета бездонный, что ли?

Выстрелы грохотали в замкнутом помещении оглушительно громко. Я сидел ни жив, ни мертв на своей табуретке, боясь дернутся. Бандиты, наверное, привычные к таким эскападам своего босса, тоже замерли. А сам Казанский, как-то резко внешне успокоился, сел на скамью, вперился в меня своими серыми глазами, моргнул несколько раз в своем стиле — всем лицом, а потом ткнул в мою сторону стволом пистолета:

— Это Гера Белозор. Нам пи*дец, дом окружен. Я в тюрьму не пойду, — вдруг приставил к своему подбородку ствол пистолета и — БАХ!

Застрелился к чертовой матери!

Глава 24, в которой можно почувствовать себя тургеневской барышней

— Значит, сидит под столом, газету читает! Вокруг — кровища, трупы, а он изучает советскую прессу! Белозор, если ты скажешь что они друг друга перестреляли, а потом этот седой убил себя сам — я тебе вломлю, ей-Богу! Не смей мне баки заливать со своим этим "так совпало!" — Привалов-старший в одну затяжку выкурил мальборину, затушил ее о подлокотник кресла и сунул в вазу с бессмертниками.

— Не, — сказал я. — Не скажу. Потому что всё не так было! Седой пристрелил Домино, и больше никого не пристрелил. Только себя.

— БЕЛОЗОР! — глаза начальника УГРО метали громы и молнии.

Но после того дурдома, который творился тут буквально полчаса назад, никакие громы и молнии меня пронять не могли.

— А что — Белозор? Я тут вообще ни при чем, хоть режьте! Ничего такого я не делал! Казанский сунул ствол себе в подбородок и размозжил всю свою голову! Вон — пляма на потолке! Потом Эмир схватился за обрез, я испугался оттолкнулся ногами от стола и упал на пол! Затылком ударился сильно. Шишка будет! А он, получается, пальнул в меня а попал в этих двух, ну — в Артека со Щепкой. Там у него картечь была заряжена, ввалил дуплетом, дебил. Им обоим хватило. А потом Ульяна говорит Ямщику: "Кончай его, миленький" — и Ямщик давай стрелять в Эмира прямо через пиджак! Грохот, смерть и преисподняя! Тут я под стол перекатился, и газету там нашел — с фотографией! А потом ваши демоны в окна полезли, и тогда я уже понял что Ямщик мертвый на столе лежит. А Ульяну нашли?

— Так! — сказал Привалов. — Ульяна? Какая-такая Ульяна? В доме был еще кто-то кроме бандитов?

— Красивая женщина лет тридцати пяти — сорока, брюнетка, вот такого роста... — я показал уровень своего плеча. — На Аксинью из "Тихого Дона" похожа. Ну, на актрису из фильма, в смысле.

— Шевченко!!! — заорал Петр Петрович. — Бегом за той бабой!!!

И сам выскочил за дверь.

Я взял со стола газетку со своей фоточкой — той самой, где мне вручали благодарность за маньяка, встал с кресла и вышел с веранды.

На улице шел снег. Он падал крупными хлопьями на голые ветви деревьев, крышу, конёк с гнилой петушиной головой, укрывая белым ковром бардак и грязь бандитского подворья. Вокруг дома было выставлено оцепление, суетились люди в форме, куда-то мчались мужики-волкодавы во главе с Шевченко. Младший Привалов обсуждал что-то с местным участковым, стоя рядом с "еразиком". Криминалисты со своими прибамбасами готовились оккупировать дом, начав с обследования калитки.