Американская история - Прист Кристофер - Страница 40

– Я тороплюсь домой.

– Мы можем поговорить там?

– Нельзя ли просто сказать, что это, прямо сейчас? – возразил я. – Это нечто важное?

Еще две машины пронеслись мимо, шурша шинами о влажный асфальт, и я даже был вынужден повысить голос на последних словах.

– Меня устроит завтра, – сказала она.

– У вас есть где остановиться на ночь?

– Я сняла комнату вон в той гостинице. В той, что с пальмами снаружи. Утром я буду ждать через дорогу от нее. – Она указала на ряд больших домов на той же улице, где я жил. Чуть дальше. Я знал, что она имела в виду.

– Просто в данный момент мне нужно решить одну семейную проблему – сегодня вечером я должен поговорить об этом с моей женой.

– Не нужно ничего объяснять. Я так и предполагала, что у вас будут другие дела. Я не ожидала, что найду вас сразу, и собиралась пробыть здесь по крайней мере пару дней. Увидимся завтра.

Ничего больше не сказав, она направилась в сторону своей гостиницы. Сделав несколько шагов, она, не оглядываясь, на прощание подняла руку. Я не пошел за ней. По какой-то причине я не хотел, чтобы она узнала, где я живу, или чтобы она постучалась в мою дверь. Я знал, что веду себя так, будто я в чем-то виноват. Свернув в противоположном направлении, я подошел к газетному киоску, и не менее пяти минут просматривал журналы. Когда я вышел на улицу, ее нигде не было видно, поэтому я быстро зашагал к дому и вошел внутрь.

В тот вечер за ужином мы все согласились, что в ближайшие несколько дней Люсинда вернется домой и что Жанна останется с ней на несколько ночей. Люсинда сказала, что посетит своего терапевта, даст согласие на любое назначенное лечение, а потом будет регулярно информировать нас о состоянии ее здоровья. Все это время мальчики останутся со мной, поскольку я не планировал никаких рабочих поездок, по крайней мере на ближайшие пару недель. Так что мы как-нибудь справимся.

Общая тема

Утром я отправился на поиски Джей. Она сидела в одной из старых викторианских прибрежных беседок напротив своей гостиницы и, наклонившись вперед и упираясь локтями в колени, курила. Пока я шагал к ней, крутые холмы Аргайла вырисовывались за ее спиной, ярко освещенные утренним солнцем. Один из паромов пересекал залив, направляясь к материку. Заметив мое приближение, она в последний раз затянулась, щелчком отшвырнула сигарету к воде и встала. Ее волосы, разумеется, по-прежнему были оранжевыми, но сегодня она не нанесла на веки пронзительно синие тени.

Я повел ее вдоль набережной, мимо нашего дома, в центр городка. Она рассказала мне о комнате, которую ей предоставили в гостинице, о том, какой из нее открывается вид на залив, какое успокаивающее воздействие на нее оказывает прибытие и отправление паромов. Она призналась, что обожает смотреть на яхты, обожает чувство отрезанности от материка. Она сказала мне, что бывала на острове раньше, но это было несколько лет назад.

Я отвел ее в «Джейми», лучшее кафе на набережной, которое работало круглый год. Я также извинился за бесцеремонное поведение накануне. Она сказала, что ее это не задело. Мы заказали два латте и подождали, пока их принесут к нашему столику.

– Я вспомнил, что вы мне сказали, – сказал я. – Вы работаете в производственном офисе одной из видеокомпаний финансовой группы.

– Да, но с тех пор они сократили штаты. Сейчас осталась только одна компания, а моей должности больше не существует.

– И что же вы делаете вместо этого?

– На данный момент я фрилансер, но, по их словам, через несколько недель я, вероятно, смогу вернуться к работе. Они нашли мне работу, проекты, над которыми я работала раньше.

– И вы вернетесь?

– Если они меня возьмут. Если я захочу вернуться.

– Но вы пока не уверены?

– Мне нужно на время перебраться в США. По крайней мере, на выходные, возможно, дольше. Я могла бы позволить себе пару недель. У компании готовятся съемки в Нью-Йорке, что натолкнуло меня на мысль отправиться туда вместе с ними, если мне оплатят проезд. В итоге меня не взяли в команду. Когда я попыталась их уговорить, мне предложили взять отпуск. Я поняла намек.

– Значит, вам придется оплатить поездку самой?

– Верно.

– Тогда почему вы здесь, на Бхойде?

– Хотела увидеть вас. Я не смогла найти ваш адрес, но знала, что вы живете на острове. Я пыталась расспросить о вас в книжном магазине, но мне сказали, что не знают, где вы живете.

– Думаю, они это прекрасно знают.

– Во всяком случае, мне они ничего не сказали.

– А почему вы спросили в книжном магазине?

– Вы сказали мне, что вы писатель.

– Я журналист. Это не совсем то же самое, но в магазине меня знают. Так о чем вы хотели со мной поговорить?

– О старой водолечебнице в Порт-Баннатайне. Я знаю, что вы там были. – На мгновение мне показалось, что она имела в виду мой недавний короткий визит туда вместе с Люсиндой, но, разумеется, она не могла о нем знать. – Вы не могли бы помочь мне попасть туда? Хотелось бы взглянуть хотя бы одним глазком.

– С этим есть проблема, – сказал я. – Там все снесли.

– Уже?

– Десять лет назад. Возможно, даже раньше.

– Я понятия не имела… Старый дом грозил обрушиться, и его снесли, пока мы были на острове, но я думала, что большую часть водолечебницы сохранят. Такое красивое, историческое здание!

– Как вы видите, нет. Они снесли все, что там было. Кстати, вы неплохо осведомлены об этом месте.

– Еще бы. У меня к нему интерес. Такой же, как и у вас.

– И что именно вас интересует?

– Косвенно меня интересует русский математик. Сергей Калугин… я не могу вспомнить его настоящее имя.

– Вы имеете в виду Кирилла Татарова? – уточнил я. – Откуда вы его знаете?

Она в упор посмотрела на меня, впервые с начала нашего разговора.

– Благодаря фильму, мы с вами работали над ним вместе с Брайаном Клермонтом. Вы написали сценарий, а я была ассистентом Брайана. Часть фильма мы снимали здесь, в рабочем кабинете Калугина, в водолечебнице.

Внезапно, с опозданием, до меня дошло.

– Вы были… Жаклин?

– Я и сейчас Жаклин, но все зовут меня Джей.

– Вы подписались как Джеки.

– Джеки Хьюм. Так меня называют некоторые на работе.

За те бесконечные недели написания черновиков и переделок несчастного сценария «Сергея и Тани» я лично встречался с Жаклин всего два или три раза. Тогда я почти не замечал ее, хрупкую фигурку за столом в другой комнате, за столом Брайана Клермонта. Большинство наших рабочих контактов происходило удаленно, по электронной почте, эсэмэскам или по телефону. Теперь, сидя вплотную к ней, я мог видеть сходство Джей с моими смутными воспоминаниями о Жаклин, изрядно размытыми по прошествии полутора десятилетий. Узнать ее сразу мешала прическа, эти колючие рыжие рожки и неожиданность, созданная другим контекстом.

Я улыбнулся ей, чтобы показать, что теперь я вспомнил ее, но умолчал о том, как сильно тогда я страшился ее телефонных звонков, как ненавидел звук ее голоса.

Ее имя на входящем электронном письме заставляло меня нервничать в ожидании жалоб, придирок, вмешательства в то, что я написал. Я пребывал в состоянии вечной творческой фрустрации из-за мелких поправок к сценарию, которые она передавала мне от Клермонта и его финансовых покровителей. Большую часть времени она была моим основным контактом с продюсерами, и я неизбежно выплескивал почти все мое раздражение на нее.

Наконец, вырвавшись на свободу от Клермонта и его контракта, я постарался как можно скорее забыть все, что связано с фильмом. С тех пор я ни разу не вспомнил эту Жаклин, или Джей.

Молчание между нами стало затягиваться. Я нарушил его первым.

– Этот фильм, – сказал я. – Я посмотрел небольшой фрагмент на DVD. Тогда его показывали по телевидению, но целиком я его так и не увидел.

– Некоторые сцены были очень даже неплохи, – сказала Джей. – Мне понравились сцены в водолечебнице. Мы снимали их на натуре. Великолепная сцена в бювете, где этот парень оборачивается полотенцем, смоченным в ледяной воде из источника.