Корона Тафелона (СИ) - Авербух Наталья Владимировна - Страница 62

Всё было прекрасно, только вот в последнее время на Эрну стали странно коситься в деревне. Говорили — и это была неправда! — будто бы от её взгляда киснет молоко. Будто дети плачут и болеют, если она берёт их на руки. Будто советы её хороши, но, стоит прибегнуть к её помощи, в доме непременно что-то да сломается. Кто постарше, вспоминал старую ведьму, наставницу Магды, от той всегда было вреда ничуть не меньше, чем пользы. А недавно один из мальчишек, Аццо, кинул в неё комком грязи, прямо на новенькое платье, недавно привезённое Веймой из Ранога! Эрна только повернулась, только посмотрела на него — паршивец упал на колени и забился в судорогах. Притворялся! Конечно, он притворялся! Но почему-то все столпились вокруг него, проклятый мальчишка всё никак не хотел униматься и Эрна, не выдержав, сбежала к себе в лес. Магда потом говорила, будто её вызывали унять припадок у ребёнка в деревне. Ребёнка! Да он выше Эрны!

С тех пор Эрна побаивалась выходить к людям. В замок её брали редко и девочка проводила целые дни в лесном доме. Доила коз, кормила кур, ухаживала за огородом, убирала в доме, варила зелья и снадобья… провидческое зелье Магда ей не разрешала ещё готовить и не открывала рецепт. Эрна читала книжки, которые ей присылал дядюшка Лонгин, училась по его заметкам, упражнялась в логике по письмам тётушки Веймы. И, пожалуй, даже скучала.

В тот день Эрне приснился плохой сон. Ей приснился день, когда ей исполнилось семь лет. Было это в конце зимы, когда они с матерью и дядюшкой Вилем скрывались у болотных язычников на востоке.

В щели жалкой лесной хижины задувал ветер. Последний месяц зимы — месяц ветров, неспокойный и недобрый. Почти как сама Эрна. У девочки отрастали волосы, но в косу их заплетать было ещё рано. Она сидела у очага и жарила на веточке рыбу, мать пряла, а Виль что-то выстругивал ножом. Потом поднял взгляд на Магду — злой взгляд, полный пугающего ликования.

— А когда ты Эрну рожала, вот так же ветрено было, Маглейн? — спросил он.

Эрна придвинулась ближе к очагу. Не то от ветра, не то от слов дядюшки Виля в хижине будто стало холоднее. Магда пожала плечами.

— Ветер дул всю неделю, — ответила она, с трудом вспоминая то время, — и стих, когда я рожала. А на следующий день снова завыла вьюга. Почему ты спрашиваешь?

— Так ведь срок вышел, Маглейн, — сказал Виль спокойно и поднялся на ноги. — Собирайся, Эрлейн. Теперь ты моя.

— Ты с ума сошёл, — нахмурилась ведьма и отложила веретено. — Куда она должна собираться?

— Ай-ай-ай, Маглейн, — покачал головой убийца. — Какая ты забывчивая стала. Ты с папашей Вилем как договаривалась? Отдашь ребёнка, когда тому исполнится семь лет. Срок вышел. Собирайся, Эрлейн, я повторять не буду.

— А я? — оторопела Магда.

— А ты оставайся, — пожал плечам Виль. — Ты мне не нужна.

— То есть как — не нужна? — глупо захлопала глазами мать и вгляделась в лицо названного брата. — Но ты же говорил…

— Можешь возвращаться к своему барону, — великодушно разрешил убийца. — Спросят, так и ответишь — забрал Эрну и ушёл.

— Одна?!

— Ай-ай-ай, Маглейн, — повторил убийца. — Привыкла на горбу у папаши Виля выезжать. Пора бы тебе повзрослеть. Вот теперь и поучишься.

— Повзрослеть?!

— Брось, Маглейн, — досадливо отмахнулся Виль. — Хорош спорить. Доберёшься как-нибудь. Придумаешь. А нет — останешься здесь. Тут, знаешь, тоже прожить можно. Замуж выйдешь. Здесь ведьм на кострах не жгут.

— Замуж?!

— Не хочешь — не надо, — пожал плечами Виль. — Эрлейн! Живо!

Мать шагнула вперёд, загораживая девочку.

— Она никуда с тобой не пойдёт, — отчеканила ведьма.

— А то что? — засмеялся Виль. — Брось, Маглейн. Давай расстанемся по-хорошему.

Эрна прижала к груди веточку с недожаренной рыбой и тихонько отползла в сторону, пока взрослые не обращали на неё внимания. Она потом так всё и запомнила — снизу, с земляного пола. Невысокие Магда с Вилем во сне казались ей огромными и пугающими.

— Чего ты хочешь? — прямо спросила ведьма.

— Я? — удивился вопросу убийца. — Я же сказал. Забрать своё и отделаться от тебя. У меня есть дела поважнее, чем возиться с глупой курицей, которая почему-то называет себя ведьмой. Ты разве не рада вернуться насиживать своего цыплёнка?

— Виль, перестань! — взмолилась Магда. Убийца засмеялся.

— Виль то, Виль сё, Виль, сделай, Виль, приди, Виль, уйди. Сама теперь проживёшь, своим умишкой.

— Виль, я прошу тебя.

Убийца покачал головой.

— Радуйся, что жива остаёшься, Маглейн. А будешь надоедать…

В его руке сверкнул нож. Магда произнесла несколько слов — Эрна не расслышала — и нож сам собой выпал из руки убийцы. Виль засмеялся ещё громче.

— Ай-ай-ай, Маглейн, как нехорошо. Заговоренный нож папаше Вилю подсунула, да? Как глупо. Ничему тебя жизнь не учит. Ты же не думаешь, что он у меня последний?

Лицо ведьмы страшно побелело в свете очага. Она согнула ноги и опустилась на колени.

— Я тебя умоляю, — прошептали бескровные губы. — Оставь мне мою девочку.

— Я тебя не слышу, — резко бросил убийца. Казалось, он наслаждается происходящим.

— Умоляю! — крикнула ведьма.

— То-то же, — смягчился Виль. — А то горазда приказывать.

Он отступил на шаг и выставил вперёд ногу.

— Целуй, Маглейн, — предложил он. — Будешь теперь меня как рабыня слушаться.

Эрна как во сне — тогда это казалось нереальным, немыслимым! — смотрела, как мать жалко, на коленях ползёт по полу, как…

Девочка дико завизжала, её магия вышла из-под контроля, из-под пальцев полилась тьма, заполнила хижину, селение, весь мир и…

Эрна проснулась.

— Опять тот сон? — хмуро спросила мать. Оказывается, она вернулась затемно и сейчас крик дочери разбудил её. Эрна кивнула и Магда принесла дочери горький отвар, успокаивающий мысли. Этот сон теперь снился Эрне каждый год в ночь перед её днём рождения. А иногда и просто так. Как сегодня, когда с двенадцатого дня рождения прошла уже четверть года.

— Зачем он так сделал? — в который раз спросила девочка. — Мама, зачем?!

С тех пор он никогда не издевался над своей названной сестрой, никогда её не унижал и не грозил, что заберёт у неё Эрну. Помог вернуться в Тафелон, изредка навещал… учил девочку понемногу и всё больше нестрашным вещам. Ставить силки на зайцев, ловить рыбу… или лягушек, тех — руками. Скользкие твари легко не давались, а дядюшка Виль только смеялся и требовал постараться. Выслушивал, чему девочка научилась от других взрослых, и одобрял всё. Один раз только уговорил Магду отправить дочь на восток, туда, на постоялый двор у новой дороги через болота. Уговорил, не грозил, не требовал, не напоминал про обещание. Три дня ходил по пятам за ведьмой, улещивал, обещал, что всё будет хорошо… Магда тогда носила под сердцем очередного баронского ребёнка и беременность её, не в пример прошлым, протекала тяжело. У ведьмы не было сил работать, не было сил следить за своими детьми и сил на Эрну у неё тоже не было. Она согласилась. Ребёнок, потом говорили, родился хилым и чуть не умер. Магда его выходила, прибегнув к самому страшному колдовству, которое только знала (Эрна смутно догадывалась, что в нём как-то замешана тётушка Вейма), но и тогда ведьме было не до дочери. А Виль отвёл девочку на постоялый двор к высшему посвящённому по кличке Танцующий Кабан — и забрал позже оттуда, зарёванную, обгоревшую от собственной магии и очень напуганную. Отругал, оттаскал за косу и опять вернул матери. И ничего не требовал, как будто и не было её, той страшной ночи. Только Эрна-то помнила. Особенно в такие дни… и ночи.