Судьбу свою найдешь (СИ) - Кариди Екатерина - Страница 33

В конце концов он дождался момента, когда зал был полон, и поставил вопрос ребром.

– Брак заключен. Договор подписан. Деньги из приданого получены.

Говорил сухо, только по существу. Не стал сейчас упоминать, что деньги из приданого его жены, пусть она хоть трижды лягушка, были предназначены для того, чтобы выплатить долги царства. А вместо этого пропивались и разворовывались.

Царевич Иван оглядел высокое собрание и с нажимом произнес:

– Извольте, батюшка объявить меня наследником. И должное уважение выказывать.

Гробовая тишина воцарилась в зале.

Царь до того посмеивался, а тут у него на лице возникло злое выражение. Не любил Осий, когда ему указывали. Глянул, словно бритвой резанул.

– Ну что ж, Ванюша, – протянул тоненьким голоском. – Приведешь жену на пир, покажешь честному народу. А после и поговорим.

***

Василиса все то время жила как на иголках. Прислушивалась, присматривалась, искала малейшую возможность. Но сложно было выведать что-то, сидя безвылазно в горнице. Хорошо еще, рядом с ней был Ракш.

Но она чувствовала, что чем дальше, тем больше застревает в этом абсурде.

Рассчитывала сбежать на второй же день, а не вышло. Ее охраняли так, что мышь не проползет, муха не пролетит. Да еще матушкино заклятие. Но она не теряла надежду. Не может быть так всегда, рано или поздно ее сторожа потеряют бдительность. Однако сторожить-то ее сторожили, но за это время лягушку уже несколько раз пытались и отравить, и обварить. И если бы не Ракш…

Она не хотела об этом думать.

А в этот раз царевич вернулся злой как черт. Стоял, смотрел на нее, смотрел, а потом вызвал на связь тещу свою, княгиню Кантемиру.

Содействия царевич просил. Не предъявлять же им лягушку! Это только усугубит его и без того шаткое положение. Ему нужно было раз и навсегда решить этот вопрос.

Княгиня как услышала про пир, сказала:

– Не волнуйся, будет тебе точная копия Василисы.

– Что? Как? Откуда она возьмется?

– Кукла будет. Морок. Ты на тот морок капельку крови от лягушки капни, тогда никакой колдун не различит. Но мне нужно время.

Женщина задумалась, а его словно прорвало:

– Время?! Вы обещали, что заклятие скоро спадет! А у меня пир завтра! И если я не предъявлю им жену…

– Успокойся. Будет тебе жена. На пир пойдешь один, она подойдет позже, когда полностью впитается кровь и кукла обретет настоящую плоть.

– Смотрите, если обманете. Вы уже обещали, что заклятие спадет!

– Не обману. А ты слушай. С куклой той если переспишь, то через кровь и Василиса к тебе потянется.

Они еще долго обговаривали детали.

А Василиса была в шоке. Она все слышала. Ей было жутко от слов женщины, которую она когда-то считала матерью.

За что?! – хотелось крикнуть ей. – За что?!

Значит, не по доброй воле, так приворотом загнать ее в этот вынужденный брак?!

Однако в какой-то момент она внезапно успокоилась. Как бы страшно все ни звучало, Василиса поняла, что это ее шанс.

Теперь надо было только дождаться до завтра.

***

С вечера, сгоряча, все виделось иначе. А утро мудренее, как известно.

И вот, проснувшись утром следующего дня, царевич Иван был в раздрае. Почти весь день его отвлекали обычные дела, но мысли были постоянно заняты. То, что он собирался сделать, ему не нравилось. Вся ситуация ему не нравилась!

Царевич не мог понять, почему так?

Что за злая судьба? Ведь он говорил правильные вещи и радел о стране. Почему его слова или поступки вызывали у близких только насмешку? Он же видел, что пропивают, разворовывают. Это надо было прекратить. А не искать, где бы еще раздобыть денег в долг, не собираясь при этом выполнять обязательства. Иначе народ скоро начнет пухнуть с голоду. И что он слышал в ответ? Ты дурак.

Да, хорошо, он привык быть дураком. Но ведь всему наступает предел.

Ради своей цели он пошел на немыслимое. Так почему теперь, когда его законное право подкреплено договором, оно должно постоянно ущемляться?!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В этот раз он должен был реализовать его. Должен!

Но. Но! Теперь приходилось зависеть от темной ведьмы.

И эта ситуация ему не нравилась. Было в этом что-то отвратительное и противоестественное. В том, как княгиня рассуждала о привороте. Что-то крайне беспринципное и жестокое.

Скрывалось тут еще и другое.

Иван в какой-то момент просто уловил это даже не в словах, в интонациях. Ведь если для того, чтобы победить сопротивление девушки, надо привязать ее к себе приворотом, получалось, что на ней нет никакого стороннего колдовства. Она просто НЕ ХОЧЕТ этого брака. И так отчаянно сопротивляется, что готова носить лягушечью кожу.

Как? Ну ведь не дурак же он совсем. Она же дочь ведьмы, значит, тоже ведьма.

Это было жестокое открытие.

Красавцем Иван не был, да и женским вниманием тоже не был избалован. Но понятие о мужской чести у него имелось. Вот так насиловать чужую волю… Даже ради благой цели? А в глаза себе как потом смотреть? Зная, что ты этой женщине неприятен и она с тобой только потому, что ты… Ивана передергивало. Да ему сама мысль о том, чтобы переспать с бездушной куклой, претила! Вызывала тошноту.

Это было слишком.

Но близился вечер. Скоро наступит время идти на пир.

А ему уже пришел вестник от княгини, который он, таясь от всех, прослушал в укромном уголке.

«Кукла на месте».

На месте.

Значит, надо идти к себе, и… Иван места не находил от противоречивых мыслей. Но к себе все-таки пошел, потому что надо было готовиться к пиру.

***

Царевич хоть и слыл дураком, однако ему, как и двум другим сыновьям, покои были выделены приличные, с отдельным входом. И стража караулила у каждой двери. Он настоял. А внутри еще темнокожий страж. Иван столкнулся с ним взглядом, входя в двери своей спальни, и отвел глаза. Осуждение и презрение виделось ему в глазах стража.

Но вошел внутрь, закрыл за собой дверь и замер, неприятно пораженный. В комнате маячил морок девушки в богатом платье, смотрел на него пустыми глазами. Иван не выдержал, отвернулся.

К горлу подкатила тошнота.

Он сглотнул несколько раз и шумно выдохнул воздух.

А потом обратился к лягушке:

– Почему?

Молчание в ответ. Но Иван знал, что она слышит. Теперь знал.

– Ответь.

Он уже не ждал ответа, и вдруг лягушка ответила:

– Потому что я обещана другому.

Странно было разговаривать с лягушкой. Смотрел и глазам своим не верил.

– Другому?

– Да. Я люблю его.

Невольно вспомнились ему братья бессмертные. Он ведь сразу понял, что у княгини с ними давние счеты. Ему тогда еще показалось странным, а уж теперь и вовсе все приобрело другой смысл.

…Свататься пришел? Я не отдам за тебя дочь, хоть умри.

Кощей ведь сватался к ней. А вышло как вышло. И она теперь его жена.

Свадьба вспомнилась. Осадок и чувство брезгливости от всего этого.

– Но мы же женаты, – тихо проговорил он. – Неужели нельзя быть со мной по доброй воле?

Ответа не было. Он и сам понял.

Иван оглянулся на куклу. Молодая девушка, красивая, белая кожа, темные брови. Волосы русые. Жутко. Это сколько же силы воли от девушки требовалось? Ведь она какой день уже сидела лягушкой. И все это ради того…

Завидно стало, что так можно любить кого-то, чтобы пожертвовать собой.

Он долго не знал, что сказать. Потом потер лоб и проговорил:

– Мне нужно показать им жену.

И оглянулся на куклу, так и продолжавшую стоять посреди комнаты. Теперь все еще больше запуталось. И все же.

– Ты это понимаешь? Нужно убедить, иначе…

Это было слишком долго объяснять, а ему и без того было тошно. Царевич замер в нерешительности, понимая, что решение все равно принимать придется.