Нож сновидений - Джордан Роберт - Страница 60

– А ты случайно не родственник Джейина Чарина, Ноэл? – Мэт задумчиво прожевал оливку и выплюнул косточку в ладонь.

Во рту остался неприятный привкус плесени. И после следующей тоже. Но он был голоден и поэтому продолжил поглощать их, заедая рыхлым белым козьим сыром и не обращая внимания на хмурые взгляды Туон.

Лицо старика окаменело, и, прежде чем он ответил, Мэт успел отломить кусок хлеба и съесть его:

– Он мой двоюродный брат, – неохотно признал тот наконец. – Он был моим двоюродным братом.

– Вы родственник Джейина Далекоходившего? – восхищенно спросил Олвер.

«Путешествия Джейина Далекоходившего» – его любимая книга, он мог читать ее при свете лампы всю ночь напролет, если Джуилин и Тера позволяли и не укладывали его насильно спать. Мальчик всегда говорил, что когда вырастет, то побывает во всех местах, где побывал Далекоходивший, а может и того больше.

– Что это за человек с двумя именами? – поинтересовалась Туон. – Так говорят только о великих людях. Тем более, судя по вашим речам, все должны знать, кто это.

– Он был дураком, – мрачно проговорил Ноэл, прежде чем Мэт успел открыть рот. Зато открыть рот успел Олвер, да так и застыл с отвисшей челюстью, слушая дальнейшие слова старика. – Он отправился шататься по миру, оставив верную и любящую жену умирать в одиночестве от лихорадки, и никто не держал ее за руку, когда она скончалась. По собственному желанию он стал инструментом в руках…

Внезапно лицо Ноэла потеряло какое-либо выражение. Глядя вдаль, мимо Мэта, он потер лоб, словно пытаясь что-то вспомнить.

– Джейин Далекоходивший – великий человек, – яростно прорычал Олвер. Он сжал кулачки, как будто бы собрался драться за своего героя. – Он сражался с троллоками и Мурдаалами, и приключений у него было больше, чему у любого другого! Даже у Мэта! Он поймал Ковина Гемаллана, после того как тот отдал Малкир Тени!

Ноэл пришел в себя и потрепал Олвера по плечу:

– Это все верно, мой мальчик. И это говорит в его пользу. Но какое приключение стоит того, чтобы оставить жену умирать в одиночестве? – Его голос звучал так, словно он сам на этой фразе собрался умереть.

Олвер не нашелся, что ответить, и сник. Если после этого парень забросит любимую книжку, Мэту придется вызвать Ноэла на пару слов. Чтение очень важно, – Мэт и сам любил иногда почитать и поэтому следил, чтобы у Олвера были книжки, которые ему нравятся.

Туон встала, перегнулась через стол и положила руку на запястье Ноэла. Черты ее лица смягчились, строгость сменилась нежностью. Широкий темно-желтый кожаный пояс стягивал ее талию, подчеркивая изящные изгибы тела. Можно вычесть еще пару монет из кошелька Мэта. Ну что ж, деньги обычно сами плывут ему в руки, так что если бы не Туон, он наверняка спускал бы состояния на другую женщину.

– У вас очень доброе сердце, мастер Чарин.

Проклятие, она всех называет своими именами, но только не Мэта Коутона!

– Вы так думаете, миледи? – протянул Ноэл, словно бы и вправду хотел услышать ответ. – Порой мне кажется…

Что бы ему там ни казалось, они вряд ли теперь это узнают.

Дверь распахнулась, и в фургон заглянул Джуилин. Коническая красная шляпа тайренского Ловца Воров, как обычно, была лихо заломлена, но лицо выглядело взволнованным:

– Солдаты Шончан ставят лагерь через дорогу. Я иду к Тере. Она жутко перепугается, если услышит новость от кого-то другого.

И он исчез, захлопнув за собой дверь.

Глава 7

Холодный медальон

Солдаты Шончан. Кровь и пепел! Этого еще не хватало, когда в голове вертятся игральные кости.

– Ноэл, найди Эгинин и предупреди ее. Олвер, ты предупреди Айз Седай и Бетамин с Ситой. – Эти пятеро будут держаться вместе или, по крайней мере, не станут упускать друг друга из виду. Две бывшие сул’дам тенями следовали за Сестрами, куда бы они ни вышли из фургона, где жили все вместе. Свет, только бы какая-нибудь из них не ушла снова в город! Это все равно что пустить горностая в курятник. – А я сам пойду к входу и проверю, угрожает ли нам все-таки опасность.

– Она не станет отзываться на то имя, – пробормотал Ноэл, выбираясь из-за стола. Для того, у кого все кости хоть раз в жизни да были сломаны, он двигался весьма шустро. – Ты же знаешь, что не станет.

– Ты понял, о чем я, – огрызнулся Мэт, хмуро глядя на Туон и Селусию. Вся эта путаница с именами – их вина. Селусия сказала Эгинин, что отныне ее имя – Лильвин Бескорабельная, и теперь Эгинин только на это имя и откликалась. Что ж, такое положение Мэта не устраивало, ни касательно себя, ни касательно ее. Рано или поздно она должна одуматься.

– Да я просто так сказал, – заметил Ноэл. – Пойдем, Олвер.

Мэт хотел было выскользнуть вслед за ними за дверь, но его остановил голос Туон:

– Ты даже не прикажешь нам оставаться внутри, Игрушка? Никто не останется охранять нас?

Игральные кости говорили, что он должен найти Харнана или еще кого-нибудь из Красноруких и поставить на всякий случай снаружи. Но Мэт не стушевался:

– Ты же дала слово, – сказал он, нахлобучивая на голову шляпу.

Улыбка, которую он получил в ответ, оправдала риск. Сгори он на месте, но ее лицо просто светилось! С женщинами вечно приходится рисковать, но иногда и улыбка может стать солидным выигрышем.

Добравшись до входа в шапито, Мэт понял, что дни Джурадора без Шончан подошли к концу. Прямо через дорогу несколько сотен человек снимали с себя вооружение, разгружали фургоны, ставили ровными рядами палатки, выстраивали коновязь. Причем очень ловко и оперативно. Он увидел тарабонцев – у них со шлемов свисали кольчужные вуали, а нагрудники пересекали синие, желтые и зеленые полосы – и, судя по всему, пехотинцев, которые складывали в кучу копья и скидывали на землю луки, куда более короткие, чем двуреченские, их латы тоже были раскрашены полосами. Мэт решил, что это, скорее всего, амадицийцы. Тарабон и Алтара не особо жаловали пешие войска, и к тому же алтарцы, состоящие на службе у Шончан, красили обмундирование иначе. Здесь были и настоящие Шончан, – он насчитал около двух-трех десятков. Ошибиться невозможно, их отличали цветные пластинчатые доспехи и шлемы, напоминающие голову насекомого.

Трое солдат – стройных, ладно скроенных – неторопливо переходили дорогу. Их синие плащи, с зелеными и желтыми полосками по вороту, несмотря на яркость расцветки, были вполне обычными, на них виднелись следы от ношения доспехов. Но звание их обладателей определить было сложно. Видимо, все-таки не офицеры, но от этого они не становились менее опасными. Двое могли оказаться выходцами из Андора или Муранди, или даже из Двуречья, но вот разрез глаз третьего и его медового цвета кожа выдавала в нем салдэйца. Не останавливаясь, они двинулись в лагерь артистов.

Один из конюхов три раза пронзительно свистнул – его свист эхом разнесся по всему лагерю. Косоглазый парень по имени Боллин перегородил дорогу троице кувшином:

– По серебряному пенни с каждого, Капитан, – обманчиво сладким голосом промурлыкал он. Мэт слышал, как однажды здоровяк говорил тем же вкрадчивым тоном за секунду до того, как огреть собеседника стулом по голове. – За ребенка пять медяков, если он мне по пояс и выше, для тех, что поменьше, – три. Бесплатно только детишкам, которых нужно нести на руках.

Медовокожий Шончан поднял руку, как будто собирался отпихнуть Боллина с дороги, но заколебался. Выражение его лица стало еще более суровым, если такое вообще возможно. Двое его товарищей выпрямились и сжали кулаки как раз в тот момент, когда послышался топот ног, возвещающий о прибытии мужской части труппы. Артисты прибежали прямо в сверкающих костюмах, а конюхи так, как были, в грубых шерстяных сюртуках. У всех в руках было по дубинке, даже у Люка, на котором красовался великолепный красный плащ, расшитый золотыми звездами вплоть до отворотов сапог, и даже у обнаженного до пояса Петры – самого тихого и безобидного человека, которого Мэт когда-либо встречал. Сейчас глаза Петры метали громы и молнии.