Поцелуй льда и снега - Лионера Азука - Страница 42

– И сколько из них сделали это?

– Никто, – говорит он с нескрываемым удовольствием в голосе. – И в какой-то момент они все сдались. За исключением Вальдура. Он возвращался снова и снова, неважно, сколько раз я его побеждал. Я даже дошел до того, что решил унизить его окончательно, чтобы он наконец сдался, потому что я тоже устал. Но каждый раз после поражения он вставал и спрашивал, когда сможет повторить попытку. В конце концов мне приходилось возиться не только с ним, но и с Юринной, потому что она тоже хотела быть с ним. Так что да, это было взаимно, но я был слишком горд, чтобы признать, что настойчивость Вальдура нравилась мне. Я не хотел нарушать собственное правило, но также не мог просто дать ему победить.

Мы выезжаем из деревни, и Леандр направляет Элору на дорогу.

– Но в итоге я был близок к тому, чтобы дать им обоим свое благословение. Даже от меня не ускользнуло, как они смотрели друг на друга, и я знал, что с ним Юринна будет в хороших руках. – Он на мгновение замолкает, прежде чем шумно вздохнуть. – Затем был набег земельцев, во время которого погибла вся моя семья. Я был в ярости и печали и винил Вальдура в своем гневе. Я заявил, что он должен был спасти ее, если правда любил. Что он должен был защищать ее до самой смерти.

Я хмурюсь.

– Я думала, что юношей не было в то время в деревне.

– Их и не было, но я был так зол, что все логические объяснения не имели для меня никакого смысла. Я стоял перед руинами моей жизни: семья была уничтожена, а дом сожжен до основания. Вальдур, напротив, пребывал в добром здравии. Это было несправедливо.

Я кладу свою ладонь на руку, которой он обнимает меня.

– Ты прав. То, что твоя семья мертва, несправедливо. Но в этом не было вины Вальдура. Уверена, что он защитил бы Юринну, если бы это было возможно.

Он давит сильнее на мой живот, притягивая меня как можно ближе.

– Я знаю, – бормочет он. – Я все это знаю. И тогда тоже знал. Но мне нужен был кто-то, на кого я мог бы выплеснуть свой гнев, когда я не воевал с земельцами. Вальдур безропотно принял мой гнев и не стал жаловаться, когда я побеждал его жестче, чем нужно. Однажды я случайно сломал ему руку во время боя на мечах, и он неделями не мог работать. Грета прочитала мне целую лекцию, но в то время я не слушал даже ее.

Мне трудно представить Леандра, движимого ненавистью, но его объяснения имеют смысл.

– Юринна… мертва, – осторожно говорю я. – Почему вы все еще соревнуетесь? Это же не может быть из-за нее?

– Напротив, – отвечает Леандр. – Вальдур попросил у меня разрешения навестить ее могилу и принести цветы. Я отказал.

Я вздрагиваю. Даже после всего, что с ним случилось, это решение кажется мне слишком жестким.

– Я не могу выбраться из своей шкуры, – бормочет Леандр. – Или, по крайней мере, не мог этого сделать. Я был полон дикой решимости вечно держать Вальдура подальше от Юринны, даже от ее могилы. Я хотел быть единственным, кому позволено навещать ее и других и оплакивать их. Хотел быть с ними наедине, чтобы хотя бы сохранить иллюзию их общества. И не мог понять, почему Вальдур до сих пор что-то чувствует к Юринне. Потому что – как ты уже сказала – она мертва, и никакая сила в мире не сможет вернуть ее обратно. Так почему же он продолжал считать, что я выставляю его на посмешище и унижаю? Это не укладывалось у меня в голове.

– И… почему он продолжал?

Леандр прислоняется лбом к моему затылку и зарывается лицом в волосы. Когда он говорит, его теплое дыхание касается моей шеи.

– Вальдур не просто интересовался моей сестрой. Она не просто нравилась ему. Он был – и есть – влюблен в нее. После того как я вчера позволил ему посетить ее могилу, я спросил его, как он все еще может любить ее, хотя ее… больше здесь нет. Он считает, что такие глубокие чувства не исчезнут просто так. Как бы сильно ты этого ни хотел, ты не можешь взять их, упаковать в сундук и запереть навсегда. Они так и останутся. В какой-то момент Вальдур наверняка женится на другой женщине, но часть его все равно будет любить Юринну.

Мои глаза горят, но я с силой смаргиваю слезы. Я действительно рада, что он не может видеть моего лица. Меня огорчает сама история, но больше всего – его ломаный голос.

– Я не понимал, – бормочет он. – Думал, что я совсем одинок в своей боли, и завидовал тем, кто, в отличие от меня, не потерял так много. Но настойчивость Вальдура показала мне, что я не одинок и не должен быть таким. И что спустя долгое время я способен испытывать другие чувства кроме гнева и зависти.

– Он вчера проиграл тебе в армрестлинге, – говорю я, нахмурив лоб. – Но все же ты позволил ему посетить могилу Юринны…

Леандр слегка откидывается назад.

Я качаю головой.

Он отпускает поводья и обнимает меня и второй рукой.

– Из-за тебя, Ви. Время, которое я провожу с тобой, заставляет меня забыть обо всем плохом в моей жизни. Я снова могу дышать спокойно, не чувствуя себя виноватым за каждый вдох. С тобой я чувствую, что когда-нибудь все будет хорошо. Не сегодня и не завтра, но когда-нибудь точно. За годы войны я многое забыл и разучился делать. Как ощущаются мир и покой. Как я могу проспать всю ночь, не вздрагивая от малейшего шума. Как должен обращаться с другими людьми, которые не являются моими врагами на поле боя или моими подчиненными. Как я… должен двигать руками не для того, чтобы причинить боль, а чтобы быть нежным. Но с тобой постепенно начинаю понимать все эти вещи. – Он мягко целует кончик моего уха. – Ты мне нравишься, Ви. Очень даже нравишься. И когда ты сказала, что останешься здесь, сделала меня самым счастливым человеком в мире. Но еще до этого я наконец понял, что имел в виду Вальдур. Чувства нельзя запереть. Я всегда буду оплакивать свою семью, но я не должен забывать хорошие моменты, которые у нас с ними были. И ни при каких обстоятельствах не могу позволить своей утрате сделать меня слепым ко всему прекрасному в этом мире.

Я извиваюсь в его объятиях, пока не поворачиваюсь к нему так, что мой рот наконец находит его. Его губы прохладны от утреннего воздуха. Я сосу и покусываю их, вызывая у него хриплый стон, который не только возбуждает меня, но от которого у меня внутри все покалывает. Со вчерашнего вечера мне пришлось воздержаться от подобных поцелуев, которыми он поджигает и одновременно пожирает меня. От которых я поднимаюсь, как цветок, на который впервые падает солнечный луч. Я настолько зависима от его прикосновений, объятий и поцелуев, что каждая секунда без них ощущается как пытка.

Он проник в мое сердце и не просто разбудил меня от глубокого холодного сна. Как и он, я долгое время была слепа ко всем прекрасным вещам в мире, потому что со мной поступили несправедливо. Я покорилась своей судьбе без ропота, пока богиня не только показала мне выход, но и послала Леандра. Я никогда не отдам эти дары.

Я так много чувствую к нему – к молодому, заносчивому рыцарю, который спас мне жизнь, когда с ней уже было покончено, и который покрыт шрамами не только внешне. Каждый из них – доказательство того, что он выжил. Что был сильнее своего противника. И что снова поднимался, когда мог сдаться.

Я не поднялась. Я лежала и ворочалась. Но благодаря Леандру у меня теперь бесконечное число возможностей.

Я благодарю свое сердце за то, что его выбор пал на Леандра, и я с нетерпением жду каждого дня, когда смогу вместе с ним открывать для себя красоты этого мира.

Глава 20

Леандр

Дорога в Браннвин никогда еще не казалась мне такой увлекательной. Может, потому, что сейчас общество более приятное, чем когда-либо. Я бы не возражал, если бы ближайший город находился в трех днях пути, пока Давина будет меня сопровождать. Даже когда мы не говорим и предаемся своим мыслям, я чувствую себя более связанным с ней, чем с любым другим человеком. Я любил своих сестер и пошел бы за ними сквозь огонь, но связь, которая у меня с Давиной, для меня совершенно новая и не объяснимая ничем из того, что я чувствовал до сих пор.