Поцелуй льда и снега - Лионера Азука - Страница 19

– Если у тебя есть выбор, нет, – бормочет он. – Но во время реального боя у тебя есть всего несколько секунд, чтобы прикинуть, куда ты будешь атаковать. Прежде чем впасть в шок и вообще ничего не делать, нацеливайся туда, где ты сможешь нанести наибольший урон. И пусть это будет лишь поверхностная рана. Каждый недостаток твоего противника – твое преимущество. – Он наклоняется ко мне ближе. – Конечно, больше всего я хотел бы, чтобы ты не попадала в ситуацию, когда тебе нужно будет защищать себя.

– Это… – «Не смотри на его губы!» —…я бы тоже хотела этого избежать. Но раз уж я одна…

Внезапно он кладет мне руку на щеку. Я едва могу подавить вздох.

– Ты могла бы найти работу при здешнем королевском дворе, если ты точно не хочешь возвращаться во Фриску.

Я должна сначала вспомнить, как говорить.

– Это не та жизнь, которую я хочу вести. Если в какой-то момент я найду в себе смелость сбежать из своей старой жизни, захочу встать на совершенно новый путь.

Он смотрит на меня слегка сузившимися глазами, будто ему нужно тщательно обдумать мои слова. Хотела бы я знать, что происходит у него в голове, когда он наблюдает за мной.

– Я восхищаюсь твоей решимостью, – признается он некоторое время спустя. – Хотелось бы, чтобы я тоже мог решиться изменить свою жизнь.

Вопросительно наклонив голову, я прижимаюсь лицом к его руке. Не могу сказать почему, но мне это нравится.

– Я думала, ты любишь быть рыцарем.

Взгляд Леандра неуверенно блуждает, будто он должен тщательно обдумать свои слова.

– Я обожаю своего короля и люблю свою страну. Меня наполняет гордость, когда я сражаюсь за тех, кто не может защитить себя. Я взвалил на себя эту миссию, потому что у меня не было другой перспективы. Но… в последние несколько лет я все больше и больше осознаю, что теряю собственную жизнь из-за этого. Я воюю за короля, страну и беззащитных. Но не воюю за самого себя. Если война когда-нибудь закончится, возможно, я буду уже стариком, который пропустил все, что должен был испытать. Я буду лишен своей единственной цели существования и совершенно одинок. И тогда уже не буду знать, что делать со своей жалкой оставшейся жизнью.

Не задумываясь, я позволяю своим рукам соскользнуть с его шеи и обхватить его лицо. Как и раньше, я точно не знаю, что происходит внутри него. Он кажется таким грустным, таким потерянным, что я чувствую его одиночество, будто оно мое собственное. Возможно, мы настолько похожи, и поэтому я знаю наверняка, что он сейчас чувствует. Я понимаю, каково это – быть одной и постоянно слышать, как это хорошо. Несомненно, многие солдаты, оруженосцы и другие рыцари восхищаются Леандром. Они видят одного из самых близких доверенных лиц короля и одаренного мечника, воина, одерживающего одну победу за другой.

Но они слепы, чтобы разглядеть человека, который скрывается за этой репутацией и способностями.

Почему Леандр дал мне возможность увидеть, кем является на самом деле, остается для меня загадкой. Может, потому, что здесь больше никого нет. Но вероятно… он тоже чувствует эту глубокую связь между нами и я не придумываю что-то.

Я собираю все свое мужество, внутренне готовясь к резкому отпору, который неизбежно последует, и провожу большим пальцем по его щеке. Совсем быстро, но этого достаточно, и он с подавленным вздохом закрывает глаза. Мое сердце колотится как сумасшедшее, но я не нахожу смелости, чтобы снова погладить его.

Вместо того чтобы оттолкнуть меня, Леандр кладет свободную руку мне на поясницу и притягивает ближе, так что моя грудь касается его с каждым беспокойным вздохом. Но кроме этого мимолетного касания, мы дальше друг от друга, чем мне хотелось бы.

– Я почти забыл, каково это, – шепчет он, и я не понимаю, что он имеет в виду. Но я не спрашиваю у него ничего и не шевелю ни единым мускулом. – Все в порядке? Если ты не возражаешь, я хотел бы постоять так некоторое время.

– Все в порядке, – шепчу я в ответ, боясь, что одно громкое слово может заставить его вернуться к своему мрачному «я».

Нерешительно снова поглаживаю его по щеке. На этот раз он хмурится – не задумчиво, а будто от боли. Мое сердце сжимается от этого, а после возвращается к быстрому темпу. Я бы хотела прижать его к себе, но не решаюсь. Между нами есть четкая черта; он дал мне это понять, когда притянул к себе. Если я перейду эту черту, он снова закроется и, возможно, никогда больше не позволит мне подойти так близко.

Его руки, теплые и нежные, лежат на моей щеке и спине, но он замер как истукан. Я не знаю, радоваться этому или расстраиваться. В любом случае мои чувства сейчас не имеют никакого значения.

Когда он снова открывает глаза и я почти тону в игре цветов: коричневого, зеленого и золотого, – становится хуже. Желание быть ближе, чем позволяет проведенная им граница, почти лишает меня рассудка. Я хочу прижаться к нему и дать ему опору, в которой он, похоже, нуждается. Я чувствую ее – тоску, которая исходят от него и которая сбивает его с толку так же сильно, как и меня. Но в отличие от меня он, кажется, все контролирует.

Осторожно, словно чтобы не напугать меня, он тянется и проводит пальцами правой руки по моему уху. Его взгляд, зачарованно мерцая, следит за каждым движением, пока одна за другой меня накрывает волна приятной дрожи, и я собираюсь отбросить опасения, что все же пересеку воображаемую границу. Чтобы что-то делать – не знаю что, но мне кажется неправильным игнорировать свои чувства.

Когда его пальцы наконец достигают кончика уха, на его губах расплывается улыбка, которая волнует мое сердце. Но она исчезает так же быстро, как и появилась.

Когда он выпрямляется и хмурится, я понимаю, что время, когда он позволил мне заглянуть за фасад гордого рыцаря, прошло. Резко отдергивает руки и делает шаг назад – подальше от меня. Места на моей коже, которых он только что касался, тут же замерзают.

– Извини, – бормочет он.

Я опускаю руки, которые только что обхватывали его лицо, а теперь бессмысленно повисли в воздухе.

– Не за что извиняться.

В нерешительности мы стоим так мгновение, судорожно подыскивая подходящие слова, но не находим их. Мое сердце еще не поняло, что момент миновал, потому что оно все еще бьется быстро и взволнованно. Бурление крови в моих жилах не хочет проходить и почти сводит меня с ума.

– Мы должны тренироваться, пока для этого достаточно света, – наконец говорит Леандр.

Я киваю, потому что ничего другого не остается. О том, что он хотел показать, как защищаться с помощью кинжала, я уже почти забыла. И у меня больше нет желания тренироваться после того, что только что произошло. Хоть ничего и не было.

Он протягивает мне один из кинжалов, и, чувствуя знакомую холодную тяжесть в руке, я неохотно стряхиваю воспоминание о близости Леандра, чтобы лучше сосредоточиться.

Однако когда он подходит ко мне вплотную, чтобы поправить мою позу, концентрация мгновенно улетучивается. Я задерживаю дыхание, когда он проталкивает ногу между моими, чтобы, слегка надавив, раздвинуть их сильнее.

– С более широкой стойкой ты не так быстро теряешь равновесие, – бормочет он мне в ухо, что не помогает держать равновесие.

Ударив меня по пятке, он дает понять, что я должна выставить правую ногу немного вперед. Он стоит так близко позади меня, что его грудь прижимается к моей спине. Он поднимает мою руку, которой я сжимаю кинжал так, будто от этого зависит моя проклятая жизнь.

– Стой именно так, – дает он следующее указание.

Я почти издаю протестующий звук, когда он отходит в сторону. Вместо того чтобы снова позволить мне тренироваться в одиночестве, он встает передо мной.

– Теперь попробуй напасть на меня.

В недоумении я распахиваю глаза.

– Что?

– Ты должна напасть на меня.

Он, наверное, несерьезно?!

– Но… я могу причинить тебе боль…

Он смотрит на меня с надменной усмешкой.

– Ты можешь попробовать.

Для меня загадка, как ему в голову пришла мысль, что он сможет увернуться от меня на небольшом, всего в несколько сантиметров, расстоянии… Я ударю его и причиню боль и…