Семья волшебников. Том 1 (СИ) - Рудазов Александр - Страница 99

Совнар выпустил большое кольцо дыма. Ползущая за бобром Вероника тоненько закашлялась.

— Возможно, насчет «не вызывать стечения обстоятельств» мы немного погорячились, — сказал ей Совнар. — Как мы теперь его заберем?

— Дя, — ответила девочка.

— Но ты-то не клялась, — продолжил Совнар. — Ты просто ребенок. Ты даже не понимаешь, о чем я говорю, не так ли?

— Дя.

— Смотри, какая красивая у меня зажигалка, — прищелкнул пальцами Совнар.

Вероника зачарованно уставилась на игрушку. Зажигалка и правда была очень красивая — серебристая, с красными разводами, похожая на языкастого демона.

— Смотри, — чиркнул колесиком Совнар. — Вот я щелкаю — есть огонек. Вот я щелкаю — другого цвета огонек. Как Нижний Свет — каждый раз меняю цвет огонька.

— Дя!

Это точно «дай». Совнар улыбнулся маленькому полудемоненку и положил зажигалку на траву. Вероника тут же подползла и схватила ее, забыв о пере Кагена.

— Я даю ее тебе на хранение, — сказал Совнар. — Это не игрушка, эта зажигалка очень легко… поджигает. Смотри, Вероника, не вздумай играть там, где много сухой травы. Она очень легко загорается.

— Ты не имеешь права вызывать обстоятельства, которые могут привести к моей смерти! — напомнил волшебник-дерево. — Хотя ты и не сможешь сжечь дерево зажигалкой. И зачем ты даешь ребенку играть с огнем? Откуда у тебя вообще ребенок?!

— Я его украл, — спокойно ответил Совнар. — Вырвал из рук рыдающей матери, которая не хотела отдавать мне долг. Кстати, у тебя же есть дети?

Вероника чиркнула зажигалкой, и ее глаза округлились. Она потрогала огонек, обожглась, тихонечко пискнула и выронила зажигалку. Дерево вскрикнуло:

— Не смей! Ты не можешь пытаться меня сжечь! Убить меня! Договором это запрещено!

— Я и не пытаюсь тебя убить, — ответил Совнар. — Я просто дал ребенку поиграть с зажигалкой. И надеюсь на лучшее.

— А она сама не сгорит?

— Ну… всякое возможно. Я ей не отец.

— Демоны… ублюдки…

Трава, впрочем, не загорелась, огонек сразу потух. Вероника пососала обожженный пальчик, подобрала зажигалку и снова начала чиркать. Дома ей таких игрушек не давали, и она была зачарована этим новым волшебством.

— Бессовестное исчадие, — укоризненно сказал дуб. — Ты разве не понимаешь, что нарушаешь условия контракта? Ты вызываешь стечение обстоятельств, любой суд займет мою сторону. Но хорошо, хорошо, сжигай меня! Сжигай — и будь проклят!

— Бессовестный?.. — удивился Совнар. — Я?.. Естественно, я бессовестный. Странно пытаться меня этим устыдить, я же демон. Зато я законопослушен. А какое у тебя оправдание?

— В смысле?

— Когда ты заключал договор, там черным по белому было писано, чем и когда тебе придется платить. Ты и в самом деле думаешь, что можешь гонять демонов Паргорона по своим делам, получать наши льготы и услуги... и потом увильнуть от оплаты?

— Я был обманут! Я получил гораздо меньше, чем стоит моя душа!

— Не переоценивай стоимость своей душонки. Я вот сейчас перечитал контракт, и вот на что обратил внимание: тебе можно продлевать свою жизнь, но нельзя получать фактическое бессмертие. Фактическое, понимаешь? А теперь я изучил ауру дуба… и это вовсе не дуб. Это что-то типа магического баньяна… а они бессмертны.

— Ложь! — возмутился волшебник. — Я… следовал букве договора!

— Ты слишком жаден, — подошел и погладил кору Совнар. — Тебе было мало стать просто долгоживущим деревом. Ты понадеялся, что сможешь стать вечноживущим и сумеешь скрыть этот факт. Но откуда тебе было знать, что по твою душу явится не обычный бушук, а банкир?

— Я могу это контролировать, — торопливо произнес волшебник. — Это не истинное бессмертие. Только… вечное самоподдержание физической оболочки. И потом, я же дерево.

— Нет, тебя уже поймали, — ухмыльнулся Совнар. — Я теперь вижу твои корни… большая часть тебя под землей. Это даже не баньян, это… какой ты огромный. Ты и вправду добился с нашей помощью великого могущества. Бессмертия к тому же. Даже если б я сжег этот дуб подчистую — что бы случилось? Ничего. Ты бы ускользнул в свою корневую систему, а потом пророс снова. Хитро, ваше чародейство, очень хитро.

Вероника продолжала чиркать зажигалкой. Только теперь огонек почему-то все время оставался лиловым. Совнар покосился с недоумением, Вероника повернула к нему голову, чиркнула снова — и загорелся синий огонек… зеленый… серый…

— Итак, что же мы с тобой будем делать… — произнес Совнар. — А собственно, что я?.. Ты добился бессмертия — добился. Нарушил контракт. Я тебя забираю. Восемь лет назад еще мог забрать, считай их моим подарком.

Под землей что-то загудело. Земля содрогнулась, пошла волнами. Вероника не удержалась в сидячем положении и упала, издав недовольное кряканье.

— Сопротивление бесполезно, — предупредил Совнар, сворачивая контракт в трубочку. — Не делай сам себе хуже, глупая условка.

Суд затягивался, и Фурундарока это все сильнее злило. Он хотел побыстрее со всем покончить, и ему было плевать, кому достанется этот детеныш, одно из множества порождений его брата.

Решись дело в пользу Лахджи — Фурундарок будет рад, что удалось насолить Хальтрекароку. Решись в пользу брата — не устанет напоминать, что это только благодаря ему племянница вернулась в отчий дом.

Но другим было не все равно. Мазекресс упорно стояла на своей позиции, а Клюзерштатен умышленно затягивал заседание, потому что вонючего козла оно веселило. Кийталана билась за свою подружку, как львица, а Хальтрекарок твердо намеревался уж в этот раз не поступиться ничем.

— Это моя дочь! — снова и снова повторял он. — Моя собственность! Я демолорд, в конце концов!

— Не имеет никакого значения, — холодно отвечала Кийталана. — Сейчас девочка живет в Мистерии, а по законам Мистерии до наступления совершеннолетия она находится под опекой мастера фамиллиаров, которому принадлежит фамиллиар-мать.

Лахдже не понравилось, как звучит этот крючкотворский выверт, но все лучше, чем если Астрид передадут биологическому отцу.

Вообще, оказалось, что такие вот межмировые дела — это что-то невероятно запутанное, опирающееся на миллион древних законов, договоров и прецедентов. Причем Паргорон тысячелетиями оттачивал свою юриспруденцию, поэтому у него так чудовищно сложно выцарапать хоть одну душонку. Утопят в бумагах, задушат поправками и приложениями.

К счастью, в этот раз речь не шла о финансовой стороне. Никому из судей не было дела до Астрид, и даже Хальтрекарок хотел ее получить только из мелкой мести, а не ради нее самой. Так что ни члены суда, ни Паргорон в целом не были лично заинтересованы, и можно было надеяться на удачный исход.

Тем более, что Кийталана как раз достала заготовленный козырь.

— Встаньте, муж ответчицы, — велела она. — Отвечайте высокому суду — оформили ли вы опеку над объектом спора по всем законам Мистерии? Признали ли указанную Астрид своей дочерью?

— Оформил и признал, — произнес Дегатти, злорадно глядя на Хальтрекарока. — Вот, здесь паспорт волшебного существа. Здесь подтверждается, что Астрид находится под моей опекой как дочь моего фамиллиара, дочь моей жены и моя собственная дочь, что по всем правилам заверено в Кустодиане. Вот печать супрефекта и подписи двух свидетелей, подтверждающих, что мое поручительство было искренним и добровольным.

— Смертные бумажки, заверенные смертными букашками, — фыркнул Хальтрекарок. — Кто вообще в здравом уме будет принимать это в расчет?

— Сальван будет, — холодно произнесла Кийталана. — И Паргорон, смею надеяться. Я напоминаю высокому суду, что именно этот повод всегда использовался истцом, когда он брал очередную жену из смертных. Вступая с ними в брак, он, согласно законам Паргорона, обретал над ними полную власть, и ни один из наших исков, а такоже исков других миров, не был удовлетворен несмотря на все апелляции. В том числе — вот, предъявляю копию акта, — иск о судьбе самой Лахджи, тогда еще смертной по фамилии Канерва. Смею надеяться, законы работают в обе стороны.