Семья волшебников. Том 1 (СИ) - Рудазов Александр - Страница 43

Что случилось?

Ты его видишь? Он тоже в парадном, а его жена?.. Она что, на королевский бал собралась?.. Я же просила всех прийти в домашнем!

Это мистерийские традиции. Все просят прийти в домашнем, но все знают, что это просто вежливость. Если мероприятие официальное, с бумажными приглашениями, и там будут другие волшебники — все явятся в лучшем виде.

Да ну… мы же не сможем поддержать такой уровень.

Ихалайнен сможет.

Я жил ради этого момента.

Что мне делать… хорошо хоть дочь не опозорится. Как вовремя дедушка научил ее делать книксены…

Лахджа начала судорожно рыться в шкапах и туалетных столиках, подбирая украшения. У нее были аксессуары для выхода в свет, за два года в Валестре они с Майно ходили и в театры, и в рестораны, и на светские рауты… но там она была просто одной из посетительниц.

А тут она хозяйка бала.

С Пордалли явились не только жена и дети, но и еще какие-то родственники. Волшебники Мистерии делятся на тех, кто живет один как сыч, и тех, кто возглавляет целый семейный клан. И Пордалли явно был из вторых.

Двоюродная сестра, два племянника, шурин и свояченица, престарелая бабушка, какой-то вообще не родственник, а друг семьи… Дегатти только и успевал отвечать на приветствия. Енот мелькал вихрем, каждому поднося закуски и бокал превосходного вина.

— Мне сока, — величественно произнесла Астрид и сделала книксен. Просто так.

Спустившейся наконец к гостям Лахдже Пордалли искренне обрадовался, а вот его жена не очень. Инкадатти уже нашептал ей, что хозяйка поместья — суккуб, который только и смотрит, как бы еще кого из волшебников захомутать. Даже старым человеком не побрезговала, еле удалось сбежать.

Зато Варкундр Пордалли от души приветствовал новых соседей. Ему, как оказалось, было уже за семьдесят, но выглядел он на сорок пять и очень обрадовался, что заехал кто-то не слишком старый и тоже с детьми.

Конечно, он немного приуныл, увидев, что ребенок — демон, но Астрид вела себя как обычная девочка, не кусалась, не плевалась кислотой и не крутила головой, как сова. Эти дурные привычки она давно переросла.

В отличие от Инкадатти, Пордалли не был таким уж великим волшебником. Только магистр, на премию Бриара даже не надеялся. Просто жил в свое удовольствие, неплохо зарабатывал и часто путешествовал… ну, раньше. Унаследовав десять лет назад фамильное поместье, он решил остепениться, женился на волшебнице из другой старой семьи, завел детей и как-то так вышло, что у них поселилась целая свора приживал из немогущих родственников.

— А они что же, не работают, что ли? — не поняла Лахджа.

— Аха-ха-х!.. — немного неестественно рассмеялся Пордалли.

Минута в минуту явился бессмертный Олиал «Сребролук» Бомениарс. Инкадатти при его виде аж позеленел, и в воздухе повисло некоторое напряжение. Не только из-за Инкадатти — Пордалли тоже поприветствовал Олиала холодно. Чувствовалось, что здесь, в этом тесном кругу волшебников старых фамилий, чужак нечеловеческого рода воспринимается белой вороной.

Лахджа уже знала, что Олиал свое поместье действительно просто купил. Это очень сложно — для большинства членов старых семей продавать их сродни продаже первородства. Там ведь даже в фундаменте лежат кости славных предков, и ко многим усадьбам прилагается домашний призрак. Кто-то из твоих дедушек или бабушек приглядывает за внуками.

Тот же Майно получил наследство с обязательным условием — он не имеет права его продавать, дарить и проигрывать. Он будет владеть им до конца жизни, а в наследство может оставить только другому Дегатти, причем обязательно волшебнику. Хоть самому захудалому — но волшебнику, выпускнику Клеверного Ансамбля.

Но не все оставляют такие жесткие завещания, как покойный Гурим Дегатти. Олиал свое поместье купил у волшебницы, которой нужнее было золото, чем фамильное гнездо. За баснословные деньги, не торгуясь, но купил.

И на него смотрели так, словно он купил чью-то мать.

Лахджа чуть ли не единственная искренне ему обрадовалась. Ей тоже было неуютно в этом обществе благородных магов. Она надеялась со временем переменить отношение к себе, но пока что чувствовала себя какой-то грязнокровкой. Смотрели на нее в лучшем случае снисходительно — как на фамиллиара, придаток к волшебнику. Причем фамиллиара-жену, что как-то даже неприлично. Не запрещено, нет, но… но странно.

— Это что, плащ из демонических волос? — спросил опоздавший всего на пару минут Кацуари. — Кир Космодана, это же… где вы такой купили?.. а там еще есть?.. любые деньги!.. его так можно заклясть!.. так можно заклясть!.. на каждый волосок можно нанизать по приказу, к каждому узелку по ключу… и складное каждые двадцать семь…

— Мэтр, пожалуйста, отпустите плащ, — сухо попросил Дегатти.

— Конечно, конечно… — сказал Кацуари, не разжимая пальцев.

Последней явилась почтенная Леонетт Рокуалли, соседка к юго-востоку и профессор Престижитариума. Как и Пордалли, ее сопровождала целая свита, но то были сплошь дети и внуки. Трое сыновей с женами и одиннадцать внуков разного возраста. Никаких, знаете ли, друзей семьи.

Престарелая волшебница была настоящим матриархом, главой семейного клана. В свое время она вышла замуж за немогущего, прожила с ним счастливую сотню лет и родила семерых детей, но лет двадцать назад овдовела и теперь командовала своим потомством единолично. Особенно теми, что жили с ней, в фамильной усадьбе.

Многие из ее потомков тоже были волшебниками. В основном не такими успешными, как профессор Рокуалли, но тем не менее. Майно вспомнил, что отец в свое время очень завидовал соседке, которая производила исключительно талантливых сыновей и дочерей.

— А этот что тут делает? — посмотрела она на Инкадатти через лорнет. — Инкадатти, старый бушук, ты отчего все еще не сдох? Каждый раз меня расстраиваешь! Вижу на горизонте и все надеюсь, что ты наконец в драуга обратился…

Инкадатти засиял от счастья. Рокуалли была достойным противником.

— А я-то гляжу на горизонт и думаю — экая туча поднимается, а потом смотрю — а это и не туча, а это ты! — воскликнул он.

— Ну хоть зрение терять начал, старый ты…

— Тут дети, матушка… — негромко сказал ее старший сын.

Теперь недоставало лишь одного соседа, к востоку, но его ждать не приходилось. В это время года он дома не бывает, поскольку учится в магистратуре, и в свое поместье наезжает лишь летом, зимой и весной, на каникулы. Однако соседи его активно обсуждали.

— Молодой совсем мальчонка, — с охотой делилась мэтресс Рокуалли. — Всего сорока годков. Душеприказчики его уж искали-искали, когда старый Драммен погиб. Думали уж, все, род прервался… а не прервался, нет! И мальчишка такой ладный, талантливый, карьеру делает!

— А кем он приходился покойному? — полюбопытствовала Лахджа.

— Правнучатый двоюродный племянник, боковая веточка. Причем в этой веточке-то одни немогущие были, никто и не ждал!

— А так часто и бывает, — со знанием дела вмешался Майно. — Вот как с председателем Локателли. Сколько поколений одни бакалейщики, а потом раз — и наш Зодер.

— Что за ересь я слышу?! — раздался веселый голос. — Упомянуть Локателли и не добавить, что он величайший волшебник планеты?! Да не сумасшедший ли ты, Майно?! А какова его борода!..

— Мир тебе, Вератор, — спокойно ответил Дегатти.

Своего лучшего друга он тоже пригласил на новоселье, дав разрешение самопризваться в удобное для него время. Будучи профессором Субрегуля, Вератор мог в любой момент переместиться к любому из своих «друзей», но из деликатности не делал этого без предварительного уведомления или приглашения.

В конце концов, друг сейчас может быть занят. Он может спать, обедать, мыться, сидеть в уборной, в конце концов. Это будет не очень по-дружески — ставить его в такое положение и принуждать к общению, когда он меньше всего к этому готов.

— Что, Звиркудын-то не смог отлучиться? — спросил Дегатти.