Владимир Петрович покоритель (СИ) - "Дед Скрипун" - Страница 15

— Лариния сказала, что у него перенапряжение, и сильная усталость. Но все должно пройти. Ей стоит верить. — Второй голос тоже знаком, это Дын. Живы курилки, оба живы. Не утонули. Улыбнулся и почувствовал, как потрескались губы.

— И Строгу она пообещала, что все нормально будет, у него ушиб сильный, хорошо приложило, как только не сломало позвоночник, удивительно. С собой забрать хотела, но он не в какую. Пока говорит Фаст Кардир не поправится никуда не поеду. Ну ты его знаешь, он упертый.

Я еще сильнее растянул губы, улыбаясь: «И этот жив. Придется местным шашлыком давится, раз обещал. Но кто бы поверил, какая это гадость.»

— Знаю. Не раз в бою друг против друга сходились. — Послышался тихий смех.

— Попить черти дайте. — Попросил я.

Трехглазое лицо Дына появилось на до мной, заслонив потолок. Удивленно — озабоченное выражение на нем, мгновенно сменилось на радостное, а род раскрылся и выдал оглушительный рев:

— Фаст очнулся!!! — И этот рев этот покатившись эхом по комнте, выскочил из дома, и расплескался по поселку сотнями голосов. — Слава Ветру!! Фаст очнулся!! Слава Предкам!!!

Мгновенно помещение наполнилось зелеными, гомонящими и толкающимися телами. Суета. Каждый норовит пробиться к моей тушке и заглянуть улыбающейся трехглазой рожей в глаза.

— Расступись! — В дверном проеме появился Строг. Поддерживаемый с двух сторон соплеменниками, он как ледокол, пробился к моей постели, откинул помогающие ему стоять руки, упал на колени и рухнул головой мне на грудь. — Слава Ветру. — Послышался его глухой голос.

Я лежал и как придурок только хлопал глазами, не зная, как на это реагировать, и что сказать. А что ты хочешь? Растерялся. За всю жизнь обо мне не волновалось столько народа одновременно. В горле даже пересохло и глаза зачесались. Вот только одного никак не мог понять: Что я такого сделал, что заслужил такую популярность?

Строг поднял улыбающееся лицо:

— Сегодня мы устроим праздник в твою честь. Будем кушать мясо, запивая вином и наслаждаться медом с горячим компотом. — Он рассмеялся.

— Ах ты подлая баруцкая сволочь! — Расхохотался я. — Запомнил-таки обещание. Так знай же, мерзкая твоя рожа, что, давясь вашим шашлыком, я буду сожалеть только об одном на свете. Что тебя не сожрали сакуры.

Праздник, по моей просьбе, устроили на берегу озера. Правда меня туда практически принесли на руках Сил небыло совсем.

Там узнал, что искать меня тогда, кинулись всем племенем, как только сошла вода, даже грудных детей с собой потащили. Нас обнаружили там же где мы от сакуров отбивались. Лариния, а это она спасла нам жизни, расстреляв и разогнав хищников, жгла костер, и поила наши бесчувственные тела бульоном, из мяса тех же диких собак. Фастиры связали из жердей и снятых тут же шкур носилки, уложили наши податливые тушки, и понесли домой. Вот так я и оказался в поселке.

Как и в прошлый раз, праздник прошел вкусно и весело. Меня заставили спеть «Варяга», будь проклят язык вождя баруци, потом пытали на счет других песен, вынудив затянуть «Катюшу», потом долго совместно разучивали и пели хором, коверкая слова. Весело провели время. Душевно получилось. Единственное, что напрягало, это присутствие незнакомых лиц. Но я старался не придавать этому значения, а зря. Одно из них прервало мою мирную беседу с Гоней.

— Фаст! — Незнакомец упал передо мной на колени.

— Бартыр. Ты не вовремя затеял все это. — С каким-то сожалением в голосе произнес вождь дроци. — Надо было подождать до утра. Ты же видишь, что Кардир еще слаб, для принятия решений.

— Я все понимаю, но мое племя не хочет ждать, они на столько восхищены всем произошедшим, и увиденным здесь, что требуют от меня немедленно решить вопрос. Я не могу противиться их воле.

— Что случилось. — Праздничное настроение как-то сразу слетело, и дно интимное место почувствовало неприятности.

— Племя Були просит великого Фаста, принять их жизни.

Все, барабанная дробь. Приплыл. Становлюсь царьком местных образин. Уже третье племя набивается ко мне в фастиры. Прощай свобода. Прощайте глаза ангела, времени на вас у меня больше не будет, и даже помечтать о вас теперь некогда будет. И название моего царства впечатляющее: «ДОЛБОЯЩЕРЫ», ну прямо в точности отражает всю мою суть. Я в восторге.

Вот прямо со стороны вижу: Сидит голый царь, в окружении пожирающей его глазами толпы, и раздумывает: «Повеситься или утопиться?». Махнул рукой:

— А давай, чего уж. Дави меня пока шевелюсь. Только потом не обижайтесь. Да и какая разница сколько в выгребной яме дерьма. Одной какашкой больше, одной меньше. Кто считать будет?

И принял на себя бремя ответственности еще за семьдесят с хвостиком душ.

Дальше праздник проходил без меня, я ушел от них. Послал все этих уродов к их матери в гости, и ушел. Вернее, практически уполз, из-за слабости. Сказал, что кто за мной последует утоплю, причем по ритуальному новому обычаю, с особой жестокостью. И на вопрос: «А как это?» — ответил такой хищной улыбкой, что ответ не понадобился. Взял с собой кувшин местного пойла, кусок мяса, какую-то лепешку заменяющую хлеб и бухал. Скулил и бухал.

А потом мне снились ее глаза. Я улыбался и пускал слюни как деревенский дурочек, которому леденец на полочке подарили. И это был самый прекрасный сон в моей жизни. Прямо на песке на берегу озера.

Дела домашние

Может уже три месяца прошло, может больше, сбился со счета. Здесь такого понятия как календарь не существует. Не придумали за ненадобностью. Даже такого понятия как смена времен года нет. Зима, это тут называется: «Холодно», лето — жарко, осень — время скуки, весна — рождение жизни. Сейчас у нас тут что-то вроде зимы. Снега нет, а я скучаю по нему, по белому пушистому, скучаю по Новому Году, по Дедушке Морозу с внучкой. По санкам и снежкам, прилетающим в спину от непоседливой детворы. Очень скучаю.

На улице дождь льет уже больше недели, этот Барукс, вообще специфическое место, со своими странными законами жизни, со своими дебильными извращениями над животным и растительным миром, с разнообразием разумных существ. Я пока конечно только два из них знаю, но что-то мне подсказывает, что это не предел, и места эти меня еще удивят.

Что это за зверь такой — Этот Барукс? А я отвечу. Это название планеты, на которой я на данный момент нахожусь. Сам только, что узнал, зуб даю. Лекцию выслушал только что, от местного бомонда, о мироустройстве.

Они тут думают, что земля плоская. Точно говорю, сам в начале не поверил. На смех меня подняли, когда я попытался объяснить, как все на самом деле. Астрономы недоделанные. У них не звезды по ночам над головой, а предки костры на небе жгут. И ведь каждый из моих долбоящеров знает, к какому костру он после смерти пойдет, и кто там его встретит, точно пальцем покажет в нужную точку, только спроси, целую лекцию выслушаешь.

Солнце и луну у них по небу ветер гоняет… На вопрос почему всегда, в одно и тоже время, с лева и на право гоняет, и куда прячет на закате, а также почему они утром с другой стороны восходят, ответ идеальный: «Все в руках ветра», я просто в шоке.

Ветер — это главное и единственное божество, ведущее всех во жизни своим непостоянным характером, от рождения до смерти, и даже после нее, переселяя умерших к кострам предков, которых тут, кстати, очень чтят, и очень трепетно относятся к их визионерскому мнению, на счет своих поступков.

От скуки мне даже зимой умереть не дают. А как иногда хочется посидеть вот так, ничего не делая пару месяцев дома, и повыть от безделья. Не получается. Хотя нет, вру иногда завываю, но правда по-другому поводу и в основном по ночам — от одиночества. Друзья конечно часто приходят в гости, не оставляют меня бедолагу, вот только рожи у них уродливые, трехглазые и зеленые. И пусть их вид, давно меня уже не беспокоит, и даже нравится в чем-то, но всеравно, хочется увидеть нормальное человеческое лицо.

А еще, у них у всех есть семьи. Нормальные, со стариками и детьми, со своими скандалами и праздниками, а у меня? С кем мне судьбу тут соединишь? Со старшей дочерью Гони? Три раза ха. Как представлю нас в одной постели, и ее лежащую голову на своем плече, нежно рассматривающую меня подбородочным глазом, и воркующей ласковым голосом: «Милый», и еще для лучшего выражения чувств, язычком раздвоенным, фиолетовым в ушко — тык. Сразу появляется желание кастрироваться. А если даже теоретически, повторяю, теоретически, не надо делать таких выводов, потомство наше представить, так дрожь пробирает. Сюрреализм. Пикассо нервно курит в сторонке.