Навеки твоя (СИ) - Устинова Мария - Страница 29

— Он подозревает, что ты жив, — сказала я. — Это он потребовал эксгумировать тело.

— Поэтому я и пришел за тобой. Видел эксгумацию в новостях. Больше нельзя ждать, они скоро узнают, что я жив. Я решил забрать тебя и не смог найти, потерял, старый дурак! Даже позвонить не могу, чтобы себя не выдать и тебя не напугать. Андрей тебя прятал. Хорошо, что смог с тобой здесь пересечься…

Он выдохнул, а я крепко зажмурилась.

Интересно, что происходит снаружи? Моя охрана сбилась с ног меня разыскивая… И Андрей… Там, за стенами нашего убежища, должно быть, весь мир сходил с ума, а здесь была наша тихая гавань, где все хорошо. Ненадолго.

Я знала, догадалась, от кого на самом деле меня прятал Андрей в тайных квартирах. Не только от врагов, но и от мужа. Знал он точно или нет, но догадывался. И Эмиль видел нас на кладбище вместе: как Андрей бросается на мою защиту, я рыдаю у него на плече, как он целует мне пальцы… Как уезжаем вместе.

У меня похолодело в груди.

Если Эмиль читал новости, то видел и сплетни, что я теперь со следующим хозяином города…

Наверное, он почувствовал мою скованность, хотя секунду секунды я была расслабленной.

— Посмотри на меня, маленькая, — пальцы на лице были твердыми, когда Эмиль заставил взглянуть себе в глаза. — Сколько ты с ним пробыла? — он смотрел на меня, словно читал, как открытую книгу. — У него с тобой что-то было?

Глава 27

На первый вопрос я смогла ответить:

— Неделю.

В глубине серых глаз возникли настороженность и надежда. Отчаянная надежда вопреки всему. Он догадывается. И боится правды.

Я убито опустила голову, несмотря на жесткие пальцы на подбородке. Красноречивое молчание. Эмиль знает, что Андрей сходил по мне с ума. Был одержим. Муж убрал волосы от лица, пытаясь заглянуть в глаза. Гладил шею и плечи, и руки дрожали.

— Твою мать, — хрипло сказал он, в голосе появился надрыв. — Маленькая… Он тебя заставил?

Огромный соблазн сказать «да». Но это ложь, действительно грязная ложь, которой Андрей не заслуживает. И Эмилю снова будет больно, что не уберег. Лжи в отношениях быть не должно. Я сама так говорила, когда в лицо бросала ему фото с проститутками. Главное, не лгать. Даже если страшно. Будь, что будет.

— Нет, — выдохнула я.

Эмиль меня отпустил и выпрямился. Глаза еще не верили, но выражение, глубина, которую они приобрели такие, словно он потерял все. Словно у него болевой шок.

Меня сковало льдом. Раньше я чувствовала боль Эмиля, но не теперь. Холод охватил тело и добрался до кончиков пальцев, которыми, как скрюченными птичьими когтями, я, съежившись, цеплялась за мужа.

Я боялась его взгляда. Боялась реакции. Боялась его.

— Антон сказал, ты умер, — тихо произнесла я.

Эмиль наклонился и, заметив дрожащий блик в остекленевших глазах, я больше не смогла отвести взгляд.

— Ты с ним переспала? — от бешенства у Эмиля начал дергаться подбородок. — Переспала с Ремисовым?

Я отступила, инстинктивно выставив руки, но он просто смотрел на меня. Разочарование в глазах, сжатые в немом страдании челюсти, и этот взгляд… Взгляд — хуже всего. Потому что больно.

— А чего ты ждал, — Эмиль молчал и мне бы помолчать тоже, но я не смогла. — Мне было плохо… Я чуть не свихнулась без тебя, Эмиль.

— Ты обещала меня ждать. Ты обещала! — заорал он и швырнул дневник, лежащий на краю стола.

Слабо скрепленные листы рассыпались, разлетаясь по кабинету. Я закрылась руками от нескольких, полетевших в лицо. А затем опустила голову: смятые страницы лежали у меня под ногами. Эмиль сорвал злость на том, что мне дорого.

— Ты моя жена, еще кольца мои носишь!.. Дина! Ты мне в верности клялась, быть со мной…

Он осекся, глядя в сторону — на горизонт индустриального пейзажа.

— Пока смерть не разлучит нас, — тоскливым шепотом закончила я. — Я умирала каждый день без тебя. Тебе легко говорить — жди, ты не был на моем месте. А я себе ногти сломала, пока тебя откапывала. Из-за твоих игр, денег твоих, ты даже представить не можешь, что заставил меня пережить! — заорала я в слезах. — Меня называли сумасшедшей, я все равно тебя искала! Тебя никогда нет рядом, Эмиль… Никогда, когда ты нужен. А он просто был. Стал мне опорой. Если бы ты предупредил, если бы знала, что вернешься… я бы этого не сделала.

Эмоции вышли в крик, закончила я безжизненным тоном, и вышла из кабинета. В спальне надела нижнее белье и села на край кровати. Здесь еще осталась наша одежда, но за ней нужно в гардеробную, а у меня сил нет встать. Я уткнулась носом в ладонь, пытаясь справиться со слабостью. В глазах темнело. Я старалась не замечать, как рвется на части душа, и молила об обмороке — он стал бы облегчением.

Я ни о чем так не жалела, как о близости с Андреем. И дело не в нем. Он стал моей опорой, с ним было легче. Наверное, он прав: мне нужен мужчина, сильное плечо. Мне тяжело одной. А он дал то, что я искала: заботу, чувства, нежность. Но подарив ему взаимность, я усложнила себе жизнь.

Боже… Что теперь будет? Мы были вместе, он купил кольцо — Андрей назвал меня своей. Еще не знает, что Эмиль вернулся. Помню, что Андрей сделал с теми, кто меня похитил беременной. Мы тогда не были близки: я была женой Эмиля, ничего не обещала, а он так жестоко расправился с ними. Сказал, они его взбесили, когда меня тронули. Давай, давай, смотри правде в глаза, с кем спала… Только ко мне он испытывал чувства, только я ему была дорога. Остальные для Андрея мясо. У него тело и душа покалечены и уже давно, этого не исправить. Он другой жизни не знал. Андрей социопат. Я боюсь представить, как он отреагирует, когда узнает, что его женщина, сбежавшая невеста, спала с мужем.

И как теперь быть с Эмилем? Что ему сказать, как в глаза смотреть?

Я хотела вернуться в кабинет. Что-то доказать, еще раз объяснить, не знаю. Просто тянуло туда, чтобы он один не был. Меня ведь тоже сейчас от боли разламывает. Из-за того, что не бывает так, как хочешь, а благими намерениями — дорогу в ад… И ошибаешься так часто, что непонятно — как жить.

Я встала и вышла в фойе, но в кабинет не вернулась — через приоткрытую дверь увидела, что пуст, только листы порванного дневника усеяли пол. Эмиль в кухне: я интуитивно поняла, и направилась туда.

Он стоял перед столом спиной ко мне, опустив голову. Только что выпил. Пахло коньяком, в руке был опустошенный стакан, который Эмиль поставил на стол. Размышлял — нужно еще или нет. Столько мы пережили, а он так и не понял, что алкоголь боль не глушит. Он ее острее делает. Но, наверное, мужчины не умеют иначе справляться с болью.

Эмиль не обернулся, но понял, что я на пороге — широкие, устало опущенные плечи напряглись.

— Я его пришью, — глухо сказал он. — Ты меня поняла? Это я взял тебя в жены в том подвале, а не он. Ты моя жена.

Он налил еще.

— Полетишь в Лондон, — жадно выпил. — Не хочу тебя видеть. Будешь ждать меня там.

Укололо в сердце. Смотреть, как Эмиль мрачно пьет, было тяжело.

Я так мечтала об этом. Увидеть его, в нашем доме, и сейчас была бы вне себя от счастья, хохотала бы, ласкала его, а не смотрела с убитым лицом, если бы не… Вернись Эмиль неделей раньше, нам бы не было больно.

— А ты? — хрипло спросила я.

— Не твое дело, — огрызнулся он через плечо.

— Ты останешься в Ростове? — меня мучило беспокойство и оно притупляло страх, хотя лучше молчать и не спорить, боль делает мужчин агрессивными. — Тебя вот-вот раскроют. Если этот политик узнает, что ты жив…

Я попыталась представить: его будут искать, за ним пойдет охота, а возможностей у властей больше, чем у Эмиля. Его затравят, как дикого зверя. У него даже банды нет. Нет ничего. А мы с сыном станем инструментами для шантажа.

Все, за что боролся мой муж, пойдет насмарку.

— Я не могу бросить все на полпути из-за того, что жена меня предала! — заорал он. — Мне нужно выяснить, кто он! У меня последний шанс, фора в несколько дней, пока они не выяснили, что в могиле Иван! Мне нужно вернуть свою жизнь!