Код лихорадки (ЛП) - Дашнер (Дэшнер) Джеймс - Страница 9

Прежде чем отключиться, Томас снова посмотрел на Терезу, их глаза встретились всего на несколько драгоценных секунд. Мир уже начал расплываться, когда они утащили ее, но он ясно слышал, что она звала его.

«Когда-нибудь мы станем больше.»

Ему снились безумные сны.

Он летел по воздуху с какой-то машиной, привязанной к его спине, наблюдая за миром внизу, опаленным, разрушенным и безжизненным. Он увидел маленькие фигурки, бегущие по песку, а потом они стали расти, приближаясь к нему. Он увидел крылья, затем отвратительные лица, затем вытянутые руки, чудовища, тянущиеся к нему.

К счастью, это закончилось до того, как его разорвали на части. Следующий был гораздо приятнее.

Томас, его мама, его папа. Пикник. У реки. Он не знал, было ли это воспоминанием или желанием, но все равно ему это нравилось. Это вызвало боль в груди, которая, как он думал, может продлиться очень долго.

В какой-то момент ему приснилась Тереза. Таинственная девушка, которая жила так близко-буквально по соседству—и все же только одна фраза была произнесена между ними.

«Когда-нибудь мы станем больше.»

Он цеплялся за эти слова. Видел, как она повторяла их снова и снова в его снах. В них было что-то такое жесткое, такое… непокорное. Ему нравилось, что она их произносит. Во сне они с Терезой сидели в одной комнате—он на кровати, она в кресле. Они не разговаривали, просто… были. Вместе. Он так отчаянно нуждался в друге, что хотел, чтобы операция длилась вечно, чтобы он остался в этом сне.

Но потом Тереза начала повторять его имя снова и снова, только это был не ее голос. На каком-то уровне он понимал, что происходит, и его сердце таяло от печали. Чем больше он старался удержать фальшивое мгновение, тем быстрее оно исчезало. Вскоре осталась только темнота и повторяющийся звук его имени.

Настало время просыпаться.

Он открыл глаза и заморгал от яркого света больничной палаты. Сверху на него смотрела женщина. Доктор Пейдж.

«Докт—» начал он, но она шикнула на него.

«Не говори ни слова.» Она улыбнулась, и показалось, что все в порядке. Доктор Пейдж не сделала бы ему ничего плохого. Ни за что. «Ты все еще под действием большой дозы снотворного. Ты будешь в дурмане. Просто лежи и расслабься, наслаждайся лекарством.» Она рассмеялась, что случалось нечасто.

Томас действительно чувствовал себя плавучим, умиротворенным. Теперь вся эта история с Терезой казалась почти смешной. Он мог только представить, что подумали медсестры, увидев этого маленького ребенка, несущегося по коридору, прыгающего в воздух, как Супермен. По крайней мере, он показал Терезе, что ему не все равно. Что он был храбр. Он счастливо вздохнул.

«Ух ты,» сказала доктор Пейдж, оторвавшись от монитора, который она изучала. «Я бы сказала, что ты принимаешь мой совет близко к сердцу.»

«Что ты со мной сделала?» Пробормотал Томас, невнятно выговаривая каждое слово.

«О, теперь ты игнорируешь мой совет. Я сказала тебе не разговаривать.»

«Что… ты сделала?» снова спросил он.

Доктор Пейдж повернулась к нему и села на кровать. Смещение матраса причиняло какую-то боль где-то на его теле. Но это была тупая, далекая боль.

«Я думаю, что Мозгач сказал тебе, что мы собираемся делать, верно?» спросила она. «Доктор Ливитт?» Она огляделась, словно желая убедиться, что он не вернулся в комнату. Его там не было.

Томас кивнул. «Но…»

«Я знаю. Это звучит ужасно. Положить что-то внутрь себя.» Она снова улыбнулась. «Но ты ведь научился немного доверять мне, не так ли?»

Томас снова кивнул.

«Это будет лучше для тебя, для всех, в конечном счете. Теперь мы можем измерять твою активность в зоне поражения намного быстрее и эффективнее. Кроме того, тебе не придется так часто приходить в лабораторию, чтобы извлечь данные. Все будет происходить мгновенно, в реальном времени. Поверь мне, ты будешь рад, что мы это сделали.»

Томас ничего не ответил. Он бы этого не сделал, даже если бы мог нормально говорить. То, что она сказала, имело смысл. В основном. Он просто удивлялся, почему Минхо и Тереза так перепугались. Возможно, их операции прошли не так гладко.

Доктор Пейдж встала с кровати и похлопала Томаса по руке. «Хорошо, молодой человек. Пора тебе позволить этим лекарствам снова погрузить тебя в сон. В ближайшие пару дней ты будешь много этим заниматься. Наслаждайся отдыхом.» Она начала уходить, но потом повернулась и вернулась. Она наклонилась и прошептала что-то на ухо Томасу, но его глаза были уже закрыты, и он быстро засыпал. Он уловил слова «сюрприз» и «особенный».

Затем он услышал шаги и мягкий стук захлопнувшейся за ней двери.

ГЛАВА 9

224.10.7 | 12:43

Голова Томаса зажила гораздо быстрее, чем он предполагал. Вскоре он вернулся в свою комнату, посещал занятия, как будто ничего не изменилось. Со дня операции он не видел никаких следов Терезы, Минхо или мальчика по имени Ньют. Или кого-то еще, если уж на то пошло. Иногда, идя по коридору к своим классам, он слышал голоса. Они были достаточно далеко, чтобы он не мог точно сказать, откуда они идут, но он был уверен, что это дети. Это заставило его задуматься, что же с ним не так, что другим позволено так много общаться. Когда же настанет его очередь?

Он думал об этом каждый день. Иногда он мог объяснить это как часть эксперимента. Может быть, некоторые дети были вместе, а некоторые-одни. Может быть, они скоро изменят его.

Неровная линия над ухом отмечала место, где его разрезали, но волосы уже отросли, и он почти не думал об этом. Он решил, что скоро даже не сможет этого почувствовать. Иногда он ощущал глубокую, гулкую боль в черепе, как будто волшебная рука проникала туда и сжимала. Всякий раз, когда он спрашивал доктора Пейдж или его инструкторов об имплантате, они просто говорили ему то, что говорили ему раньше—это анализ его системы—и всегда быстро указывали, насколько реже ему приходилось делать тесты. Это было то, что он действительно ценил.

Доктор Пейдж постоянно убеждала его, что есть причины, по которым он сейчас так изолирован, что они хотят заботиться о нем, оберегать его. Внешний мир был страшным, жутким местом, радиация и шизы повсюду. И она сказала, что им нужно лучше понять болезнь, прежде чем Томас начнет общаться с другими, что его случай—особый, хотя она никогда не вдавалась в подробности. Но она так часто приносила ему книги и карманный развлекательный планшет, что он не сомневался в ее доброте, и это убедило его, что она не просто придумывает что-то, чтобы успокоить его, она всегда помогала ему лучше относиться к своей странной жизни.

Однажды он проснулся с сильной головной болью и тяжелой сонливостью, какой никогда раньше не испытывал. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы встать и выполнить утреннюю рутину. Он вздремнул в своей комнате в обеденный перерыв и почувствовал, что едва успел закрыть глаза, как кто-то постучал в его дверь. Это удивило его, но он вскочил, чтобы ответить, беспокоясь, что проспал весь свой дневной урок. Это движение вызвало новую волну боли, пронзившую его голову.

Его сердце замерло, когда он увидел доктора Ливитта, стоявшего в коридоре, свет падал на его лысую голову.

«Ох.» Это вырвалось у Томаса прежде, чем он успел остановиться.

«Привет, сынок,» ответил Ливитт, как никогда бодрый. «Сегодня у нас для тебя большой сюрприз, и я думаю, он тебе понравится.»

Томас уставился на него, внезапно почувствовав головокружение. Услышав эти слова, он испытал такой сильный приступ дежавю, что ему показалось, будто он все еще спит.

«Хорошо,» сказал он, пытаясь скрыть свое смущение. Любое изменение в его ежедневном расписании приветствовалось. «В чем дело?»

У доктора Ливитта была странная нервная улыбка. «Мы, Мозгачи,» сказал мужчина с хитрой усмешкой, «решили, что вам пора вступить в контакт с другими людьми. Мы, хм, собираемся начать с Терезы. Как это звучит? Вы хотели бы встретиться и провести с ней некоторое время? Может быть, все пойдет лучше, чем на вашей первой неофициальной встрече.» Его улыбка стала шире, но не коснулась глаз.