Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Степанов Николай Леонидович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Русская басня - Степанов Николай Леонидович - Страница 34

Изменить размер шрифта:

ЗЕРКАЛО

Венецианского искусства труд чудесный,

Стояло Зеркало в палате золотой,

И прямо против точки той,

Где солнце из-за волн спешит на свод небесный.

Уж первый луч его взливался на буграх

И нежным горизонт румянцем багрянился,

Пастух, что мучим быв любовью, пробудился,

Бродил глухой стезей с овечками в полях.

Уже настал тот час, что солнце выходило

Из туч

И, луч

В пространство устремив воздушное, открыло

Во тьме лежавший свет.

За ним вослед

Такой же солнца круг и в Зеркале явился,

И золотом кристалл горящим воспалился.

Сиянье Зеркало в кичливость привело,

И вот какую речь оно произнесло:

«Вселенной взоры днесь я с солнцем разделяю

И всё то презираю,

На что я ни гляжу:

Сиянья равного ни в чем не нахожу».

Но туча мрачная закрыла солнце с краю;

Весь блеск пропал;

Кристалл

Сумрачен стал.

Лучами милости вельможа осиянный

Мечтает, что пред ним преклонится весь мир;

Но только станет ветр дыхать непостоянный —

Льстецы бегут, один останется кумир.

ИЗГНАНИЕ АПОЛЛОНА

На Феба некогда прогневался Зевес

И отлучил его с небес

На землю в заточенье.

Что делать? Сильному противиться нельзя;

Так Аполлон тотчас исполнил изреченье:

В простого пастуха себя преобразя,

В мгновение с небес свое направил странство

Туда, где пенится Пенеев быстрый ток.

Смиренно платье, посошок

И несколько цветов — вот всё его убранство.

Адмету, доброму Фессалии царю,

Сей кроткий юноша услуги представляет.

И скоро царскими стадами управляет.

Находит в пастырях худые нравы, прю,

Сердец ожесточенье,

О стаде нераченье,—

Какое общество поборнику искусств!

Несчастлив Аполлон. Но сладостной свирелью

Старается еще открыть пути веселью,

Поет — и се уже владыка грубых чувств:

Влагает в пастырей незнаемую душу,

Учтивость, дружество, приятный разговор,

Желанье нравиться; к нему дриады с гор

И нимфы ручейков сбегаются на сушу.

Небесны боги сами,

Один по одному,

С верхов Олимпа вниз сходилися к нему,

И сельские поля сравнялись с небесами.

Зевес изгнанника на небо возвратил.

Искусства исправляют нравы.

Тот первый варваров в людей преобратил,

Который выдумал для разума забавы.

И.И. Хемницер

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

МЕДВЕДЬ-ПЛЯСУН

Плясать Медведя научили

И долго на цепи водили;

Однако как-то он ушел

И в родину назад пришел.

Медведи земляка лишь только что узнали,

Всем пó лесу об нем, что тут он, промычали;

И лес лишь тем наполнен был,

Что всяк друг другу говорил:

«Ведь Мишка к нам опять явился!»

Откуда кто пустился,

И к Мишке без души медведи все бегут;

Друг перед другом Мишку тут

Встречают,

Поздравляют,

Целуют, обнимают;

Не знают с радости, что с Мишкою начать,

Чем угостить и как принять.

Где! разве торжество такое,

Какое

Ни рассказать,

Ни описать!

И Мишку все кругом обстали;

Потом просить все Мишку стали,

Чтоб похожденье он свое им рассказал.

Тут всё, что только Мишка знал,

Рассказывать им стал

И между прочим показал,

Как на цепи, бывало, он плясал.

Медведи плясуна искусство все хвалили,

Которы зрителями были,

И каждый силы все свои употреблял,

Чтоб так же проплясать, как и плясун плясал.

Однако все они, хоть сколько ни старались,

И сколько все ни умудрялись,

И сколько ни кривлялись,—

Не только чтоб плясать,

Насилу так, как он, могли на лапы встать;

Иной так со всех ног тут ó землю хватился,

Когда плясать было пустился;

А Мишка, видя то,

И вдвое тут потщился

И зрителей своих поставил всех в ничто.

Тогда на Мишку напустили,

И ненависть и злость искусство всё затмили;

На Мишку окрик все: «Прочь! прочь отсель сейчас!

Скотина эдака умняй быть хочет нас!»

И всё на Мишку нападали,

Нигде проходу не давали,

И столько Мишку стали гнать,

Что Мишка принужден бежать.

КОНЬ И ОСЕЛ

Конь, всадником гордясь

И выступкой храбрясь,

Чресчур резвился

И как-то оступился.

На ту беду Осел случился

И говорит Коню: «Ну, если бы со мной

Грех сделался такой?

Я, ходя целый день, ни разу не споткнуся;

Да полно, я и берегуся».

«Тебе ли говорить? —

Конь отвечал Ослу.— И ты туда ж несешься!

Твоею выступкой ходить —

И вóвек не споткнешься».