Лестница на седьмое небо - Джордан Пенни - Страница 23

Она тяжело вздохнула.

— Мелани, ты понимаешь, о чем я? Да, может, то, что произошло между нами сегодня, было поспешным. Может быть, мы поставили телегу перед лошадью, но когда я увидел, как ты падаешь на стекляшку…

Он замолчал, и было заметно, как у него на шее пульсировала жилка, а глаза потемнели.

— Подобное потрясение лишает человека самообладания, а с тех пор, как я тебя встретил, мое самообладание подвергается тяжелым испытаниям.

— Если ты хочешь сказать, что у тебя была потребность в сексе… отважно начала Мелани, но он резко остановил ее:

— Нет, я вовсе не хочу сказать, что мне так уж срочно был нужен секс. Я хотел любить тебя, и хотя ты сейчас находишься в таком состоянии, что скорее отправишься босиком в ад, чем признаешь это, у меня была полная уверенность, что ты тоже этого хочешь. Я не принадлежу к той категории мужчин, для которых секс — непременное условие жизни.

Я тебя люблю и надеялся, что ты полюбишь меня тоже. Да, верно, может, я не был абсолютно честен с тобой, но, если ты помнишь, сегодня вечером я собирался рассказать тебе все. Одному Богу известно, почему Люсинде Хьюитсон вздумалось прийти сюда и сочинять небылицы о том, что мы с ней якобы помолвлены. Когда я был сегодня у ее отца, то попросил оставить тебя в покое и не настаивать на продаже дома… — Он замолчал, морщины на его лице разгладились. — А, так вот, наверное, в чем дело! — Он посмотрел ей прямо в глаза. — В обычных обстоятельствах я бы не стал об этом и упоминать, но теперь я должен все объяснить. Люсинда из тех женщин, которые не имеют привычки скрывать свои намерения. Не так давно она откровенно дала мне понять, что я ей нравлюсь. После этого я, конечно, стал избегать ее. И она, скорее всего, просто решила отомстить. Когда сегодня я был у ее отца, она слышала наш разговор и, боюсь, догадалась о моих чувствах к тебе.

— У нее было обручальное кольцо, — нетвердо возразила Мелани.

— Гм… А оно случайно не с безобразным сапфиром в алмазах?

Мелани кивнула, и он усмехнулся.

— Это подарок любящего отца на день рождения. По крайней мере так она сказала, когда показывала его мне сегодня днем. Только тогда оно было у нее на правой руке.

Мелани нахмурилась, вспомнив, что, действительно, кольцо слишком свободно сидело у Люсинды на пальце.

Люк сказал, что любит ее. Любит… Но можно ли ему верить? Разве есть у нее гарантия, что он и дальше будет любить ее? Нет, она не хочет рисковать, безумно бросаясь в неизвестное.

Мелани подняла глаза и окаменела. Люк приближался к ней. Если он к ней притронется, обнимет ее, поцелует… Она задрожала, осознав, как он ей нужен, как необходим, но встала, будто отгоняя его от себя, и сказала неуверенно:

— Не прикасайся ко мне, Люк. Только не сейчас. Я этого не перенесу.

При других обстоятельствах выражение его глаз заставило бы ее плакать. А сейчас она лишь вздрогнула и попыталась взять себя в руки, вспомнить о гордости, чтобы не броситься к нему в объятья и не закричать, что она тоже его любит и что, кроме этого, ничто больше не имеет значения в ее жизни. Но если она позволит себе сделать это, если позволит чувствам взять верх над разумом… Он обманул ее однажды, хотя весь обман сводился к некоторому умолчанию. Ей и в голову не приходило, что он троюродный брат Джона Барроуса, она и мысли не допускала, что он может сблизиться с ней из корыстных побуждений. Она была такой наивной, такой доверчивой, а он…

— Я знаю, тебе нужно время, — вдруг, словно сквозь туман, долетел до нее голос Люка. — Мне кажется, я хотя бы отчасти понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Но поверь мне, Мелани, желая узнать тебя и понять, почему Джон назначил тебя наследницей, я и не думал о том, чтобы оспаривать завещание.

Мною двигало чувство собственной вины, а отнюдь не жадность.

— Ты мог сказать мне правду. Ты должен был сказать правду, — бесцветным голосом произнесла Мелани.

— Я так и хотел. Но чем дольше собирался, тем труднее это становилось. Но и ты, — он усмехнулся, — ты тоже могла бы сказать мне правду. По крайней мере почему не хочешь тратить деньги Джона. Но ты мне не доверяла. Мы оба скрывали что-то друг от друга и оба это чувствовали.

С таким выводом Мелани была полностью согласна.

— И вот еще что, — продолжал Люк. — Об этом напомнила мне мать. Я хотел поговорить с тобой, но…

— Что бы это ни было, я не хочу ничего слышать, — устало сказала Мелани.

Больше объяснений она не выдержит. Ей становилось все труднее и труднее сохранять спокойствие и не разрыдаться прямо при нем.

— Прошу тебя, уходи. Люк.

Голос ее звучал вяло и без всякого чувства. Он сделал шаг к ней, но она съежилась, и он остановился, плотно сжав губы.

— Хорошо, Мелани, — сказал он. — Я уйду, но обещаю: я вернусь и тогда заставлю тебя понять: что бы между нами ни произошло, наши жизни связаны. И нас ждет хорошее будущее. Я не позволю себе повторить ошибку, которую допустил с Джоном. Я не позволю простой ссоре, обиде, чем бы она ни оправдывалась, встать между нами. Я люблю тебя, а таких слов я никому еще не говорил. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была в моей жизни. Сейчас и на все времена.

Когда он ушел, Мелани подумала: почему его прощальные слова прозвучали скорее как угроза, нежели как обещание? Почему они звенят у нее в ушах обреченно, как похоронный звон?

Она любит его. Этого она отрицать не может, но она больше не в состоянии принимать всей душой и лелеять эту любовь.

Она не обладает душевными силами, которые позволили бы ей продолжать отношения с человеком, в искренности чувств которого она не уверена. Как бы она ни любила Люка, сколько бы он ни говорил, что любит ее, она не верит в то, что у их любви есть будущее.

Позже, уже засыпая, она решила, что завтра утром первым делом поедет выставлять дом на продажу. Только освободившись от этого бремени, она сможет спокойно разговаривать с Люком.

Глава 10

Все, дело сделано. Дом передан в руки агента по недвижимости, который надеялся довольно быстро найти покупателя, даже несмотря на установленные ограничения.

В Натсфорде было много народу и много машин, но людей она хотела видеть меньше всего. Неожиданно для себя Мелани поняла, что ей хочется побыть одной, подальше от всех, в своем доме.

Не желая ложиться в постель, в которой она была с Люком, Мелани провела ночь перед камином в гостиной, завернувшись в одеяло, и потому сейчас у нее все болело и ей очень хотелось спать.

Подъехав к дому, она припарковала машину и вышла. С тех пор как Люк ушел накануне вечером, она думала только о нем. Она пыталась убедить себя, что этого делать нельзя, а в ушах все звучали слова Люка: «Я люблю тебя». И чем больше она убеждала себя, что он ее обманул, тем громче звучали эти слова.

Она сделала несколько шагов к дому и тут услышала шум приближающейся машины.

Мелани поспешила назад, к воротам, открыла их и даже вышла на дорогу.

Но это был не Люк, если только он не попросил на время «ВМW» у Дейвида Хьюитсона. Машина мчалась по узенькой улочке. На пожар, что ли? — подумала Мелани, отворачиваясь, чтобы закрыть ворота.

Позже она не могла точно сказать, что, собственно, произошло. Может, она неосмотрительно ступила на дорогу, а может, Дейвид Хьюитсон неожиданно прибавил скорость и специально или случайно вильнул в ее сторону. Все, что она знала наверняка, так это то, что, обернувшись, она вдруг увидела, что «ВМW» мчится прямо на нее.

Машина со скрежетом ударила ее в бок, и она, вскрикнув, полетела на обочину.

Позже она узнала, что ее нашли двое прохожих, которые тут же обратились за помощью, как и следовало ожидать, в ближайший дом, в котором жил Люк.

Он вызвал врачей и настоял на том, чтобы ему разрешили поехать с ней в больницу; он стоял у ее койки до тех пор, пока не убедился, что ничего серьезного с ней не произошло. Люк расспросил прохожих, но так ничего от них и не добился, а когда она пришла в себя, Люк стоял возле нее, осунувшийся от беспокойства.